Щенячья любовь

Кейд поднял глаза к потолку и сложил на груди руки. Кожаная куртка натянулась на его мускулистом теле.

– Так вот, я хочу извиниться за вчерашний вечер. Я вел себя грубо. Думал, что вы – безответственная хозяйка собаки. День был тяжелый, и я сорвался на вас.

Рискуя прослыть попугаем, Эйвери снова повторила первое, что пришло в голову:

– Вы не знали. Ничего страшного.

Приятная легкость в животе, которую она не ощущала уже давно, немного встревожила ее. К тому же люди так редко перед ней извинялись и она так долго находилась в тени своего мужа, что теперь просто не знала, как реагировать на пристальный взгляд Кейда.

Уголок его губ слегка дрогнул. Это было слишком мило, чтобы назвать сексуальным, но все равно выглядело сногсшибательно.

– Вы меня даже не поправили. А ведь могли бы прямо там, в смотровой, поставить на место. Что вам помешало?

Она оглянулась в коридор, а затем снова повернулась к нему. Он по-прежнему пристально смотрел на нее, словно пытался лучше понять.

– Хейли волнуется, если начинают говорить на повышенных тонах. Я решила, что мы потом во всем разберемся.

Кейд медленно кивнул, между его бровей появилась складка.

– Я расстроил ее? – он сделал шаг вперед и остановился, словно хотел протянуть руку и коснуться Эйвери, но вовремя одумался. Кажется, история с Хейли взволновала его – выглядел он совершенно искренним.

– Не думаю. Она переживала за собаку, а на все остальное не обращала внимания, – секунду они стояли в неловком молчании. – Что же еще?.. Хотите что-нибудь выпить?

– Нет. Мне нужно вернуться в клинику. Но все равно спасибо. Я хотел увидеться до того, как вы к нам приедете, хотел перед вами извиниться.

Боже. Женщины, наверное, не дают ему прохода. Обручального кольца он не носил.

Эйвери попыталась разрядить обстановку и перевести разговор в более дружеское русло.

– Без свидетелей? Как будто и не извинялись вовсе.

В его глазах заблестели озорные огоньки, и она рассмеялась. Впервые за долгое время.

– Вы еще не видели моих братьев. Или тетю. Она сидит за стойкой регистрации. По крайней мере, пока еще сидит. Я просто не переживу, если они узнают, что я не только чушь пороть умею.

Рот у него тоже милый. Твердый, чувственный. Эйвери встрепенулась и не позволила дрожи охватить все тело.

Он повернулся к двери.

– Еще увидимся, когда приедете навестить Серафима. У него все замечательно. Утром кусал мой стетоскоп, пытался играть.

Она почувствовала облегчение.

– Хорошо. Я скоро приеду. Сегодня утром… я была занята, – например, разбиралась с грузовиком, который заблудился по другую сторону горы. Ей сказали, что, возможно, приедут теперь только через несколько дней.

Они одновременно потянулись к дверной ручке. Их пальцы соприкоснулись, и Эйвери замерла, до того интимным показался ей этот момент. У него были большие ладони. Теплые. А потом она почувствовала, что от него исходил легкий запах… желудочно-кишечного тракта.

Вероятно, она слегка сморщила нос, так как он сказал с нервным смешком:

– Издержки работы. Аромат параанальных желез.

Эйвери крепко сжала губы, пытаясь скрыть улыбку.

Кейд закрыл глаза и покачал головой.

– Наверное, мне следовало промолчать, – вздохнул он. – До встречи.

Эйвери подождала, пока его машина скроется из виду. Щеки заболели, и она поняла, что все это время широко улыбалась. Когда она так улыбалась в последний раз?

Одев Хейли, она поехала в клинику. Хейли ерзала на сиденье – она была взволнована и переполнена энергией. Эйвери никогда не приходило в голову завести домашнее животное. Ее бывший муж Ричард все равно не позволил бы ей принести щенка в свой безупречно чистый дом, но, кажется, Хейли привязалась к Серафиму. Нужно заехать в магазин и купить все необходимое. Что может понадобиться щенку?

