Восхитительная черная роза

– Геселин хочет казаться сильнее, чем она есть на самом деле. Она ранимая в душе, понимаешь? Ей пришлось пережить такое, чего ты и вообразить себе не можешь.

Разозлившись, Мидж обогнала Грейсона на добрых четыре фута. Какие-то молодые бездельники, сидящие на заборе, заулюлюкали, засвистели ей вслед, принялись кричать сальности – и тогда Грейсон сделал большой шаг, догоняя девушку. Парни мгновенно замолкли и скатились со своего насеста, напуганные линормьей внешностью Тигра: темная кожа, нечеловеческие глаза, внушительные мышцы. Но Мидж не придала случившемуся значения, поглощенная своими мыслями.

– Не трать свое красноречие, птичка. Не хочу я лезть в чужие беды. Вы еще со вчерашнего вечера болтали про изнасилование – ну, знаешь, эти все женские проблемы. Мужчинам не стоит об этом слушать.

Мидж резко развернулась, так что каблуки ее взметнули пыль на дороге.

– Женские проблемы?! Да ты в своем уме?! Ты говоришь так, будто не мужчины насилуют женщин. Может быть, где-то существует и такое, уризенские слухи говорят о том, что некие дамы пали жертвой демонов, других женщин или, прости меня Айне, зверей, но, даже если эти рассказы – правда, это капля в море. Так что не смей говорить так, будто мужчины не при чем.

– Я… – Грейсон запнулся. Он не привык отказываться от своих слов, тем более, не собирался отступать перед девчонкой, которая без него была бы беспомощна. – Можно подумать, изнасилование – такая страшная проблема.

– Демон побери, ты шутишь? Поверить не могу, что наняла тебя, рассчитывая, что ты не потерпишь никакой несправедливости рядом с собой, встанешь на защиту слабого… и…

Девушка зажала рот рукой, отвернулась. Ее голос из-за стены ладони звучал глухо:

– Нет, я понимаю, глупо. Но ты не знаешь… Не знаешь, каково это – смотреть на терзаемую женщину.

Грейсон внезапно почувствовал жаркую волну стыда, окатившую его с ног до головы.

– А ты знаешь? – Он хотел спросить это мягко, но получилось грубее, чем он собирался сказать, в голосе ненамеренно слышалась насмешка. Которой там быть не должно было.

У Мидж опустились плечи, руки повисли как плети. Она вздохнула и сказала очень устало:

– Да, я видела. Это было в самом начале моего путешествия. Я тогда еще не считала, что мне стоит найти Айнара. Вот, думала я, отныне я творю благое дело, буду спасать людей от демонов. Я могущественна, я добродетельна, я… А оказалось… – Мидж быстрым движением потерла глаза, чтобы слезы не выступили. – Я видела, как прямо на улице разбойник насилует женщину. Это был праздничный день, базарная площадь, должно быть, мужчина напился, и схватил ближайшую торговку. Они возились под прилавком. И никому не было до того дела. Все проходили мимо, никто даже не замедлил шага.

– Но с чего ты взяла, что он ее насиловал? Разве она отбивалась? Может быть, это был ее муж?

Девушка занесла руку, готовая ударить Грейсона, но опустила ее, хлопнув саму себя по бедру.

– Уму непостижимо, какой ты болван. Она слабо ворочалась, будто желая уползти, но он ей не давал и двинуться. Думаю, я на ее месте вовсе бы застыла. Впрочем, я и на своем так поступила. – Голос Мидж охрип от рыданий, которые она глушила в себе. – Видит Айне, я хотела помочь. Но я струсила. Что я могла сделать? Только вызвать огонь на себя. Надо было кого-нибудь позвать, стражу, например, только я не смогла. Сейчас думаю, это все равно бы не возымело эффекта. Они бы просто послали меня, куда солнце не светит. Никому нет дела до страдания простых людей, не аристократов.

Грейсон открыл от изумления рот. До него начало доходить.

– Ты не можешь навредить людям. Ты бы не ударила того разбойника.

– Да. Как Геселин заплатила бесплодием за свой дар, так и заплатила – беспомощностью. Вот каковы условия нашей сделки с Айнаром. – Мидж потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что она стиснула кулаки. Так, что даже пальцы заныли. – Он дает дар, не приносящий радости, еще и забирает что-то взамен.

Грейсон стоял, пытаясь совладать с мыслями: они вились в его голове, точно вспугнутые бабочки, он не мог ни ухватить одну из них, ни даже рассмотреть как следует.

Мидж горько хмыкнула.

– Ты бы знал, какая буря чувств в груди, когда видишь мучимого человека, и не в силах помочь.

Грейсон взял Мидж за плечо. Ему хотелось провести ладонью по ее лицу со всей нежностью, что он бы собрал в себе, но мужчина сдержался.

– Ты не была обязана помогать незнакомой женщине.

– Была.

Мидж двинулась вперед, и Грейсон уже во второй раз со времени их знакомства почувствовал, что не имеет права ее задерживать. Он был поражен историей девушки. Мидж в мгновение ока предстала перед ним совсем не такой, как он думал о ней, и это выбило Грейсона из колеи. Он начал привыкать к той Мидж, какой она ему казалась, и вот теперь – он понял, что девушка рядом с ним совсем иная, нежели он воображал.

– Я не могу причинить вред никому из существ, обладающих душой, – сказала Мидж, когда они снова пошли рядом. – Конечно, работать так проще – я могу действовать самой сильной магией, не боясь, что вместе с демоном поврежу пациента. Но жизнь это значительно усложняет. Я не могу помочь тем, кто страдает физически, не могу защитить сама себя.

