Детокс

Я собираюсь отказаться. Честное слово, я собираюсь отказаться. Но меня и вправду мучает похмелье. К тому же, я чувствую себя немного скованно с этими незнакомыми мне людьми. Алкоголь должен помочь делу. Я не собираюсь напиваться, но стакан вина не может мне навредить, верно?

Рома всё разговаривает и разговаривает, но он слишком далеко, и, как бы я не прислушивалась, всё равно не могу услышать ни слова. Впрочем, я не особенно стараюсь. За одним стаканом следует второй, я подставляю лицо солнышку и мало-помалу включаюсь в разговор. Ничего особенного, летние планы, рассказы о том, как кто-то отмочил смешную шутку и подобная ни к чему не обязывающая болтовня. Затем разговор переходит на музыку, я рассказываю о своём панковском прошлом и с некоторым смущением показываю свои шрамы – ожоги от сигарет. Ритуал вступления в панки, будь он неладен! Когда, наконец, возвращается Рома, я уже пью третий стакан, и мы дружным хором поём «Последнюю Осень» ДДТ.

И мне действительно весело.

Всё становится ещё лучше, когда Рома усаживается на ступеньку рядом со мной и обнимает меня за талию. Меня слегка повело от вина, я кладу голову ему на плечо и смотрю на солнце сквозь ветви деревьев. Мне так хорошо, так тепло и уютно, что я почти засыпаю.

Пока снова не раздаётся звонок – на этот раз на мой телефон. Ленка.

– Я только что увидела смс, – тараторит она. – Как, по-твоему, я должна тебя прикрыть? Твоя мама всё равно попросит тебя к телефону, и что я скажу? Что ты в туалете, потому что у тебя с похмелья разыгрался понос?

Я подскакиваю на ноги и отбегаю на несколько шагов, молясь, чтобы ребята не услышали слова «понос». Почему Ленка всё время так орёт? Ну, по крайней мере, судя по всему, мама ей ещё не звонила.

– Поняла. Бегу домой, – бормочу я в трубку. Действительно! Я опять расслабилась и совсем забыла о времени, а уже почти девять вечера! Сколько же я здесь проторчала?

– Мне надо домой, – говорю я, возвратившись к ступенькам.

– Она поступает в институт, – объясняет Рома. – Занимается.

Ребята пожимают плечами и снова принимаются над чем-то смеяться. Твою мать, как же мне хочется остаться здесь, с ними. И всё же, как вовремя позвонила Ленка. Если бы я выпила ещё вина, мне, скорее всего, стало бы на всё наплевать – и на уроки, и на мамин гнев. Нет, надо убираться, пока я ещё в состоянии здраво мыслить.

Рома вызывается меня проводить, и мы медленно бредём назад через пустырь. К вечеру стало прохладнее, а запах цветов и трав только усилился. Запах свободы. Как же мне хочется остаться!

– Жаль, что вам нужно уходить, – Рома словно читает мои мысли. – Сейчас все как раз возвращаются домой. Устроили бы вечеринку. Вам бы понравилось.

– Ты не помогаешь, – бурчу я. – Я и сама никуда не хочу, но мне надо. Знаешь такое слово?

– Вроде бы слышал когда-то, – смеётся он.

Мы присаживаемся на лавочку около библиотеки, возле фонтанов, чтобы выкурить по сигарете. Брызги летят мне прямо в лицо – удивительно освежает.

– Послушай, – говорю я, собравшись с духом. Весь вечер думала, как задать ему этот вопрос. – У тебя же кто-то есть, да? Девушка. Ты с ней сегодня так долго разговаривал?

– Это просто соседка, – моментально реагирует он. – Мы вместе снимаем квартиру, потому что так дешевле, и…

– Чушь собачья, – холодно говорю я. – Нет никакой необходимости мне врать.

– Ладно, – он поднимает руки в знак того, что сдаётся. – Это имеет какое-то значение?

Я размышляю несколько мгновений.

– Никакого. А где она сейчас?

– У родителей. Поехала к ним на всё лето.

Смеюсь.

