Время библиомантов. Книга крови

Приземлившись на пол, она вызвала сплошную стену трепещущих молний – стену библиомантической энергии. Хотя оставшаяся в живых крыса и видела, какая судьба постигла её товарок, она не сдавалась. Была ли это месть, глупость, упрямство или злоба, так или иначе животное не отпрыгнуло в страхе в укрытие, когда Изида, пройдя сквозь мерцающее пламя целой и невредимой, пришла на помощь Дункану. Она чувствовала, в каком углу его сумки лежала Абсолонова книга, неудержимо притягивавшая её к себе.

Крыса испускала ударные волны во все направления – быстрее, чем два других противника Изиды до этого. Звериная внешность была обманчива. Тварь, несомненно, по праву носила имя книжной крысы: должно быть, она прочла тысячи книг, чтобы заполучить то необычайное могущество, которым располагала.

На мгновение перед внутренним взором экслибры предстала совершенно другая картина: крыса, склонившаяся над раскрытой книгой в ярком свете настольной лампы, может быть, где-то в Либрополисе, за спиной – ряды книжных корешков, коготь скользит по строчкам, угольно-чёрные глазки глотают информацию слово за словом. Да, эта тварь была способна на хладнокровное убийство, однако, будучи библиомантом, она, должно быть, страстно любила читать.

Изида умертвила крысу одним ударом, который пронзил горбатое туловище и смял его, как мы сминаем бумажный шарик между указательным и большим пальцами.

Молнии отгорели и погасли, буквы побледнели. Изида нашла взглядом Дункана. Он стоял нагнувшись вперёд, оперев руки на колени и дрожа всем телом.

– Дай мне книгу! – сказала она.

Спутанные волосы практически полностью закрывали лицо Дункана, и Изида была рада, что ей не приходится смотреть ему в глаза.

– Дай – или я возьму её сама!

Глава шестая

Выходя из разрушенного временем корабельного салона и следуя за светящимся шаром, освещавшим им путь в коридор, Фурия видела всё новые и новые ряды пустых книжных полок, множество полуразложившихся книг на полу и даже останки существ, которые, вероятно, когда-то были птичками-оригами. Библиомантика на борту «Флёр» была искоренена подчистую, и тем не менее в воздухе по-прежнему ощущалось словно бы её дальнее эхо. Фурия не знала, было ли это самовнушением или глубоко внутри корабля правда что-то ещё теплилось.

Спустя несколько минут, в течение которых Фурия и Зибенштерн молча следовали через анфилады комнат, взбирались по скользким лестницам и пересекали холлы, казавшиеся бесконечными, она наконец вспомнила, откуда ей было знакомо это чувство, – она уже испытывала его в замке на Рейне, когда-то принадлежавшем Розенкрейцам, в нынешнем замке семейства Химмель. Замок пробудился к жизни, когда распознал, откуда Фурия родом. Стены замка помогли девочке в сражении с Рашелью и Файтом: они транслировали ей библиомантическую энергию её далёких предков – правда, с неоднозначным результатом.

– Этот корабль жив, – произнесла Фурия.

– Я на это и надеялся.

– Ты что, не ощущаешь этого?

– Я уже давно не библиомант, Фурия. Кроме того, дело скорее в том, что корабль ощущает тебя. Твой дед Кассий был в числе строителей корабля, вероятно, поэтому «Флёр» может распознавать отпрысков семейства Ферфакс, если встретится с ними. Или отпрысков семейства Розенкрейцев – это вопрос терминологии.

– Разве Федра не пыталась разбудить корабль? Она же праматерь библиомантики. Если у кого-то хватит на это сил, то в первую очередь у неё.

– Федра! – Зибенштерн пренебрежительно фыркнул. – У неё нет ни капельки библиомантической силы.

Фурия остановилась:

– Что?

– Пойдём дальше. Я всё тебе расскажу.

Они снова принялись взбираться по лестнице, покрытой коркой грязи. Светящийся шар над головой Фурии отбрасывал на ступеньки их зигзагообразные тени и освещал переливающиеся пятна плесени на стенах.

– Федра не та, за кого ты её принимаешь, – сказал Зибенштерн, когда они достигли верхней площадки лестницы и свернули в короткий коридор. – Она, несомненно, впечатляющая и сильная личность. Ей удалось объединить под своим командованием тысячи чернильных поганок и вести войну, о которой по сей день говорит весь мир библиомантики. Она привлекла в свои ряды несколько могущественных библиомантов и несколько моих экслибров, даже если сейчас у неё остался только один из них. Однако, – подчеркнул он, взяв паузу, – сама она библиомантом не является. И уж конечно она не праматерь библиомантики.

– Я думала, она…

– Да, она та самая Федра Геркулания, – перебил её Зибенштерн, приведя тем самым Фурию в ещё большее замешательство, – и в то же время это не она. Прошу прощения, что я тебя запутал. Ты знаешь, что Федра – экслибра. Но единственная книга, из которой могла бы выпасть реальная Федра, – первая «Книга творения», в которой я записал её историю. Та Федра, что правит там, снаружи, выпала из одной из тысяч книг, пересказывающих миф о ней, из одного из бесчисленных трактатов, написанных о ней библиомантами. Поэтому она – копия, а не оригинал, так сказать. И именно по этой причине у неё отсутствует дар библиомантики. Можно слепить из глины точную копию пистолета, однако он никогда не выстрелит.

Они дошли до двери, криво висевшей на петлях. За ней находился капитанский мостик «Флёр де Мари». Когда-то с трёх сторон здесь были широкие окна, однако сейчас стёкла были выбиты, в пустые рамы задувал ветер, разнося по помещению чёрные хлопья.

