Щенячья любовь

– Вот стыдоба.

Вошел Брент и протянул мокрое полотенце.

– Честно говоря, это было даже забавно. Вы так легко упали, словно перышко. Не выносите вида крови, куколка?

Она закрыла лицо ладонями и вздохнула.

– Может. У меня в этом деле почти нет опыта. Мне так стыдно. Вчера вечером, когда мы нашли Серафима, я нормально отреагировала. Наверное, просто была в панике и не обратила внимания.

Кейд посмотрел на Брента.

– Скажи Флинну, мы задержимся еще на несколько минут.

– О боже, Хейли… – она попыталась подняться.

– Нет-нет, – Кейд обхватил ее за талию и снова усадил на кушетку. – С ней все хорошо. Посидите еще немного, – он говорил с ней тем же убаюкивающим тоном, каким обращался к обезумевшим от страха животным, поскольку видел – у нее расширены зрачки, а сердце бешено стучит в груди. Словно между делом он прижал два пальца к ее запястью, измеряя пульс.

Убедившись, что ее сердечный ритм восстановился, Кейд поднял взгляд и увидел, как покраснели ее щеки и как она старается не смотреть ему в глаза, будто перед ней явилось новое воплощение бубонной чумы. Он по-прежнему держал ее за руки и массировал большими пальцами ей ладони. Кожа на них была нежной, особенно в сравнении с его мозолистыми пальцами. От прикосновений к ней его сердце забилось быстрее.

– Голова не болит? Кажется, вы ударились затылком.

Она покачала головой, глядя на свои колени. Не столько от стеснения, сколько от стыда. С большим сожалением Кейд отпустил ее руки и встал: он понимал, что своим поведением еще больше смущает ее.

– Я принесу вам сок. Подождите.

Он заглянул в кабинет Флинна. Хейли сидела на полу, скрестив ноги, и раскладывала перед собой в ряд скрепки. Флинн сидел рядом.

– Думаю, нам и ее тоже нужно нанять. Она такая внимательная.

Кейд рассмеялся.

– Отправь ее ко мне в кабинет, хорошо? И если тебя не затруднит, сможешь принять парочку моих пациентов?

Он прошел в комнату отдыха, взял маленькую бутылку апельсинового сока и вернулся в свой кабинет. Эйвери усадила Хейли на кушетку и закутала ей шею шарфом.

Он протянул Эйвери сок.

– Сделайте несколько глотков перед тем, как сесть за руль.

Она кивнула и послушно открыла бутылку. Он смотрел, как она пьет, и не мог оторвать взгляд. В голове возникла мысль, будет ли вкус ее кожи таким же приятным, как тот аромат, который от нее исходил. Клубника или дыня. Что-нибудь летнее.

Закрыв бутылку, Эйвери наконец решилась посмотреть ему в глаза.

– Спасибо. И простите за… – она махнула рукой.

– Это с любым может случиться. Теперь мы знаем, что на операции вас лучше не пускать.

Эйвери похлопала Хейли по плечу.

– Пойдем, солнышко, – она бросила на Кейда взгляд и тут же отвела его в сторону. Как это было не похоже на ту уверенную женщину, которую он встретил сегодня в коттедже. – До понедельника.

– До вечера, – когда же она удивленно приподняла брови, он добавил: – Нужно купить все для щенка. Только я заеду за вами, не нужно сюда приезжать. В семь же, да?

– Да, хорошо. Спасибо.

Кейд стоял в дверях кабинета и видел, как она удаляется по коридору и проходит мимо стойки регистрации.

«Кри-и-и! Красотка![9 - Намек на песню Oh, Pretty Woman (1964) Роя Орбисона.]»

В самом деле. Настоящая чувственная красавица, а не какая-нибудь соседская девчонка. В ней ощущалась загадка. Минуту назад она могла вести себя словно свирепая мамаша-медведица, а потом с нежностью наблюдать, как другие занимаются с ее дочкой. У нее было чувство юмора, она старалась произвести впечатление уверенного в себе человека, но в то же время была уязвима, хотя, возможно, и не желала этого признавать. Поразительно!

Флинн вошел и плюхнулся на стул напротив Кейда.

– Наша прелесть в пятом кабинете ведет себя «странно». Брент в операционной с Дрейком, мы с Габби едем на вызов.

Кейд кивнул. Флинн и Габби большую часть дня объезжали местные фермы, а также посещали пациентов на дому. Сегодня они припозднились.

