Ночь над водой

Светомаскировка, введенная в городе, навевала страх. Девушка остановилась у двери и осмотрелась вокруг широко открытыми глазами, но ничего не смогла разглядеть. У Маргарет вдруг возникла неприятная тошнота.

Закрыв глаза, она попыталась представить себе знакомую картину, какой ей следовало быть. За спиной – Овингтон-хаус, где живет Кэтрин. Обычно в нескольких окнах горел свет, а над парадной дверью сияла большая лампа. На углу слева – церквушка работы Рена, портик которой всегда заливал яркий свет. Вдоль тротуара стояли фонарные столбы, под каждым сияло пятно света, на улице то и дело вспыхивали фары автомобилей, автобусов, такси.

Она открыла глаза и ничего этого не увидела.

Маргарет начала терять самообладание. На какой-то момент ей показалось, что вокруг вообще ничего нет: улица исчезла, а она сама провалилась в чистилище, в пустоту. У нее закружилась голова. Она постаралась взять себя в руки и мысленно представить дорогу к дому тетушки Марты.

«Отсюда я пойду на восток, сверну налево на втором перекрестке, и дом тетушки будет в конце квартала. Совсем не трудно, даже в темноте».

Маргарет жаждала помощи: быть может, проедет такси с включенными фарами, или выглянет луна, или вдруг появится полицейский. И тут же ее желание осуществилось: медленно проехало такси, слабый свет его габаритных огней был похож на кошачьи глаза во тьме, и вдруг она различила край тротуара до угла улицы.

Маргарет двинулась в путь.

Проехала еще одна машина, красные задние огни растаяли вдали. Ей казалось, что она находится в трех-четырех шагах от угла улицы, но тут же оступилась у края тротуара. Маргарет перешла на другую сторону улицы и нащупала ногой край противоположного тротуара. Ей удалось не упасть, и это ее приободрило, далее она шла уже более уверенно.

Вдруг что-то твердое с чудовищной силой ударило ее прямо в лицо.

Она закричала от боли и внезапно охватившего ее страха. В первый момент, поддавшись панике, Маргарет хотела повернуть назад и бежать. Но, превозмогая себя, успокоилась. Она поднесла руку к лицу и провела по ушибленному месту. Что же с ней произошло? Что могло ударить ее по лицу, когда она уже двигалась по тротуару? Маргарет вытянула перед собой обе руки. Они тотчас на что-то наткнулись, и она в страхе их отдернула, затем, стиснув зубы, снова протянула вперед. Руки прикоснулись к чему-то холодному, твердому и округлому, вроде громадного противня для пирога, почему-то повисшего в воздухе. Исследуя препятствие дальше, она поняла, что ощупывает высокую круглую тумбу с квадратным отверстием, прикрытым откидной крышкой. Когда Маргарет поняла, что это такое, она, несмотря на боль, не удержалась от смеха. Маргарет наткнулась на уличный почтовый ящик.

Она на ощупь обогнула тумбу и двинулась дальше, вытянув перед собой обе руки.

Через некоторое время она споткнулась у края тротуара. Восстановив равновесие, почувствовала облегчение: начинается улица, на которой живет тетушка Марта. Маргарет свернула налево.

Тут ее пронзила мысль, что тетушка Марта может не услышать звонка. Она жила одна, кроме нее, открыть дверь некому. Если такое случится, ей придется дойти обратно до дома Кэтрин и расположиться на ночь в коридоре. С этим она могла примириться, но дорога назад в темноте наполняла ее сердце ужасом. Может быть, лучше свернуться калачиком на крыльце дома тетушки и дождаться рассвета?

Дом тетушки Марты, помнилось ей, находился в самом конце длинного квартала. Маргарет шла медленно. Город погрузился во тьму, но не в тишину. Время от времени она слышала вдалеке шум проезжавших машин. Когда Маргарет проходила мимо подъездов, начинали лаять собаки и мяукать коты. Однажды до нее донеслись звонкие переливы музыки затянувшейся допоздна вечеринки. Чуть дальше она услышала за чьими-то занавешенными шторами шум семейной ссоры. Ей отчаянно захотелось оказаться в доме, где ярко светят лампы, потрескивает камин, а на столе стоит чашка горячего чая.

Квартал оказался длиннее, чем ей помнилось. Но сбиться с дороги Маргарет не могла: она ведь свернула влево на втором перекрестке. И все же росло навязчивое подозрение, что она заблудилась. Маргарет потеряла ощущение времени – сколько минут она идет вдоль квартала, пять, двадцать, а может быть, два часа или целую ночь? Внезапно мелькнула мысль: есть ли вообще тут дома. С таким же успехом она могла брести по Гайд-парку, случайно войдя в его ворота и даже не заметив этого. Возникло ощущение, что вокруг, в темноте, снуют какие-то существа, следят за ней всевидящими кошачьими глазами, ждут, когда Маргарет наткнется на них, и вцепятся в нее мертвой хваткой. Крик ужаса возник в глубине гортани, но она загнала его внутрь.

