Тебя мне принёс февраль

Поздним вечером ищу её в соц. сетях, но нигде не могу найти. И нахер так шифроваться?! Хочу её фотки… много фоток… надо было в галерею залезть, только времени не было. Иначе истерику бы закатила.

Достаю телефон, лёжа в кровати сразу после семейного ужина, на котором родители ещё раз поздравили меня и даже удивились, что я припёр домой пятёрку по математике. Мать всё ещё контролирует это дерьмо через электронный дневник, хотя казалось бы, зачем? Я реально самый злостный прогульщик и нарушитель дисциплины из всех, что есть вокруг.

«Ты пахнешь как все мои самые порочные фантазии о тебе», – отправляю Анне Николаевне в «Телеграме» и вижу, что она прочитала это. Внутри что-то жадно скребёт. Мой живот напрягается, когда представляю, с каким видом она это прочитала. Этот её тон и выдержка. Я просто мечтаю выдолбить её так, что она перестанет мне перечить…Хотя кого я обманываю? Именно это меня и заводит. До смерти.

«Вижу прочитала. Завтра надень что-то полегче. Мне нравится видеть твои колени…А видеть тебя на них было бы ещё лучше», – отправляю следом и умираю со смеху. Не хочу ей проблем, конечно, надеюсь, она хорошо умеет прятать телефон. Если вдруг у неё есть жених, хоть от этой мысли меня и странно бросает в жар, а тело покрывается иголками. Обычно ревность – не моё сильное качество. Я перестаю испытывать интерес после того как имею кого-то… А это всегда происходит за считанные часы после знакомства, но не с ней.

Пишу новое сообщение и не выходит…Закрыла аккаунт, сучка…Ладно, по старинке.

«Хватит ломаться. Я знаю, ты и сама хочешь меня», – пишу обычное смс, и в течение секунды от неё приходит ответ.

«Сизов, я уволюсь, если ты не перестанешь».

Тут замолкаю. Довёл. Ладно…Мне ещё предстоит объясниться с ней, откуда я взял номер. Чувствую это будет как раз завтра…

Ложусь с мыслями о ней и таким стояком, что им можно разрушить несущую стену, а что с этим делать ума не приложу. Снова дрочить на неё? Это какой-то пиздец…Полночи мне снятся её стоны и грязные словечки с моей фамилией.

«Сизов, быстрее, сильнее, уже, туже, глубже…».

Твою ж…Да, блядь! Просыпаюсь от будильника. Сука. Кто придумал эту адскую машину смерти?! Не хочу…Хочу обратно, где училка стонет моё имя и трётся об мой член, беспринципно посасывая мои пальцы. Блядь… Надо вставать.

Продираю глаза, всеми правдами и неправдами заставляю себя пойти в душ. Пью кофе, сидя с матерью и отцом за столом. Они смотрят на меня удивленно. За последний год это первый раз, когда я встал в пол седьмого утра сам. А суть в том, что первый урок – математика…

– Ты не заболел? – спрашивает мать и трогает мой лоб ладонью.

– Нет, – дёргаюсь назад, пытаясь выбросить из головы пошлые картинки с участием Анны Николаевны, чёрт её дери…Или же драть её буду я? Господи…

– Да всё с ним нормально, – отвечает отец, отпивая кофе и глядя на часы. – Так, семья, всё. Я поехал. Сегодня у меня раннее совещание.

– Удачи, – говорит мама, он чмокает её в щёку, и мы провожаем его взглядом. – Что с тобой, Дим? Всё нормально? В школе какие-то проблемы?

– Нет, конечно, мам…Всё как обычно. Не парься, – встаю, целуя её в лоб, и иду следом за отцом подальше из этой квартиры. От вопросов, от тревог и воспоминаний.

Приезжаю к пол восьмого, как долбоёб. И мнусь в машине, думая о том, что ей скажу. На соседнем сидении лежит маленькая коробочка с пончиками и кофе для неё. Блядь, это ж надо было так запасть. Она ведь совершенно простая. Красивая, да…Но…Блядь!

Бью по рулю и меня бесит, что я это испытываю. Сердце в груди делает какие-то кульбиты. Мне страшно туда идти. Только потому что я не могу себя проконтролировать. А точнее, свой член. Он живёт своей жизнью рядом с ней и почти всегда стоит колом, как будто я ношу в кармане молоток. Что за напасть на мою голову?

Захожу в класс первым. Она уже сидит за столом и удивленно смотрит на меня, когда я бросаю рюкзак и плюхаюсь за первую парту прямо напротив неё, поставив коробку перед её лицом.

– Это место Насти Арефьевой, – грубо говорит она, не здороваясь со мной и не поднимая сердитого взгляда.

– И Вам доброе утро… – твержу с издёвкой. – Думаю, она это переживёт. Как Вам сны?