Он пробежал глазами историю болезни. Слово «странно» в отношении владельцев животных было кодовым и обозначало: «Внимание, одинокая женщина!» Они приходили на прием, используя своих питомцев в качестве предлога, чтобы пофлиртовать с ветеринаром. Кейд уже привык, что его считают легкой добычей. Он готов был поставить десять штук баксов на то, что его ждала тарелка с печеньями или сотейник с запеканкой. Почти все доступные женщины – а также некоторые недоступные, – похоже, считали, что путь к его сердцу лежал через повышение уровня сахара в крови.

Дрейк уже почти четыре года как овдовел, и как только женщины понимали, что его мрачный фасад на самом деле вовсе не фасад, сразу оставляли попытки соблазнить его. С глухим Флинном не всякая согласится пойти на свидание, ведь большинство людей чертовски поверхностны по своей натуре. Кейд был не настолько занудой, чтобы отрицать очевидное – они с братьями довольно привлекательны. По крайней мере, так выглядят на фотографиях на страничке Редвуд-Риджа в «Твиттере». Но основное внимание все же привлекал к себе Кейд.

Самый веселый. И легкий в общении.

С таким приятно провести время.

Он потер руками лицо и вздохнул. А затем пошел по коридору к двери в пятый кабинет. Прямо в капкан.

* * *

Эйвери записала Хейли во второй класс школы и поговорила с учителем для детей с особенностями развития, а потом поехала к матери в магазин: нужно было решить, как организовать внеклассные занятия для Хейли. В Сан-Франциско после школы Хейли посещала терапевта, а днем возвращалась домой. Там ее всегда ждала Эйвери. Иногда, если ей нужно было сопровождать Ричарда, они приглашали няню.

Эйвери растерянно потерла лоб. В жизни Хейли сразу произошло так много перемен. Новый город, новый дом, новая школа, да и сама Эйвери теперь не сможет проводить с ней столько времени, как раньше. Достаточно долго ей приходилось одной заботиться о Хейли. В Редвуд-Ридже они не провели еще и суток, а их окружили таким теплом, оказали им столько поддержки, сколько они не получали за всю жизнь Хейли.

Она никак не могла свыкнуться с мыслью, что придется… ослабить контроль над дочерью. Хейли – особенный ребенок. Даже оставить ее с няней, чтобы сходить в магазин, – задача не из простых. К тому же Эйвери боялась, что за прошедшие годы растеряла все свои социальные навыки. Сначала Ричард стыдился Хейли и хотел спрятать ее от всех, а затем восемнадцать месяцев длился бракоразводный процесс, эмоционально опустошивший Эйвери. Она чувствовала себя ни на что не годной. За время брака она почти ни с кем не сдружилась, а после развода с Ричардом друзей вообще практически не осталось.

Она заехала на парковку и выключила двигатель. Зажатый между других похожих строений, магазин внешне мало чем отличался от них: приземистый двухэтажный дом из кирпича с темно-зеленым навесом над входной дверью. Люди, несмотря на холод, толпились около столиков в кафе или гуляли по мощеным тротуарам и о чем-то оживленно болтали.

Эйвери вышла из машины, вздохнула запах хвои и снега и принялась отстегивать Хейли. Густой туман окутывал горы вдалеке, из-за чего воздух казался немного влажным и в нем ощущались терпкие соленые нотки, указывающие на близость океана. Совершенно новый мир, не похожий на тот, к которому она привыкла. Но он ей нравился, было в нем нечто новое, свежее.

Взяв Хейли за руку, она вошла в магазин и увидела мать за прилавком. На стене в глубине помещения висели шарфы и шапки, а рядом стояло около десяти круглых напольных вешалок с винтажной одеждой. Пахло стариной, чем-то похожим на выветрившийся от времени мускус. Около кассы она заметила еще двух женщин. При ее появлении все разговоры тут же стихли.

– Ой, Эйвери, – мама прижала руку к груди. – Мы только что узнали. С тобой все хорошо? – она вышла из-за прилавка и сжала Эйвери в удушающих объятиях, окутав запахом пачулей.

– Все в порядке. О чем ты слышала?

– Как ты упала в обморок, о чем еще? Роза написала в «Твиттере», и я уже собиралась звонить тебе.

Эйвери покраснела. Она до сих пор не могла поверить в то, что отключилась у всех на глазах. И что мама имела в виду под «Роза написала в „Твиттере“»? Эйвери посмотрела на двух других женщин – они были примерно того же возраста, что и ее мать. В их глазах читалось любопытство и живой интерес.