Взаперти

– Смотрите, какое чудо!

Паук не удержался на потолке, упал на её живот и запутался в складках платья. Зеленая подцепила его коготком и посадила на тыльную сторону ладони. Когда паук добирался до кончиков пальцев и вот-вот уже норовил провалиться в пустоту, она подставляла другую руку, и все начиналось по новой.

Лу мял губку, чувствуя, как влажно становится в латексных перчатках. Кровяные сгустки слипались и хлюпали в его руках, пока он осторожно ставил импровизированный тампон, продвигая его глубже и глубже – то одной рукой, то другой. Зеленая расслабила бедра, позволяя Лу все, что нужно.

Пожалуй, пауки Лу говорят о преданности. О нерациональности, наивности и сказочности паучьих планов на жизнь. Они звучат, как песня. Например, «Blue Fires». Понимание. Поддержка. Простота. Податливость. Привязанность. Прочность. Певучесть.

Ничего такого у пауков нет. Но у паука-Лу – есть.

Луви, в субботу днем

Мы пили кофе на улице – я и Л. Воздух с шумом вырывался из носа Л. и оседал влажной пленкой на моем голом плече. Словно Л. никак не мог перестать касаться меня.

Ему понравилось.

В конце концов, он так выдохнул, словно закончился многочасовой секс-марафон влюбленной пары. После долгой, долгой разлуки. Очнулся, и словно впервые огляделся по сторонам: ассистенты разве что не пищат от восторга, заляпанный лягушачьими внутренностями ковер, части тел, склизкая кожа – моя и лягушек. Тяжелый болотный запах, едва ощутимые нотки прелых грибов в мешанине вони. И капля моих любимых духов, перемешанных с ароматом яблочного шампуня и масла для тела.

Он смотрел на меня на сверху вниз и растерянно улыбался. Потом помог подняться, подал халат и даже уступил первой душ.

Мы пообедали, сидя на ступеньках черного входа. Я угостила Л. сигаретами, он меня – кофе и пончиками с ярко-голубой глазурью.

– У племянницы вчера был день рождения, у меня дома еще две такие же.

Пончики оказались совершенно невкусными, но мне не хотелось обижать Л.

– Ты готов продолжать?

– А почему нет?

Л. молча покурил, а затем выпалил:

– Я ничего такого никогда больше делать не буду.

– Да?

– В какой-то момент я забыл, что нахожусь на площадке. Это было слишком странно для работы.

– А для личной жизни?

– Моя жена вряд ли оценит подобные игры.

– Начните с малого. Можно позвать в спальню кошку. Есть у вас кошка?

– Нет у нас кошки. У сына аллергия.

– Нет кошки, но есть сын?

Меньше всего Л. походил на счастливого папашу, у которого в одной руке футбольный мяч, а в другой бутылка воскресного пива.

– Я, на самом деле, тут ненадолго. В смысле, в этом деле.

– Зря, ты можешь неплохо заработать. Или жена не в курсе?

Л. закашлялся.

– А разве может быть иначе?

– Мой парень знает, чем я занимаюсь.

– Еще скажи, что его это не смущает.

– Так и есть. Поначалу были шероховатости, но мы через них быстро перешагнули.

Л. покачал головой, глядя на меня с недоверием и жалостью.

– Если бы мою жену кто-то трахал, пусть и только на камеру, я сам её трахать уже не смог бы.

– То есть, куда лучше просто не посвящать благоверную в свои маленькие увлекательные проекты? Как будто бы ничего и не было.

– Лучше, если это поможет нам оплатить ипотеку, не оставляя ребенка черт знает с кем, пока мы оба работаем.

– Извини, признаю, у тебя другая ситуация. Наверное.

– Не хочешь купить дом по соседству с нашим? Будете приходить по пятницам в гости, чтобы сыграть по-соседски в карты и съесть по куску жареной индейки. А на старости лет мы будем вспоминать, как давили лягушек и жевали сырых осьминогов, или что там дальше по сценарию…

К нему вернулись добродушие и спокойствие, рука с сигаретой перестала чертить в воздухе бессмысленные графики.

– Передавай племяннице благодарность за пончики. От коллеги по работе.

– Скажу, что ты – толстая тетка из бухгалтерии, которая жрет все, что не приколочено.

Мы вернулись в гримерку, чтобы подготовиться к следующему эпизоду.

Луви, в субботу днем и дальше

Осьминоги заворожили Луви.

Она, конечно, в курсе, что такое тентакли.

Но знать и пробовать лично… Как небо и земля.

Сексуальность осьминожьих щупалец трудно переоценить. Они танцуют, извиваются, заигрывают. Пробираются под одежду, юбки развеваются…

Луви представила себя в роли художника, который широкими мазками намечает будущую сцену для фильма: вот сидит пара. Ресторан в центре города. Обед давно закончился, а до ужина еще далеко. Будний день – в зале почти пусто. Только эта пара и персонал, скучающий за барной стойкой. Мужчина и женщина не голодны. Она заказала десерт с кофе, он съел для вида салат, а теперь не спеша цедит чайничек зеленого чая. Они тихо беседуют, склонившись друг к другу.

Под столом стоит большая матерчатая сумка для покупок. Сегодня женщина купила осьминога. Тот был еще жив, когда она шла по улице и встретила мужчину, своего старого знакомого. Они решили провести немного времени вместе, пока опять не разбежались до лучших времен. Мужчина кладет свою руку поверх покойно лежащих на скатерти пальцев женщины, и говорит что-то незначительное. Она с радостью отвечает ему.

Сумка падает на бок, но они не замечают. Дымчатое щупальце с оранжевыми прожилками осторожно крадется к голой ноге женщины, скинувшей тесные туфли, и балансирует на кончиках пальцев. Тонкий хвостик щупальца раздвигает два сомкнутых пальца и поднимается все выше и выше, поглаживая женщину. Она не подает виду.