– Повезло тебе. Значит, пользуешься моментом?

Что-то в его взгляде неуловимо меняется, и он крепче прижимает меня к себе.

– Ты мне нравишься. Очень. Ты мне веришь?

Я киваю, и он наконец-то целует меня – вот чего я ждала весь этот вечер. У меня моментально начинает кружиться голова, а руки сами обвиваются вокруг его шеи. Почему, интересно, его поцелуи доводят меня до неистовства? Хоть бы он никогда меня не отпускал!

– Только не привязывайся, – шепчет он мне на ухо. Я прижимаюсь к нему ещё крепче, всем телом чувствую биение его сердца – гулкие, частые удары, и его дрожащие руки, и прерывистое дыхание…

– Конечно, нет.

* * *

Не привязываться – не проблема, потому что у меня есть Влад. Влад продолжает жить в моём сердце, и я почти уверена, что его место никто не сможет занять. Влад помогает мне меняться, делает меня лучше, пусть даже сам об этом не знает. И я благодарна ему. Я продолжаю его любить – а как же иначе? Я засыпаю с мыслями о нём, и он первый, о ком я думаю, просыпаясь, и в самые тяжёлые минуты я вспоминаю его прозрачные серые глаза и отстранённую улыбку. Если это не любовь, то что?

Спустя неделю после знакомства с Ромой жизнь преподносит мне неожиданный сюрприз. Я встречаю Влада поздно вечером, когда возвращаюсь с курсов по английскому, и мы по старой традиции останавливаемся, чтобы выкурить сигарету. Боги, я так давно его не видела, почти полторы недели. Я даже думала, что он уже уехал! Заходящее солнце подсвечивает его светлые волосы, а моё сердце трепыхается где-то в горле, когда я как можно небрежнее спрашиваю, как у него дела и как скоро он собирается нас покинуть.

Ответ приводит меня в полнейший восторг. Его планы изменились, и он уезжает в середине августа. Августа! Это значит, у меня ещё есть два месяца, чтобы всё изменить. Целая вечность!

Тем же вечером я с увлечением строю планы по завоеванию сердца Влада. Надо как можно чаще попадаться ему на глаза и выглядеть каждый раз безупречно. Долой джинсы, растянутые футболки и волосы, собранные в пучок, теперь только летние платьица, туфельки и обязательный лёгкий макияж. Надо рассказывать ему о моих успехах – только ненавязчиво. Можно даже попросить подтянуть меня по какому-нибудь предмету, жаль только, что он склоняется к физике или музыке, а мне нужно учить историю и английский… Апогеем плана становится вечеринка по случаю поступления. Влад учился в моей школе, он всего на год старше, у нас куча общих знакомых. Я поступлю – сама! – приглашу всех это отметить, не будет ничего странного в том, что я позову и его тоже. А там уж… мои глаза загораются при этой мысли. Будет летняя ночь, музыка и алкоголь. Всё что угодно может случиться.

Но до этого ещё далеко. Нужно пережить следующий месяц, нужно заниматься так усердно, как никогда в жизни. Я должна поступить – иначе мне нечего будет отмечать.

Время – парадоксальная штука. Мои летние дни тянутся ужасно медленно, но при этом я всё равно ничего не успеваю. Встаю в шесть, бегаю по утрам и целый день занимаюсь. В целях обольщения Влада периодически я со своими учебниками выползаю на скамейку перед домом и иногда даже его встречаю. Это вносит приятное разнообразие в мою ежедневную рутину, но, к сожалению, на улице не так легко сосредоточиться, как дома. Ещё три раза в неделю я хожу на курсы по английскому и готовлюсь к тамошним экзаменам тоже. Приходит время подавать документы в выбранный институт, так что я бегаю по врачам, собирая необходимые справки, фотографируюсь и делаю кучу всевозможных ксерокопий, которые потом заверяю у нотариуса. Наконец в один прекрасный день я еду со всеми моими бумажками на Балтийскую, где, как я надеюсь, мне предстоит учиться в ближайшие пять лет. Только тогда я наконец понимаю, что всё это реально. Отступать некуда, мой первый экзамен через две недели. Я пережидаю приступ паники и с удвоенным усердием продолжаю грызть гранит науки.

