Волчице он немножечко поддался,
представив, как она всех за него порвёт.
Он ждал к себе чудесного волчонка,
учил его и в стае защищал.
Не баловал его, как балуют ребенка,
и правильным учил его словам.
Ух, тяжела ж была медвежья лапа,
когда воспитывал, медведь был строг.
Он мог и слабость дать почувствовать волчатам,
но Маугли обидеть он не мог.
Он с ним играл, как с глупым медвежонком.
Он с ним играл порой до темноты.
Так иногда он с нежностью вдруг обнимал ребёнка,
и Маугли вдруг видел в нём немного доброты.
Балу был стар. Но не был немощь.
Ворчал немного, как старик.
Но иногда в порыве нервном
в ворчании переходил на крик.
«Следи за ним, смотри за ним».
Ребёнка вождь усыновил!
Не думал я никак, что буду обучать чему-то человека.
И как детёнышу нору копать?
Нет у него когтей.
Без тёплой шубы зимой ему придётся замерзать…
Я говорю ему опять:
– Куда бежишь на двух ногах?
Беги на четвереньках,
на все четыре лапы встань за стаей и беги.
Но тут Багира из кустов
следит за обученьем…
Вот только не могу понять:
зачем пантера вдруг Маугли решила защищать?
Ведь я тут тренер,
мне виднее. (Балу)
Багира вышла из кустов.
Так к Маугли привыкла,
что каждый день к нему идёт,
подкрадываясь тихо.
– Ну что опять ворчишь, старик?
Всё Маугли пеняешь.
Как дети все, он – озорник.
Как ты не понимаешь?
Ведь он не волк, он человек.
Не лес его стихия.
Он должен жить как дети все,
а не копать коренья.
Он бегает на двух ногах.
Ну что ты заставляешь
его ходить на четырёх.
Как ты не понимаешь?