Лёжа со львами

– В прошлом году из этой больницы двое уехали в Афганистан, – продолжал рентгенолог. – По возвращении обоим предложили великолепные места.

В глазах Жан-Пьера пробежал лучик терпимости.

– Приятно сознавать, что если я выживу, трудоустройство мне будет обеспечено.

– Еще бы, – проговорила возмущенная брюнетка. – После таких-то жертв!

– А что думают об этом твои родители? – поинтересовалась Валери.

– Моя мама согласна, – сказал Жан-Пьер. Она, разумеется, одобрила, ведь она любила героя. Жан-Пьер мог представить себе, что сказал бы отец о юных врачах-идеалистах, отправляющихся помогать афганским мятежникам. «Социализм это вовсе не значит, что каждый может делать то, что ему захочется! – сказал бы отец своим жестким и грубоватым голосом с легким румянцем на щеках. – Как думаешь, что представляют собой эти мятежники? Это бандиты, которые устраивают охоту на законопослушных крестьян. До наступления социализма необходимо покончить с феодальными институтами, – он стукнул бы по столу своим огромным кулаком. – Чтобы приготовить суфле, надо разбить яйца – чтобы построить социализм, надо, чтобы полетели головы!». Не беспокойся, папа, все это мне известно.

– Мой отец умер, – сказал Жан-Пьер. – Но он сам был борцом за свободу. Во время войны он сражался в рядах Сопротивления.

– И чем он занимался? – скептически поинтересовался рентгенолог. Но Жан-Пьер не стал отвечать на этот вопрос, ибо увидел, как через всю столовую, изнывая от жары в своем воскресном костюме, к нему направлялся редактор газеты «Ля Револьте» Рауль Клерман. Какого черта этот жирный журналист слоняется по больничной столовой?

– Мне надо с тобой кое о чем поговорить, – с места в карьер выпалил запыхавшийся Рауль.

Жан-Пьер жестом показал на стул.

– Рауль…

– Это очень срочно, – начал Рауль, словно ему было все равно – расслышали сидевшие за столом его имя или нет.

– Ты не хотел бы разделить с нами ленч? Тогда можно было бы спокойно обо всем поговорить.

– Очень жаль, но я не могу.

Жан-Пьер уловил паническую нотку в голосе толстяка. Заглянув в его глаза, он почувствовал мольбу кончать с этим бездарным прожиганием времени. Удивленный Жан-Пьер поднялся со стула.

– О'кей, – бросил Жан-Пьер.

Чтобы сгладить впечатление от внезапности происшедшего, он сказал игриво сидевшим с ним рядом:

– Не дотрагивайтесь до моей еды. Я сейчас вернусь.

Он взял Рауля за руку, и они вместе вышли из столовой.

Жан-Пьер хотел остановиться и поговорить за дверью, но Рауль все шел и шел по коридору.

– Меня послал сюда господин Леблон, – пояснил он.

– Я уже думал, что он стоит за всем этим, – проговорил Жан-Пьер.

Месяц назад Рауль устроил встречу с Леблоном, предложившим ему отправиться в Афганистан, формально по примеру многих молодых врачей для оказания помощи мятежникам, а фактически для шпионажа в пользу русских. Жан-Пьер переполнялся гордостью, вместе с тем на душе его было тревожно и трепетно от представившейся возможности совершить какой-нибудь действительно яркий поступок в интересах дела. Он опасался только одного, что организации, направлявшие врачей в Афганистан, откажут ему из-за его принадлежности к коммунистической партии. Им трудно будет выяснить, является ли он действительно членом партии, а он, разумеется, не скажет им об этом, но им наверняка известно, что он сочувствует коммунистам. Тем не менее, очень многие французские коммунисты выступили против вторжения в Афганистан. Между тем, теоретически существовала вероятность того, что какая-нибудь осторожная организация предложит Жан-Пьеру более надежное сотрудничество с какой-либо иной группировкой борцов за свободу – например, отправляющей людей для оказания помощи мятежникам в Сальвадоре. В итоге ничего не получилось, и Жан-Пьера немедленно привлекла к себе организация «Врачи за свободу». Он сообщил Раулю добрую весть, а тот заметил, что состоится еще одна встреча с Леблоном. Возможно, речь пойдет об этом. Только к чему паника?

– Он хочет видеть тебя сейчас.

– Сейчас? – спросил раздраженно Жан-Пьер. – У меня сейчас дежурство. У меня больные.

– Кто-нибудь наверняка о них позаботится.

– Но к чему такая спешка? В ближайшие два месяца я все равно никуда не поеду.

– Речь идет не об Афганистане.

– Тогда о чем же еще?

– Я не знаю.

– В таком случае почему в твоих глазах столько страха? – поинтересовался Жан-Пьер. – Какие-нибудь предчувствия?

– Мне известно, что арестован Рахми Коскун.

– Турецкий студент?

– Да.

– За что?

– Я не знаю.

– А какое это имеет отношение ко мне? Я с ним почти не знаком.

– Господин Леблон все разъяснит.

Жан-Пьер вскинул руки.

– Я не могу все здесь бросить и уйти.

– Что бы случилось, если бы ты заболел? – спросил Рауль.

– Я бы сказал об этом дежурной сестре, а она вызвала бы замену. Но…

– Ну, так позвони ей.

Они подошли к входу в больницу, где на стене был установлен целый ряд внутренних телефонов.

«Это может быть своего рода тест, – подумал Жан-Пьер, – тест на верность, чтобы проверить, достаточно ни я серьезен, чтобы выполнить это поручение». Он решил испытать гнев больничного начальства и снял телефонную трубку.

– Я вынужден отлучиться из-за непредвиденных семейных обстоятельств, – сказал он в трубку. – Немедленно свяжитесь с доктором Рошем.

– Слушаю, доктор, – спокойно ответила сестра. – Надеюсь, вас миновали печальные известия.

– Расскажу вам об этом позже, – проговорил он торопливо. – До свидания. О, минутку. – У него была одна послеоперационная больная, у которой ночью было обильное кровотечение. – Как чувствует себя мадам Ферье?

– Хорошо. Кровотечение прекратилось.

– Ясно. Наблюдайте за нею!