Дорожное

Дорожное
Катерина Швецова

В сборник вошли четыре рассказа: "Аэрофобия", "Машина времени", "Чудь" и "Мадонна". Они не похожи друг на друга, написаны с разным настроением и в разное время, но объединяет их одно – все они о том особенном чувстве дороги, которое сопровождает любое путешествие. Суета аэропорта, звуки вокзала и минуты, которые можно провести наедине с собой, наблюдая, впитывая, наслаждаясь жизнью.

АЭРОФОБИЯ

Что только не приходит в голову во время полета. Видимо, так подсознание пытается отвлечь меня от «управления» воздушным судном, чем я с упоением занимаюсь каждый раз, оказавшись на борту самолета.

Я аэрофоб со стажем. Начитавшись профильной литературы, мемуаров бывших и действующих летчиков гражданской авиации, увы, не вздохнула с облегчением. Да и изучала все это только ради того, чтобы в полете точно знать, что происходит, и лететь, не вздрагивая от малейшей вибрации фюзеляжа и не взирая со священным ужасом на трепещущие при посадке закрылки. Я даже сходила не несколько занятий на настоящем авиационном симуляторе. Но полученные навыки принесли не облегчение, наоборот – теперь во время полета мой мозг генерирует мысли о том, что происходит с самолетом в каждый конкретный момент. Это мучительно и крайне утомляет. Куда охотней я бы обзавелась знанием о том, как при первом контакте с креслом в салоне самолета накрыть лицо газетой и сладко уснуть. Но это, видимо, недоступная для меня роскошь, и робкая надежда на то, что в прошлой жизни я была невозмутимым монахом, не выдерживала никакой критики. Зато каждый раз, когда покупала билет, знала, что на борту будет еще один «пилот под прикрытием», надежный товарищ, который своевременно включит реверс, проследит за тангажом и углом атаки и в ответственный момент не отвлечётся на курицу или рыбу.

Надо сказать, что однажды знания мне все-таки пригодились. По пути из Катара в Москву возле меня оказалась девочка лет десяти, которая шла из хвоста самолета на свое место, но из-за сильной турбулентности была вынуждена сесть в первое попавшееся кресло. Она выглядела напуганной не меньше меня – самолет кидало из стороны в сторону в густых серых облаках, и минутой раньше командир летной бригады попросил всех вернуться на места и пристегнуть ремни. Ох, как же мне это не нравилось – и так страшно, а они как будто подчеркивают: «Ребята, болтанка серьезная, мы вообще не знаем, чем это все кончится…» Б-р-р-р-р! Бедный ребенок сел на первое попавшееся пустое место, и я помогла ей пристегнуться. Из соседнего ряда нам помахала ее мама, я дружелюбно улыбнулась: «Все будет хорошо, не переживайте, мы тут повеселимся, в системе развлечений на борту как раз началась новая серия Свинки Пеппы». Девочку звали Диана, мы немного поиронизировали по поводу созвучности наших имен, а потом я неожиданно для себя начала рассказывать ей, почему надо пристегиваться во время полета, почему могут задержать вылет самолета, почему турбулентность ему не страшна и почему мы не сели сразу, а кружили над аэропортом. Вот, пожалуй, единственный случай, когда мои знания помогли не только мне. Почему-то уверена, что с того полета моя славная попутчица летает без страха. Я была чертовски убедительна! Закралась даже шальная мысль – а вдруг она станет стюардессой? Или даже пилотом. А что, сейчас это не редкость.

***

Мой первый полет состоялся в девяностые, когда мне едва исполнилось четырнадцать лет. Я серьезно занималась художественной гимнастикой, и за победу в соревновании, которое проходило в заполярном городе Апатиты, нашей команде подарили авиаперелет до Москвы. До места соревнований мы ехали на поезде, и желания трястись еще и обратно на неудобных полках, разумеется, ни у кого не было. Но счастливчиками стали только пять спортсменок и две наставницы, сопровождавшие нас. Замирая от восторга и ужаса, я сидела в аэропорту, который представлял собой небольшое здание посреди взлетного поля, а вокруг царствовала кромешная темнота полярной ночи. Откуда-то из этой бархатной угольной неизвестности вышел человек и зычно объявил посадку на рейс до Москвы. Мы вышли, вдалеке стоял белый самолет, и до него предполагалось бежать по снежным заносам со всем нашим багажом. После целого дня соревнований, волнений и ожидания это был, фактически, последний рывок. Мы побежали прямо по полю. У матерчатого чемоданчика – верного моего спутника – оторвалась ручка. Я обняла его двумя руками, двигаться стало совсем трудно. К трапу прибежала последняя, боясь, что меня не заметят в этой мгле и улетят.