– Федра пользуется колоссальным авторитетом и, как никто другой, умеет настаивать на своём, но она никогда не была настоящей, той самой Федрой. Она – пересказ, интерпретация исследователя, написавшего книгу о возникновении легенды.

Фурия хотела убедиться, что правильно поняла Зибенштерна, поэтому решила уточнить:

– То есть экслибры являются точным воплощением персонажей, только если они выпали из книг, в которых эти персонажи впервые были упомянуты? Как Ариэль, выпавший из «Бури» Шекспира, а не из научного труда о трагедиях Шекспира, так?

– Совершенно верно. Наш мир оказался значительно сложнее, чем ты ожидала, согласна?

Она медленно кивнула, размышляя о последствиях этого факта. Федра была обычным смертным человеком и блестящим полководцем, но не богиней библиомантики. В данный момент это обстоятельство, кажется, ничего не меняло в положении, в котором находилась Фурия, но его стоило запомнить, прежде всего до следующей встречи с ней.

– Пусть это не вводит тебя в заблуждение: Федру нельзя недооценивать, – посоветовал ей Зибенштерн. – Здесь, в ночных убежищах, Федра забрала себе всю власть, какую только можно себе вообразить. Армия чернильных поганок слепо повинуется ей, и этот экслибр тоже на её стороне. К нему следует отнестись со вниманием. Ты с ним уже познакомилась: это он подобрал тебя между страницами мира и принёс сюда. Он – правая рука Федры.

Фурия плохо помнила экслибра, которого вместе с чернильными поганками встретила среди золотых сетей. Тощая фигура в тёмном облачении, чья грудная клетка на её глазах распахнулась, словно книга, обнажив кипу страниц. Он был вторым экслибром из книг Зибенштерна, которого она встретила на своём пути; как и Изида, он был живой книгой в человеческом обличье.

– Его зовут Ментана, – сказал Зибенштерн. – Я боюсь, что этот персонаж нельзя назвать моей большой удачей, однако…

– Ментана? – перебила его Фурия. – Герцог Ментана?[5 - Герцог Мента?на – капитан корабля «Фантастико Фантастичелли», герой романа Зибенштерна «Фантастико Фантастичелли, повелитель осеннего тусклого света».] Негодяй из «Фантастико Фантастичелли…»?

Зибенштерн кивнул:

– Да, я помню, это один из тех злодеев без особых примет, без конца покручивающих усы. – Старик с сожалением развёл руками: – «Фантастико Фантастичелли…» была одной из первых моих книг. Вероятно, лучше описывать людей у меня тогда ещё не получалось.

– Ты прекрасно знаешь, что это моя любимая книга! – вырвалось у Фурии.

На втором месте у неё был «Остров Сокровищ» Стивенсона, за ним – несколько романов, которые Фурии в своё время читала мать. Лишь значительно позже Фурия смогла прочитать, нет – проглотить эти книги самостоятельно, и ни одну из них она не перечитывала так часто, как «Фантастико Фантастичелли…». Целую вечность назад она рассказывала об этом молодому Северину Розенкрейцу, тому самому Северину, который сейчас стоял рядом с ней в обличье озлобленного старика.

– Герцог Ментана… – прошептала она, покачивая головой. – Старший из трёх братьев, отобравших у возлюбленной Фантастико миланский престол.

До того как встретиться с кавалерами и госпожой Антиквой, Фурия никого в жизни так истово не ненавидела, как его, выдуманный персонаж из старинного разбойничьего романа. Она стала его личным заклятым врагом, и каждый раз, перечитывая книгу, всей душой желала ему смерти.

А теперь он, возможно, спас ей жизнь.

– Ему нельзя доверять, – предупредил Зибенштерн. – Он – тень Федры. Даже если его не видно, он, как правило, находится рядом с ней.

– В реальной жизни он такой же подлец, как и в книге? – Фурия понимала абсурдность этого вопроса, как если бы она интересовалась характером актёра, игравшего какого-то особенно отвратительного персонажа. С той только разницей, что экслибры не играли роли своих персонажей. Они были ими.

– Он сложнее, чем в книге, – ответил Зибенштерн. – Что, в сущности, не является большой заслугой. В романе он стремился заполучить только власть и богатство, а здесь, в ночных убежищах… Понимаешь, он придерживается определённых принципов и убеждений. И он твёрдо верит в учение о Liber Incognitus.

Слушая Зибенштерна, Фурия рассеянно скользила взглядом по капитанской рубке. Только теперь она поняла, что на капитанском мостике «Флёр» не было ни штурвала, ни рычагов, ни кнопок. Было только кресло, похожее на трон, стоявшее на возвышении и обращённое вперёд. Оно чем-то напомнило её старое кресло в имении, и, подойдя поближе, она удостоверилась, что капитанское кресло действительно очень походило на её старое, говорящее. Ветер и осадки разрушили кожаную обивку и подушки, и взору Фурии предстал остов, украшенный микроскопической резьбой, – дерево покрывали ряды букв. Кое-где буквы стёрлись, но большинство строк, вероятно, можно было прочесть – правда, для этого понадобилась бы лупа.

– В этом кресле сидел капитан «Флёр», управлявший кораблём единственно с помощью библиомантической мысленной связи с ним, – объяснил Зибенштерн. – Сядь и попробуй.

Фурия со страхом забралась на дряхлое кресло, устроилась на нём, хотя острые края и ржавые пружины врезались в тело. Но уже спустя пару секунд ей захотелось вскочить с него.

– Сосредоточься, – сказал Зибенштерн.

– Не могу: здесь невозможно сидеть.

Он тихонько вздохнул, когда она слезла с кресла. На самом деле что-то ощутить ей удалось – то же незримое присутствие дальнего эха библиомантики, – но Фурия не хотела, чтобы Зибенштерн пронюхал об этом.