– А тебе, Сизов? ЕГЭ не снилось? – спрашивает она меня, скрещивая пальцы на столе.

– ЕГЭ? Ты серьезно? Мне ты снилась. Всю, блядь, ночь, – отвечаю без стеснения, зато её лицо пылает от огня, что разгорается внутри. – Ты так стесняешься, что я начинаю думать, будто ты – девственница.

– Это уже переходит все границы. Я реально увольняюсь, – начинает собираться, вынуждая меня встать и хлопнуть ладонью по столу. Вздрагивает.

– Всё. Прости. Я больше не буду. Занятия, идёт? – спрашиваю, останавливая, и медленно сажусь на место.

Она молчит и утыкается в журнал своими огромными карими. Это самые красивые глаза, которые я вообще когда-либо видел. Реально.

– Вы физмат закончили? – спрашиваю более адекватно. Она даже удивлена, что мы можем вести конструктивный диалог, и кивает. – А когда?

– Узнать мой возраст, Дмитрий, увы не получится, потому что я не скажу, – говорит она, не глядя на меня, и чуть привстаёт, чтобы взять из шкафа учебник. – Тебе бы об учёбе думать и о поступлении, а не о своих гормонах.

– Ну…Со своими мыслями я как-нибудь сам разберусь, ага? – заявляю, откинувшись на спинку стула. Сегодня на ней розовая блузка и юбка чуть длиннее прошлой, но всё равно дико сексуально. Её упругая задница в этой чёрной ткани выглядит просто изумительно. Не знаю, что бы я сделал с ней, будь она моей хотя бы на час… Она приезжает на машине? Так рано? Всегда в тонких колготках…Или же это чулки? Наверное, её подвозит хахаль…

Аня молчит, но этим только провоцирует меня сильнее. До начала урока двадцать минут, и, как назло, в класс заходит Арефьева, которая, заметив меня, теряется и не знает, куда ей деться.

– Будь добр, Дмитрий, уступи Насте её место, – вновь нагло озвучивает моя стерва. Я смотрю на неё так, что всё тело горит. Вот же хищное существо. Она уже где-то под моей кожей. Забралась так глубоко, что не вытащить.

– А я подвинусь, ты же не против? – смотрю на Настю, которая стоит чуть ли не с высунутым языком и кивает. – Насть, намочи тряпку, а…Тут что-то пыльно. – сгоняю её с места, лишь бы она временно покинула нас, и та послушно уходит, вынудив меня улыбнуться и прилипнуть взглядом к Аниным растерянным глазам. Роняю голову под стол, пока она недоумевает и молчит, а я озвучиваю то, что вижу. Колени. Гладкие, ровные, идеальные, блядь. – Твою мать, Ань…Ну нельзя ведь быть такой жестокой, да? Как тебя жених вообще отпускает в таком виде? – спрашиваю, заставив её нервно встать со стула. Она так испуганно на меня смотрит и дёргается, убегая прочь из кабинета.

Блин, вот этого я явно не ожидал. Перегнул? Возможно…

Время без пяти, пол класса уже на месте, а я всё жду её, тревожно думая о том, что наговорил ей. К чёрту. Пойду извинюсь. Выхожу в коридор, оглядываюсь, она стоит в самом конце, практически за углом, и с кем-то ругается по телефону. Что ещё за херня…Подхожу ближе. Глаза все в слезах, и я не понимаю, что происходит, когда она кладёт голову на моё плечо и плачет, вынудив меня коснуться её спины.

– Эй…Да что такое-то? Ань…

– Извини, – хнычет она, уткнувшись в меня носом, и я ощущаю, как бешено колотится её сердце, а запах её волос сводит меня с ума так, что еле сдерживаюсь. Ей же плохо. Нахер, Митя, держи себя в руках. – У меня мама при смерти…

Бляяяядь…Вот я кретин. Слышать это и неприятно, и больно одновременно. Я же не понаслышке знаю, что такое терять… Слегка касаюсь её лопаток рукой. Даже на каблуках она намного ниже меня. Маленькая. Хрупкая. Беззащитная. Не пойму только одного. Мама при смерти, кольцо на пальце. А с кем ругалась то…

– Всё будет нормально. Чем я могу помочь? – хмурюсь, чувствуя, как она отодвигается от меня в растерянности.

– Ничем, извини, пожалуйста. Этого вообще не должно было произойти, – тараторит она, пытаясь удрать, но нет уж. Хватаю её за тонкое запястье.

– Стой. Давай по-нормальному. С кем ругалась? Что конкретно с твоей матерью? – спрашиваю, заставив её замолчать. Она с трудом начинает отвечать мне, и я вижу, что совсем не хочет этого…

Глава 4. Аня.