До этого момента я ни разу не видела самолет так близко, только в небе или по телевизору. Картина потрясла меня. Винтовой АН-24 казался огромным, трап улетал вверх шаткими ступенями почти по вертикали, в проеме двери стояла стюардесса в накинутом на плечи тулупчике и тянула мне руку. Из последних сил я рванула к двери, стюардесса ловко подхватила мой багаж, и он исчез где-то в недрах стальной птички. До посадки в Быково я его больше не видела.

В салоне было тепло, горел мягкий желтый свет, свободных мест – хоть отбавляй. Я села у замерзшего круглого иллюминатора, в который видела крыло. Практически сразу двери закрылись, гулко взревели двигатели, вращавшие лопасти винтов с бешеной скоростью, и мы неожиданно легко двинулись в начало взлетно-посадочной полосы. Минута-другая, и мы поднялись в воздух.

С соседнего ряда мне что-то пыталась сказать Ритка – мой товарищ по команде, веселая и добрая девчонка, которая, зная, что я лечу впервые, старалась меня подбодрить. Но шум был чудовищный, и я лишь пожимала плечами. Тогда Ритка устроила целую пантомиму, из которой я усвоила, что даже если в воздухе откажут оба винта, мы не рухнем на землю, а спланируем куда-нибудь. Я махнула рукой, чтобы она от меня отстала, но где-то внутри кто-то словно слегка расслабил натянутые струны страха.

В полете ничего интересного не происходило, за окном клубилась ночь пополам со снегом, и я хорошо поспала. Открыла глаза уже на подлете к Москве. Моему взору открылась одна из самых фантастических картин, которые я видела – под самолетом, сколько хватало взгляда, расстилалось рябое море облаков, окрашенных в самые нежные оттенки красного, желтого, оранжевого. Все остальное пространство заполняла лазурь неба, уходящая синим спектром в бездну космоса. Нос машины слегка задрался, а потом нырнул к этим восхитительным облакам, завалился на правый бок, так, что я смогла их рассмотреть еще лучше, и повторил маневр. Мы словно стремительно катались на идеально залитой горке, и это так напоминало игру, что где-то в области солнечного сплетения надулся огромный шар, который мешал дышать и двигаться. Я остолбенела от восторга. Достигнув максимального размера, шар разбился вдребезги и разлетелся по телу мурашками. Я кричала про себя слова, услышанные в недавно просмотренном фильме «Титаник»: «I’m king of the world! I’m king of the world!». После того полета я дала себе слово, что постараюсь летать как можно больше, потому что с этим не может сравниться ничего. Хотя от шума винта правое ухо у меня болело еще дня три…

***

Давно распрощавшись с большим спортом из-за травмы, как это часто бывает, я выучилась на искусствоведа, затем на переводчика, и до поры судьба не предоставляла мне возможности испытать снова ту чистую радость полета. Ровно до того времени, когда я стала востребованным специалистом, и деятельность моя окончательно закрепилась за консалтингом в сфере предметов искусства. Я стала частым гостем на зарубежных выставках и аукционах, полеты тоже участились. Только удовольствия не приносили и постепенно превратились в мучение. Я даже помню, что именно послужило причиной моей аэрофобии – один из первых перелетов из Цюриха оказался непростым.