Стоит ли говорить, что у меня нет времени не только на встречи с Ромой, но даже на мысли о нём?

И, тем не менее, мы продолжаем встречаться. Ходим гулять, по меньшей мере, пару раз в неделю, и порой мне кажется, что, если бы не эти встречи, я бы уже рехнулась. Мы видимся урывками, на бегу – я теперь всё время куда-то тороплюсь. Порой успеваю только поздороваться с ним и поболтать минут пятнадцать, а потом мне снова нужно бежать. Пару раз я прогуливаю курсы, чтобы побродить с Ромой по солнечному парку и напомнить самой себе, что сейчас всё ещё лето, а мне всё ещё семнадцать. Думаю, ему дико надоело слушать мои рассказы о поступлении и бесконечные жалобы, но он не подаёт виду. Мы общаемся как хорошие друзья. Он больше не целует меня и не обнимает, но я слишком устала, слишком занята и слишком поглощена мыслями о Владе, чтобы об этом жалеть. Я почти не думаю о Роме, и, тем не менее, каким-то волшебным образом он становится неотъемлемой частью моей жизни этим летом, становится таким же привычным и родным, как мама, Ленка и мой кот. Порой мне кажется, что я знаю его давным-давно…

Не привязываться – не проблема.

* * *

Время бежит вперёд быстро и неумолимо, и я уверена, что ничего не успею и обязательно всё завалю. За неделю до первого экзамена я впадаю в полную прострацию. За пять дней до экзамена я начинаю читать учебники даже во время еды или когда принимаю ванну. За три дня я скрепя сердце отменяю утренние пробежки – иначе у меня вообще не остаётся времени на сон.

Накануне первого экзамена я пребываю в состоянии, больше всего напоминающем панику. Как всегда, в подобные моменты все кровью и потом добытые знания словно улетучиваются из головы, и кажется, что я не помню ничего из того, что учила почти целый год. Абсолютно ничего!

И заниматься я уже больше не могу – не осталось ни сил, ни нервов. Целый день я мрачно шатаюсь по дому, то хватаясь за учебники, то отбрасывая их прочь. Верно ли, что перед смертью не надышишься? В любом случае, совесть и страх не позволяют мне окончательно наплевать на подготовку накануне экзамена, так что я из последних сил пытаюсь «надышаться».

В шесть часов мама возвращается с работы, бросает на меня озабоченный взгляд и заставляет выпить валерьянки. А в полседьмого звонит Рома.

– Я знаю, что завтра у вас экзамен, – говорит он вместо приветствия. – Поэтому и звоню. Выходите на улицу, вам нужно проветриться.

– Ты рехнулся, что ли? – от нервов я всегда бываю ужасно груба. – Мне надо заниматься! Я не помню ничего, абсолютно ничего!

– У вас истерика, – спокойно отвечает Рома. – Так и заболеть можно. Поэтому я и говорю – вам необходимо прогуляться.

Я продолжаю отказываться, но он непреклонен. Говорит, что я всё знаю, но забываю от нервов, поэтому мне нужно успокоиться. Говорит, что моим мозгам необходим свежий воздух. На все лады повторяет поговорку про смерть и дыхание. Я спорю с ним почти полчаса, и, в конце концов, в комнату заходит мама и спрашивает, что это я так долго болтаю по телефону вместо того, чтобы заниматься. Только тогда я понимаю: проще согласиться погулять с Ромой, чем втолковать ему, почему я не могу.

Я сообщаю маме, что намерена выйти прогуляться на полчасика. Должно быть, вид у меня совсем безумный, потому что мама ничего не говорит, но смотрит на меня как на чокнутую. Я и сама себя ощущаю именно такой. Стягиваю волосы в пучок, надеваю первую попавшуюся футболку и даже не думаю краситься. В голове мелькает мысль о том, что Рома никогда не видел меня в таком затрапезном виде, но я отбрасываю её прочь. Сейчас это неважно, всё это неважно.