Когда Эйвери открыла дверь «Животного инстинкта», внутри… царил настоящий хаос. Вчера в фойе было пустынно, а сейчас тут сидели люди с разными собаками и кошками. И даже… со змеей? Да. Причем очень, очень большой…

Она украдкой посмотрела на Хейли, опасаясь, что шум и гвалт может ее потревожить. Иногда сложно было понять, на что она отреагирует. Гудение автомобилей и громкая музыка расстраивали девочку сильнее всего. Крики и разговоры на повышенных тонах – тоже. Но теперь, кажется, ругань ее уже не смущала.

Клиника оказалась просторнее, чем представлялась снаружи. Стену слева покрывала роспись с изображениями животных, занимавшихся человеческими делами вроде готовки или чтения. Два больших окна, расположенных друг напротив друга, хорошо освещали пространство. Пол, выложенный сланцевой плиткой, хорошо вписывался в интерьер. Она запомнила еще с прошлого вечера, что в коридоре, ведущем в смотровую, стену тоже украшали изображения животных – собаки выгуливали своих хозяев, а кошки гладили людей. И такая смена ролей выглядела весьма забавно.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Эйвери повернулась к стойке регистрации. Администратор – женщина средних лет, маленькая и кругленькая, с волосами непривычного ярко-красного оттенка и нарисованными бровями, резко взмывавшими вверх, – наклонилась вперед, чтобы получше рассмотреть Эйвери с Хейли.

– Эм… Мы пришли проведать нашу собаку. Оставили ее здесь вчера вечером.

Выражение лица администратора изменилось в одно мгновение, чем сильно удивило Эйвери: раздраженное любопытство сменилось участием.

– Я Роза. Тетя мальчиков О’Грейди. А вы, наверное, Эйвери? Мы с вашей мамой давно дружим. Так здорово, что мы наконец-то встретились, – она вышла из-за стола. – А ты Хейли? – она присела напротив девочки, но Хейли смотрела в другую сторону.

Эйвери не любила объяснять всем, почему ее дочь выглядит невежливой. Она ненавидела навешивать ярлыки, но без разъяснений люди просто ничего не понимали. Однако не успела она и рта открыть, как Роза встала.

– У нас в развивающем центре есть еще несколько детей с аутизмом. Его владельцы – Майлз и Аня. Вам стоит туда наведаться, – она снова обратилась к девочке: – Тебе там понравится, золотко. Столько разных игр. Найдешь новых друзей.

К сожалению, и старых-то друзей у Хейли не было. После того как в два года ей поставили диагноз, вся ее жизнь протекала в бесконечном посещении врачей.

Роза махнула рукой и окинула Эйвери придирчивым взглядом, словно в голове у нее появился какой-то план. Прищурившись, она одобрительно кивнула.

– Я скажу Кейду, чтобы он проводил вас к Серафиму.

Эйвери обвела взглядом приемную.

– У вас сегодня столько народа. Может, мы сами сходим к нему или вернемся попозже?

– Что вы! Сегодня еще спокойный день.

Спокойный? Пациентов набилось как селедок в бочке. Страшно представить, что здесь происходит в оживленный день. За спиной у них зашипела кошка и замахнулась лапой на пуделя с красным бантом на шее, тот ответил изумленным взглядом. Два пса пытались обнюхать друг друга, а еще два – прятались под стульями. Змея медленно обвивалась вокруг руки своего хозяина и ползла вверх по стене, где висела картина в раме, изображающая собак, игравших в покер.

Эйвери вздрогнула и снова повернулась к Розе, но та уже сидела за стойкой, а к ним направлялся Кейд в медицинском костюме темно-синего цвета. Боже. Какой он… сколько в нем было мужественной грации, пока он преодолевал расстояние, отделявшее их друг от друга! Поджарое мускулистое тело, широкие плечи, узкая талия. Эйвери прикусила язык, чтобы случайно не проглотить его.

Она улыбнулась, и, черт возьми, у нее перехватило дыхание.