Было ощущение, что мы не можем подняться, ремни не разрешали отстёгивать, полтора часа с момента взлета самолет силился набрать высоту. Ревел, сопротивлялся… Я посмотрела на стюардессу – она сидела пристегнутая к креслу и жевала шоколадку. Заметив ужас в моих глазах, улыбнулась, и на ее зубах я увидела шоколад. Она пыталась меня рассмешить, но мне стало еще хуже. В голове пульсировала мысль: «АН-24 может спланировать при двух неработающих винтах на любое поле, “Аэробус” такой возможностью не обладает, у него турбины… да и тут только горы, горы, горы». Ах, Ритка, если бы не твое кривляние много лет назад…

С тех пор прошли годы, я летаю по всему миру – примирила себя с полетами. Еду в аэропорт с удовольствием. Мне нравится дух перемен, свободы, возможностей, мне нравятся здания аэропортов, наполненные разным ожиданием людей. Мне радостно и хорошо вплоть до того момента, как я поднимаюсь на борт. И в очередной раз, уезжая из Нью-Йорка или Лондона с ощущением полного удовлетворения своей работой, я готовлю себя к полету, который сулит стать настоящей пыткой. Мои мысли опять будут клубиться, как облака над вулканом.

А дальше «Боинг» или «Аэробус» наберет высоту, вставая на нужный эшелон, пилоты отключат табло «Пристегните ремни», и я немного успокоюсь – начался самый безопасный этап полета. Если не попадем в зону турбулентности, я смогу почитать без замирания сердца и мокрых от ужаса ладоней.

***

До вылета сорок минут, формальности позади. Получив посадочный талон, я направилась в зону таможенного досмотра, как вдруг до меня донеслись крики: «Мадам Лебедь Ева, мисс, мисс!» Меня подбросило – это же меня зовут! Моя фамилия – Лебедева, просто слышится, как Лебедь Ева. Меня догнала красивая француженка в форме с каким-то бланком в руке. Оказалось, что на мой рейс в эконом-классе случился «овербук», то есть места для меня в самолете нет, а посадочный билет выдали по ошибке. Вот вам, мадам Лебедь, новый талон с местом в бизнес-классе.

Устроившись у иллюминатора в удобном синем кресле в первом ряду, я принялась за свою обычную процедуру подготовки к полету: вместе со стюардессами почти наизусть проговорила правила безопасности, вырулила на взлетную полосу, проверила закрылки и реверс. К взлету готов! Самолет задрожал всем своим крепким телом, с нетерпением готовясь к встрече с небом, и быстро набрал скорость. В салоне стояла тишина, нас прижимало к спинкам кресел, еще секунда – и поток воздуха подхватил гигантскую птицу. Машина, ревя турбинами, торопливо набирала высоту. Разворот над морем. Ох, как же мы накренились, а теперь задрали нос… Держи, держи, держи тангаж! Вот так, отлично… Еще несколько томительных мгновений, мокрая от напряжения спина, белые костяшки сжатых пальцев – и мы уже на заданном эшелоне.

– Простите мою бестактность, – вдруг обратился ко мне пожилой гражданин, занимавший соседнее кресло, – мне действительно неловко беспокоить вас, но любопытство перебороло правила хорошего тона…

– Слушаю, – сухо ответила, потому что не люблю всех этих пустых дорожных разговоров, лишь бы скрасить за болтовней часть пути.

– Позвольте узнать, что вы только что делали? Мне показалось, или вы знакомы с основами пилотирования воздушного судна?

– Ах, это… Знакома весьма неглубоко – читала специальную литературу, чтобы побороть аэрофобию.

– Как вас зовут, сударыня?

– Татьяна, – пробурчала я и в этот момент узнала его.

Моим соседом оказался известный детский хирург, лицо которого частенько мелькало по телевизору, в газетах. Он представился, а я не стала кокетничать и сказала, что узнала его. Мы пожали друг другу руки.

– Запомните, Татьяна, каждый должен заниматься своим делом и делать его хорошо. Качественно. Я вас сейчас посмешу, расскажу свой любимый анекдот, к тому же он очень в тему, а потом поделюсь одним нехитрым способом, как немного облегчить жизнь на время рейса. Итак, межконтинентальный рейс, долгий перелет, и посредине пути пилот по громкой связи спрашивает, есть ли на борту анестезиолог. Пассажиры, естественно, перепуганы, переглядываются, но на счастье находится анестезиолог, и его отводят в переднюю часть салона. Там, читая газету под лампой индивидуального освещения и смакуя коньяк, сидит степенный господин. «Вы искали анестезиолога?» – спрашивает медик взволнованно. «Да, голубчик, да. Я хирург, поправьте свет, пожалуйста».