Маргарет заставила себя задуматься: где она могла сбиться с дороги? Девушка помнила, что там, где она споткнулась о край тротуара, находился перекресток. Но сейчас осознала, что, кроме основной пересекающей улицы, были еще переулки и дворы. Она могла свернуть в один из них. И сейчас, быть может, прошла в неверном направлении целую милю.

Она попыталась восстановить то ощущение необыкновенного подъема и торжества, которое испытывала в поезде, но оно бесследно ушло, и Маргарет чувствовала себя одинокой и покинутой.

Она решила остановиться и некоторое время постоять на месте. Это ей никак не повредит.

Девушка стояла долго и вскоре уже не могла отдать себе отчет, сколько именно. Она боялась шевельнуться: страх буквально сковал все ее тело. И почти решила, что будет стоять, пока не рухнет от изнеможения или пока не забрезжит рассвет.

Тут она увидела машину.

Габаритные огни давали мало света, но по сравнению с кромешной тьмой, какая, наверное, бывает в шахте, этот свет показался ей едва ли не дневным. Оказалось, что она стояла посреди улицы, и Маргарет поспешила к тротуару, чтобы ее не сшибла машина. Площадь выглядела смутно знакомой. Машина проехала мимо и свернула за угол, девушка побежала за ней следом, надеясь зацепиться взглядом за какую-нибудь достопримечательность, которая подсказала бы ей, где она находится. Добежав до угла, Маргарет увидела машину в конце узкой короткой улицы с маленькими магазинчиками, один из них оказался галантерейным, в который часто заглядывала мать, и девушка поняла, что находится в нескольких ярдах от Марбл-Арч.

Она готова была разрыдаться от облегчения.

На следующем углу Маргарет подождала, когда проедет еще одна машина и высветит ей дорогу, и через несколько шагов достигла района Мэйфер.

Несколько минут спустя она оказалась у входа в отель «Кларидж». Окна в нем были, разумеется, затемнены, но Маргарет увидела дверь и подумала: не войти ли?

На номер у нее, видимо, денег не хватит, но она припомнила, что люди обычно расплачиваются при отъезде. Маргарет могла бы снять номер на пару дней, завтра утром уйти, как бы собираясь вечером вернуться, завербоваться в ВТС, а потом позвонить в отель и сказать, чтобы счет направили отцовскому адвокату.

Она вобрала в себя воздух и толкнула дверь.

Как в большинстве общественных зданий, открытых и ночью, в отеле была двойная дверь, и вход представлял собой нечто вроде шлюза: люди могли входить и выходить так, что внутренний свет не пробивался на улицу. Наружная дверь захлопнулась за ее спиной, она распахнула вторую дверь и оказалась в залитом благодатным светом холле. Громадная тяжесть спала с ее души. Тут шла нормальная жизнь, уличный кошмар остался позади.

Ночной портье подремывал за стойкой. Маргарет кашлянула, разбудив его, он вздрогнул и сконфуженно посмотрел на нее.

– Мне нужен номер, – сказала Маргарет.

– В такой час? – удивился портье.

– Введение светомаскировки застало меня на улице. Я не могу добраться до дома, – объяснила Маргарет.

Портье, стряхнув сонное оцепенение, пришел в себя.

– Вы без багажа?

– Багажа? – растерянно переспросила Маргарет, но тут же придумала объяснение: – Разумеется, багажа у меня нет, я же не рассчитывала оказаться в такой ситуации.

Портье разглядывал ее с любопытством. Конечно, подумала Маргарет, он ей не может отказать. Портье проглотил слюну, потер лицо и сделал вид, что сверяется с книгой записей. Чего он тянет? Наконец портье захлопнул книгу и сказал:

– Свободных номеров нет.

– Но хоть что-нибудь у вас есть?

– Уж не подрались ли вы со своим папочкой? – спросил он, подмигнув.

Маргарет не верила своим ушам.

– Я не могу добраться до дому, – повторила она, сочтя, что портье просто ее не понял.

– Ничем не могу помочь, – объявил на вид совсем молодой человек и, как ему казалось, пошутил: – Все претензии к Гитлеру.

– Где ваш управляющий?

– До шести утра я здесь главный, – оскорбился портье.

Маргарет оглянулась.

– До рассвета я могу посидеть в холле, – сказала она устало.

– Это невозможно! – испуганно вскричал портье. – Молодая девушка, одна, без багажа, проводит ночь в холле гостиницы? Да меня за это выставят с работы.

– Я вам не молодая девушка! – рассердилась она. – Я леди Маргарет Оксенфорд. – Ей претило пользоваться своим титулом, но она была близка к отчаянию.

Ее слова не возымели никакого эффекта. Портье нагло посмотрел на нее.

– В самом деле?

Маргарет хотела на него накричать, но увидела вдруг свое отражение в стеклянной двери и поняла, что у нее синяк под глазом. В довершение всего – грязные руки и порванное платье. Она вспомнила, как столкнулась с почтовой тумбой, как сидела на полу вагона. Стоит ли удивляться, что этот тип не хочет дать ей номер!