Я стою и смотрю на себя в зеркало, намазав губы нюдовой помадой. По щекам льются слёзы. Не знаю, как идти на работу. Всё нутро выворачивает. Мама совсем плоха. Рак не щадит никого. Чувствую, что у меня не осталось поддержки, но всё ещё ношу кольцо Игоря, которое он мне подарил…Надеваю его периодически, вспоминая о том, что когда-то ему верила. Он ведь был моим женихом. Сразу после окончания университета, когда мне был двадцать один год, он сделал мне предложение. На тот момент наши отношения длились полтора года, я сказала «да», а затем заболела моя мама, нам стало не до свадьбы. Якобы я стала уделять ей слишком много времени, в его понимании. А он совсем не помогал, только пропадал где-то и спускал все деньги не пойми куда. Через некоторое время я застукала его у нас в квартире с коллегой, когда вернулась раньше времени, чтобы привезти маме дорогостоящую обезболивающую мазь, что заказывала для себя в Японии. Я даже ничего не сказала. Прошла мимо них, взяла мазь и уехала в состоянии безмолвного шока. Наверное, уже тогда нужно было выбросить кольцо, но я не смогла. Он извинялся, клялся, что этого больше не случится, только гордость было не собрать в кулак. Я знала, что браки строятся на боли и терпении, мать всегда говорила мне это, а в любовь я и не верила. Никогда. Лишь поэтому пыталась дать ему второй шанс или же уже третий, но он снова поступает со мной как с дерьмом, вытирая об меня ноги и позабыв помочь с перевозкой мамы в другой мед центр. «Я занят», – приходит очередное, вынуждая меня думать самые плохие вещи. А я ведь напоминала о матери вчера и он сказал, что поможет. Только вот он просто не хочет её видеть, хотя мама у меня спокойная и уравновешенная женщина, никогда и слова поперек ему не сказала. Однако он и знакомиться-то с ней не хотел.

На улице всё в снегу. Нужно добираться на работу, к детям. Взять себя в руки, а после помогу матери сама, в конце концов, что мы не справимся? Снова вызываю такси и еду на работу, увидев в телефоне сообщения от Сизова. Глупый мальчишка с комплексом Бога. Как же просто таким жить…Красивым, богатым, без каких-либо проблем, зато с кучей перспектив и амбиций на будущее.

Я прекрасно осознаю, что он делает. Пытается поставить очередную галочку в своём «резюме», только вот я с такими кобелями уже имела дело. Знаю я что это такое. Тестостерон с него просто хлещет. Зелёные глаза каждый урок прожигают меня со всех сторон и это ужасно тяжело, потому что он не выглядит на свои года. Он не выглядит как школьник, а с его хрипотцой в голосе я вообще забываю о том, где мы находимся. Так было и в первый раз, когда я услышала его голос. Не знала бы – подумала, что тоже молодой преподаватель…

Наша разница в возрасте – пять лет. И это не мало, если смотреть по меркам преподавателя и ученика. Но уважения от него я не добьюсь. Отчасти я ношу кольцо поэтому. Чтобы не приставал. Хотя и это не работает так, как хотелось бы. Он настойчив и абсолютно аморален. Настолько, что я порой краснею от его грязных комментариев.

Приезжаю ранним утром, захожу в учительскую и беру ключ, поздоровавшись с учителем астрономии. Он почти всегда приезжает раньше всех. Знаю, что надо на урок, но ноги не слушаются. Не хочу идти туда из-за Сизова. А мне нужно прийти пораньше, чтобы проверить самостоятельные для второго урока, что я и делаю, стиснув челюсть.

И нет ничего ужаснее встретить его среди первых, с кем приходится переплестись взглядами. Это просто фиаско. Особенно после тех пошлых сообщений. А то, как он себя ведёт, совершенно выбивает меня из равновесия, с учётом того, что произошло утром. Я просто не могу настроиться на сегодняшний день, мне и так плохо, а тут ещё он. Обычно приходит без пяти или вообще не появляется, а тут словно специально явился раньше всех, мне назло, да вдобавок нацепил на себя чёрную рубашку, расстёгнутая пуговица которой заставляет смотреть на его ямку под кадыком.

Выбегаю в коридор после нашего диалога и набираю номер Игоря. Просто чтобы спросить его, а действительно, как он меня отпускает в таком виде? Может всё дело в том, что ему на меня просто насрать? Так как нужно беспокоиться ещё и за мою умирающую маму? А он в это время очень сильно занят чем-то. И как я могла доверить ему столько лет своей жизни? Если ему настолько похрен на мои чувства внутри…Но самой вишенкой служит то, что трубку берет какая-то очередная девица. А я даже дышать не могу, когда слышу её голос. Это как будто тебя неожиданно бросили в ледяную воду, дар речи пропадает и воздух из лёгких тоже.

– Хватит названивать, – заявляет она, вызвав у меня приступ ярости. Я даже не знаю, что на меня находит, но на этот раз всё зашло слишком далеко.