Горький аромат фиалок. Роман. Том второй

– Мы ее подруги, – встряла Лейла, но Заманжол проигнорировал ее. Он повторил свой вопрос, сверля жену глазами.

– Они – мои подруги, – сказала Балжан, оглянувшись на Лейлу.

– Ты что, как попугай, повторяешь чужие слова? Своих нет?

– Да, – все же Балжан чувствовала себя неуверенно и говорила невпопад, – Это и мой дом, к твоему сведению!

Но потом она справилась с собой и заговорила уверенней:

– Ты лучше скажи, кто придумал эту аферу – ты или она? Можешь не строить непонимающие глаза, мы все выяснили. Она прокололась! Вы, конечно, великие артисты, но даже Камо не мог справиться с рефлексами. Так что забирай свою актрису, и уматывай отсюда!

– О чем ты? Какой Камо, какие рефлексы?

– Какие надо! Я тебе говорю: уматывайте!

– Так, Лейла, Бота, оставьте нас. Нам с Балжан нужно поговорить. И не приходите больше – я вас терпеть не могу!

Бота двинулась к выходу, но дорогу ей заступила Балжан.

– Они – мои подруги, – повторила она, – И они будут здесь столько, сколько нужно. И они свидетели. Твоя Алтынай не идиотка. Это я идиотка, что три месяца позволяла себя дурачить. Спасибо Лейле, ее опыт вывел вас на чистую воду.

– Что за ерунду ты городишь! Что еще за опыт, о чем ты?

– Мы поставили опыт и установили, что она нормальная. Она симулирует. У ненормальных зрачки не сужаются от боли, а у нее сузились, понятно тебе?!

Заманжол вспомнил о тихих всхлипах, доносившихся из детской.

– Алтынай? – воскликнул он, – Что вы с ней сделали?

И он бросился к ней.

– Алтынай, что с тобой?

Он начал ощупывать ее, а она, вцепившись в него, залопотала, указывая рукой за спину. Она несколько раз повторила слово «мама», и Заманжол понял, что Алтынай жалуется на Балжан.

– Успокойся, милая, не плачь, – успокаивал он ее, – Никто тебя не тронет больше.

Услышав это, Лейла скривилась.

– Ну, знаешь! – бросила она Балжан, – Если тебе приятно слушать такое, то это твое дело. А я бы и дня не жила с ним после такого.

И направилась к двери. Бота последовала за ней, говоря:

– Лейла права. Я на твоем месте подала бы на развод.

Подруги ушли, а Балжан направилась в детскую. Когда она вошла, Заманжол рассматривал шишечку с красной точкой на спине Алтынай.

Он решил, что ей поставлен укол. Страшное предположение пронзило его мозг: «Неужели отравили!»

– У нас были врачи? – спросил он, – Ей сделали укол?

– Нет… никаких врачей не было.

– Что это за шишка тогда?

Балжан молчала.

– Что это за точка, если не укол?

– Э-это… это… – Балжан начала запинаться – она боялась мужа, когда он по-настоящему свирепел; тогда его голос снижался до холодного шепота.

– Это не укол. Это не такой укол… не такой, какой ты думаешь…

– Какой – такой – не такой?!

– Ну… я хотела сказать… хотела сказать – никто не ставил ей укола.

– Тогда что это?!

Заманжол не отрывал от жены своих беспощадных глаз, и ей не оставалось ничего другого, как рассказать ему обо всем. Когда он узнал, что Алтынай пытали иголкой, он рассвирепел окончательно. Он схватил ее за горло, и начал кричать, дергая взад-вперед:

– Еще раз увижу тебя возле Алтынай – убью! Исколю той иглой, исколю насмерть! И пусть эти твои подруги не попадаются мне на глаза – я за себя не ручаюсь! Пусть меня хоть расстреляют потом! Ты поняла меня? Поняла?!

Балжан в жизни не видела Заманжола таким. Она прохрипела, задыхаясь:

– Отпусти… отпусти… я все поняла…

До Заманжола дошло, что он может задушить жену. И он оттолкнул ее от себя, да так, что она не смогла удержаться на ногах. Балжан отлетела к двери и больно стукнулась затылком о притолоку.

Заманжол не стал поднимать ее.

– Да пропадите вы оба пропадом! – Балжан заревела в голос.

Она с трудом поднялась и ушла в спальню. И еще долго доносился оттуда ее плач.

7

Назавтра Владимир и Юлия поехали осматривать остров. Вообще-то Кантемир Шейхов собирался ввести наследника в курс дел, но тут вклинилась Надежда Романовна. Она сказала:

– Кузен, давайте я покажу вам наш остров. И нашу столицу. А делами займетесь потом – еще успеется. Заодно осмотрите свои владения – дворец деда и папину виллу. Кстати, вы можете поселиться, где захотите.

Шейхов смотрел на Владимира выжидающе. Он думал: «Вот как раз удобный момент выяснить твои деловые качества. Если ты – человек дела, то поедешь со мной, а если тебя интересуют только дворцы и виллы, то нам очень не повезло».

Владимир предложил компромисс. Он сказал:

– Надежда Романовна, с вами осматривать наши владения поедет моя супруга. И пусть Юлия Петровна сама решит, где нам поселиться. А я все же займусь делами. Ведь я приехал сюда не баклуши бить.

Надежда Романовна зло блеснула глазами. Ей пришлось согласиться, а ведь этим самым она дает Шейхову завладеть вниманием теперешнего владельца компании. «А этот кузен хам, – думала она, уезжая с Юлией осматривать остров и владения, – Он сразу дал мне понять, что я – баба, и что мое место – возле этой его жены с глазами шлюхи».