Мы тихонько рассмеялись, это было действительно забавно, и я немного отвлеклась.

– …А теперь я позволю себе задать вам вопрос. Вы что-нибудь едите во время полета?

– Нет, просто физически не могу проглотить ни крошки. У меня вообще такая особенность – когда нервничаю, даже думать о еде не могу.

– Это существенная деталь, от которой страдает качество вашего полета. Давайте наглядно… – И он обратился к стюардессе, которая внимательно смотрела на пассажиров: – Простите, можно вас? Принесите, пожалуйста, меню, две порции томатного сока, соль и перец…

Девушка, доброжелательно улыбнувшись, скрылась за плотными занавесями и через минуту принесла фарфоровые солонку и перечницу и два полных стакана густого ароматного сока, в котором торчал стебелёк сельдерея. Мой попутчик посолил и поперчил напитки, размешал сельдереем и передал один мне.

– …Ваше здоровье, сударыня! – и выпил сок залпом. Я повторила за ним. – Так вот, во время полета естественным образом смещается водно-солевой баланс, который восстановить поможет щепотка соли, а с перцем просто вкуснее. Во-вторых, в томатах содержится антиоксидант ликопин, который участвует в защите клеток от окислительного стресса, который значительно ухудшает самочувствие. Кроме того, помогает предотвратить чрезмерное образование тромбоцитов – это тоже в порядке вещей в небе. Во время полета не забывайте пить воду и периодически прогуливайтесь по салону, чтобы размяться. Если не стесняетесь, идеально сделать минимальный набор гимнастических упражнений. Мой совет – не стесняйтесь, это ведь ваше здоровье. Теперь самое главное. Надо подкрепиться, и желательно – чем-то горячим. Давайте посмотрим меню… Ну, изумительно – закажем борщ с белыми грибами и сметаной.

Бортпроводница удалилась, приняв наш заказ, и вернулась с двумя тарелками ароматного борща. Я и не подозревала, что на борту самолета можно отведать такой вкуснятины. Нет, я, конечно, летала бизнесом и раньше, но максимум, что просила – кофе или чай с лимоном. Я с большим аппетитом съела свою порцию и откинулась на спинку. Ощущения были волшебными.

– Правильно, теперь отдохните, подумайте о чем-нибудь приятном, почитайте или посмотрите фильм. Дело в том, что горячая пища отвлекает мозг. Не зря во время каждого рейса, даже самого непродолжительного, обязательно предлагается перекусить. Во-первых, это расслабляет пассажиров, во-вторых, они меньше передвигаются по салону, что немаловажно из соображений безопасности. А вот алкоголь я пить категорически не советую – на всякий случай надо сохранять быструю реакцию и ориентацию в пространстве. Очень надеюсь, что не утомил вас своими нравоучениями и хоть немного помог…

Я закрыла глаза и задремала в самолете во второй раз в жизни, как тогда, на борту заполярного АН-24…

Машина Времени

Лето 2017 г.

Если я до сих пор и сомневалась в существовании машины времени, то сейчас мне доподлинно известно – она существует. И не где-нибудь за стенами научно-исследовательских институтов, засекреченная и тщательно замаскированная, а в пределах третьего транспортного кольца города Москвы. Вот такое вот удивительное открытие. Мало того, те, кто подумал, что подобный аттракцион доступен только толстосумам, которые уже пресытились всеми доступными развлечениями и готовы выложить пару-тройку миллионов за путешествие во времени, тоже сильно ошибаются. Посетить прошлое обойдётся в несколько десятков современных российских рублей. Гражданам льготных категорий – скидки.

Есть лишь одно досадное условие – перенестись можно только в славные девяностые, куда я любезно приглашаю доверчивого читателя. Готовы к путешествию? Тогда предлагаю незамедлительно отправиться в центр столицы, как это на днях сделала я, решив поехать за покупками в торговый центр близ Курского вокзала.

Итак, настроение отличное, неприятностей ничего не предвещает, поездка от станции Каланчевская до Курского, согласно расписанию, составит всего пять минут.