– Я буду защищать тебя. – Грейсон прижал руку к груди, словно клянясь. – Даже если не получу ту плату, на которую рассчитываю. Ты благородная женщина, и для меня честь стать твоим соратником.

Мидж споткнулась от неожиданности и посмотрела Грейсону в лицо, повернув голову. Ее зрачки подрагивали, вглядываясь в глаза спутника. Девушке хотелось одновременно продолжать так стоять, и вместе с тем – отбежать, разорвать зрительный контакт. Потому что она чувствовала, что настала та редкая минута, когда судьбы связываются узлом. Такой миг – величайшая ценность. И в то же время, за него, быть может, придется жестоким образом заплатить. И слава Айне, если всего лишь убийством одного-единственного демона. В минуты, подобные этой, грань между миром людей и демонов истончается. Приобретя друга, с которым вы связаны душами, одновременно можно впустить в мир целую орду демонов.

И Мидж наконец отвернулась, надеясь, что они с Грейсоном все еще могут идти по разным дорогам жизни. И его клятва, сказанная с таким чувством, что превратилась в магическую формулу, не пригласила в мир людей какое-нибудь древнее зло.

– Нам нужно идти в храм. Поторопимся.

Увлеченная разговором, Мидж и не подумала взглянуть наверх. И потому только на самых подходах к месту расположения святилища поняла, что не видела кроны древа, возвышающегося над домами. Но ведь карта не могла соврать? Девушка достала пергамент из сумки на поясе, всмотрелась в блеклые линии: нет, карта слишком старая, чтобы подумать, что дерево еще не успело достаточно вырасти. Несмотря на воспитание, в душе Мидж чувствовала себя айнианкой чуть более, чем многие иные, и потому сердце ее сжал страх. Слушая подсказку своей интуиции, она застыла на месте, догадавшись, что не хочет видеть то, что может быть на месте святилища. Однако Грейсон тянул ее за руку, и Мидж неохотно пошла. Она не хотела видеть – но была должна.

И ее худшие страхи оправдались. Когда молодые люди свернули за угол дома, вместо святилища их взорам предстали руины. Мидж охнула и опустилась на колени, чувствуя, что от переполнявших сердце чувств ее не держат ноги. Впервые в жизни – даже в самые страшные минуты с ней не случалось такой умопомрачающей слабости.

– О, Святое Древо…

На одной из мраморных плит пола, расколовшейся надвое, узор складывался в силуэт летящей птицы. В другой раз Мидж подумала бы, что это хорошее предзнаменование. Не сегодня. Теперь образ раскинутых в свободном полете крыл означал только насмешку высших сил.

Грейсон не испытал такого же горя, как Мидж, и потому без трепета приблизился к руинам. Шевельнул ногой один камень, взял в руки другой, осмотрел.

– Слом довольно свежий. Смотри, пень от древа еще блестит от сока. Святилище разрушили незадолго до нашего прибытия в город.

Мидж молча поднялась на ноги. От волны страха, прошившей ее от макушки до пят, у девушки отнялся голос. Она уже не понаслышке знала, что в межевых землях война между уризенианами и айнианами куда непримиримей, чем в цивилизованных городах. И уризениане, разумеется, тут имеют больше власти и сил. На их стороне целые армии наемников, они не гнушаются ничем ради выполнения своих целей.

Мидж хотела было уже сказать, что им было бы лучше убраться подобру-поздорову, но не смогла: она медленно двигалась по самым чистым плитам пола, оставшимся нетронутыми. Будь она наблюдательней, позднее корила себя девушка, догадалась бы, что к чему, еще раньше – только одна плита была совершенно целой и не покрытой каменной пылью. На нее экзорцистка по ошибке и ступила. Тотчас же вспыхнул на миг зеленоватый свет: круг с рунами, захвативший девушку в плен. Мидж замерла, не в силах двинуть даже глазами.

Грейсон стоял у нее за спиной. Он не видел, что его спутница осталась неестественно неподвижна.

– Ты нашла что-то интересное? Что там?

«Нет, не приближайся!» – мысленно орала Мидж, но губы ее не двигались, скованные магией. Голос Грейсона звучал уже над самым ее ухом.

Когда он встал прямо за ней, рунический парализующий круг вспыхнул второй раз. Теперь уже оба путника оказались в ловушке. Мидж не успела подумать, стоит ли рассчитывать на помощь со стороны Геселин, и если да – насколько скорую. Пол рассыпался трухой, словно плита-ловушка была сделана из соломы, не из мрамора, и Грейсон с Мидж полетели в глубокую яму. Грейсон столкнулся с полом первым. Мидж, более легкая по весу, приземлилась прямо на него. Но они летели с огромной высоты – и оба потеряли сознание.

Глава 9

Капризы, танцы, выходки поэтов!

А Церковь и король в пренебрежении.

Уильям Батлер Йейтс, «На королевском пороге»

Мидж пришла в себя. Сразу открыть глаза не получилось – слезы склеили ресницы, и девушка дернулась, желая потереть лицо. Но ей это не удалось: руки были связаны. И не веревкой, цепью. Возможно, даже зачарованной. Мидж замерла, вся обратившись в слух: рядом с ней кто-то был. Слышался разговор двух мужчин.

– Что пленник?

– Молчит. В том смысле, что не говорит ничего полезного. А так – мы заткнуть его не можем, он бранится так грязно, что даже сержант краснеет, не то что я.