В вагоне электрички не оказывается ни одного попутчика, что само по себе даже хорошо – можно спокойно полюбоваться на проплывающие мимо пейзажи. А тут есть где разгуляться взгляду! Это я сейчас иронизирую. Даже в погожий летний денек, когда на небе нет даже намека на тучку, не то что на ненастье, всю дорогу преследует ощущение, что вокруг только серый цвет. Тут и там остовы полуразрушенных строений складского типа, неталантливые жалкие граффити, ржавые заброшенные конструкции и одинокие согбенные фигуры, нетвердой походкой следующие вдоль путей в неизвестном направлении. Электричка словно нарочно идет на минимальной скорости, и вы, как в модном авторском кино под названием арт-хаус, наплываете взором на все это великолепие.

Сразу оговорюсь, что родилась и выросла в Москве и видела свой город разным и в разные времена… Просто в век повальных модернизаций и трансформаций, диковинных инноваций, красивых парков, веселых фестивалей, быстрых такси, многофункциональных центров и скоростных поездов человек, видимо, сильно расслабляется.

Но довольно отвлечений, продолжим нашу экскурсию во времена незабвенной поздней Перестройки. По прибытию на безлюдную платформу вас встретит неизменный атрибут пригородного вояжа на электричке того времени – ларёк с пивом и разными «сникерсами». Да-да, прямо в центре Москвы, прямо перед отправлением вашей электрички в Серпухов или Петушки (тут обязательный поклон и привет Венечке Ерофееву) вы можете приобрести пенный напиток требуемой крепости. В зависимости от состояния нервной системы и отдаленности пункта назначения. Строгий страж общественного порядка отругает вас за курение вблизи вокзала и даже припугнет штрафом, но пива вам нальют. Не сомневайтесь!

Спросите, чему это я так сильно удивляюсь, даже негодую? «Ведь есть же на всех вокзалах кафе, магазинчики с таким же ассортиментом» – скажет придирчивый читатель и будет прав. А я парирую, что ни на одном из московских вокзалов нет такой палатки прямо на станции пригородного сообщения. Вот так, чтобы купил провиант и тут же прыгнул в железное нутро вагона, измученного годами постоянной эксплуатации.

Спускаемся в ледяной, скудно освещенный подземный переход, выход с которого осуществляется на пути следования поездов любого направления. Зловеще черные электронные табло молнируют, с какого пути следуют и поезда дальнего следования, и пригородные. Редкие пассажиры, в ужасе содрав с себя панамки, мечутся по тоннелю с чемоданами на колесиках и вопросами, которые некому задать. Совсем.

Но, как говорится, это карма каждого, и я ничем не могу помочь. С трудом отыскав выход в главный зал этого шедевра советского зодчества, начинаю задаваться вопросом – с какой это стати я считаю себя неглупым и находчивым человеком?

Главный козырь всех заплутавших путников – советчик. Но только не здесь! Ни эти усталые чоповцы, ни нервные торговцы палаток времен Черкизона и Петраши тут не помощники. На мой вежливый вопрос, где находится выход из этого прекрасного места, я получила конкретный неутешительный диагноз и рекомендацию сходить к окулисту. Я понимаю, поскольку вокзал работает сразу на три направления – Белорусское, Курское и Горьковское, а информационного оснащения минимум, этим людям достается по полной. Но я справилась, отыскав-таки выход с вокзала.

Сделав необходимые покупки и полагая, что я гуру вокзальных путешествий, самонадеянно возвращаюсь на Курский. Прохожу досмотр при входе, покупаю в кассе самообслуживания билет до станции Каланчёвская и опять попадаю в девяностые. Зорко выхватив из массива букв и цифр указатель «выход к пригородным поездам», бодро топаю туда. Покинув вокзал, пытаюсь прорваться через турникеты. Бумажный билетик со штрихкодом упорно не работает. Контролеры смеются в голос и показывают на меня пальцем – отсюда до Каланчёвской поезда не ходят. А откуда ходят – Бог их знает. Придется идти обратно в здание вокзала. Снова прохожу досмотр, уже начиная гневаться. Табло пригородных поездов по-прежнему нигде не видно. Делаю логическое предположение, что надо искать тот самый тоннель и там уже разбираться, откуда ехать.