Небесные всадники

– Занятно, занятно… – пробормотал учитель. – Ты умеешь смотреть на вещи под иным углом. Это хорошее качество для художника.

И даже сам сходил посмотреть на этот дом. Аче рассказал о деревенских легендах, связанных с этим местом. Будто когда-то жил здесь Небесный Всадник, и здесь же он умер…

Пришло время отправляться в путь. Аче обнял матушку, прощаясь, а та со слезами на глазах поцеловала единственного сына в лоб. Учитель оставил ей денег – достаточно, чтоб матушка жила несколько месяцев безбедно. Потом обещал прислать ещё.

Через всю Багру проехали они вдоль гелиатской границы; видели, как на том берегу реки разгоняют тучи маги погоды, как рыщут в небе гелиатские дирижабли. Ночевали они в придорожных корчмах или под открытым небом, и каждый вечер учитель после нехитрого походного ужина рассказывал Аче о том, что знал.

А однажды прервал сам себя на полуслове, когда рассказывал о битве при Золотом озере: Гелиат против Каймана, и между ними армия новорожденного царства Багрийского, маленькая, но сильная. Сильная потому, что само небо её защищало, а во главе армии стояла самая настоящая Небесная Всадница, от которой пошли род князей гатенских и род царей багрийских…

– Что же было дальше, учитель? – тихо спросил Аче.

Иветре улыбнулся. Потёр скрытые золотыми браслетами запястья – символ того, что когда-то он принадлежал к гелиатскому братству магов, а потом отрёкся от него. Или от него отреклись…

– Я знал её, Аче, очень хорошо знал. И иногда мне кажется, что она вернулась… Впрочем, не обо всём, Аче, можно рассказать. Ты согласен стать моим учеником?

– Учитель, я ведь и так ваш ученик.

Иветре покачал головой.

– Нет, Аче, нет. Что такое живопись? Лишь покрывало для моих тайн… Ты согласен идти дальше?

– Согласен, – шепнул Аче. – Согласен.

– Это древняя, забытая по обе стороны хребта практика, – сказал Иветре, доставая из чересседельной сумки банку с чернилами, иглу, ещё какие-то инструменты. – Ученик принадлежит учителю полностью. Телом и душой. Его приказы не обсуждаются. Верность не подлежит никаким сомнениям.

– А учитель? – шепнул Аче.

Иветре усмехнулся.

– А учитель дает ученику не меньше. Весь свой опыт и знания. И свою душу. Когда придёт время.

– Что я должен делать?

– Немного потерпеть. Давай свои запястья.

Аче растерянно смотрел, как учитель, сверяясь с каким-то рисунком, наносит на его костлявые мальчишечьи запястья какие-то знаки.

Через два дня они прибыли на ярмарку на самой границе трёх государств: Гелиатской империи, Казгийского княжества и Багрийского царства. Они пробирались сквозь пёструю толпу, ведя коней на поводу.

– Только здесь можно приобрести кое-какие редкие краски, – заметил Иветре, с насмешкой наблюдая, как Аче вертит головой.

Здесь было на что посмотреть. Так много людей в одном месте Аче еще никогда не видел. Крутят гончары свои круги, и постепенно из-под их рук появляются ровные сосуды. Так лепили когда-то мир Небесные Всадники, так лепят теперь учителя учеников… А рядом медники выбивают палочками дробь, ударяя по своему товару. Звук чистый, привлекает внимание. Пёстрые ткани морскими волнами падают на прилавки. Шёлк легкий и полупрозрачный, будто пойманный воздух…

В самом сердце базара на круглой площади дают представление канатоходцы, все как один темнокожие, из кочевого племени кшелитов. Страшно смотреть на то, как юная кшелитка в белом, непристойно коротком платьице бежит, будто едва касаясь кончиками пальцев каната, протянутого через площадь.

– Иди в чайный дом, Аче, – похлопал его по плечу учитель. – Поешь и жди меня. Потом можешь прогуляться по базару, но далеко от площади не отходи.

– Хорошо, учитель, – ответил Аче, ослеплённый и оглушённый красками, звуками и толпой.

Хозяином чайного дома оказался невысокий ханец с раскосыми глазами и почти полностью обритой головой. Только на макушке оставался небольшой хохолок, собранный в хвост. Чай здесь подавали в пиалах – несладкий, круто заваренный. А к нему маленькие, на один укус, пирожные. Зато похлебка была хороша! Горячая, густая, с большим куском мяса на кости, с маринованным перцем на отдельной тарелке, чёрным хлебом и чесноком.

Аче наелся, раза три прошёлся вокруг базарной площади. Праздношатающегося парня чуть было не приняли за воришку, и он решил пройтись другим путем, чтобы не привлекать внимания.

Уже давно стемнело, но базар и не думал сворачиваться. Аче, задумавшись, свернул куда-то между двумя палатками в медном ряду. Здесь не было ни факелов, ни магических шаров, похожих на маленькие солнца. Только неверный лунный свет освещал мелкие камешки под ногами, склады, тюки.

Аче повернул было назад, но вдруг споткнулся обо что-то мягкое и вздрогнул, когда это мягкое вдруг засипело и схватило его за ногу.

– Господин, господин… – прохрипело нечто, оказавшееся человеком. – Не желаете черной травы? Её отвар унесет вас в мечты… Свежая трава, прямо с грядки, хе, хе, хе!

Аче против воли опустился на колени, вглядываясь в лицо неожиданного собеседника. Тот провел рукой по маленькому осветительному шару, лежащему рядом. Сверкнули золотом браслеты на его запястьях. Такие же, как у учителя.

– Да, я бывший маг, – шепнуло существо.

Аче вздрогнул, заметив провалившийся нос.

– Пагубная страсть к веществам, расширяющим сознание, сгубила меня. Что я видел, что я видел, господин! – он вдруг осекся, махнул рукой. – Ай, ладно. Всё равно никто не поверит. Товар смотреть будете?

Против воли Аче кивнул. Он почти не слышал слов, борясь с тошнотой. Цепкие пальцы всё ещё держали его за лодыжку. Маг-изгнанник откинул покрывало, которым были укрыты его ноги.

Аче едва не закричал. Ноги до самых бёдер поросли маслянистой черной травой с широкими толстыми листьями. Маг откинул голову и захохотал:

– Прямо с грядки, прямо с грядки! Разве ты не знал, что черная трава растет только на человеческом теле? Отличная шутка, не правда ли? Я сам её придумал.

– Пустите, – сдавленно прохрипел Аче, вырываясь. – Пустите.

Он и подумать не мог, что существует на свете такая мерзость! Аче бежал, не разбирая дороги, натыкаясь на предметы и редких прохожих. Выбежал на берег реки, с разбегу бросился в воду, прямо в одежде, поскуливая и стискивая зубы. Его трясло, как в лихорадке.

Кое-как высушив одежду, Аче отправился на поиски учителя. Его всё ещё трясло. Он случайно услышал голос Иветре, доносившийся из глубин одного из неосвещённых шатров. Подошёл ближе, робко заглянул внутрь.

Учитель сидел на кошме, опираясь на узорчатые подушки. Перед ним стояла корзина, полная длинных перьев. Что за птице они принадлежали, сложно было понять. Иветре доставал одно перо за другим и поджигал, задумчиво вдыхая дым.

– Что скажете, почтенный? – спросил его сидевший напротив мужчина – скорее всего, казгиец, рыжий и с бельмом на глазу.

Лица учителя Аче видно не было.

– А что сказать, – вздохнул он, выдержав паузу. – Она тоже была здорова, пока не померла внезапно, без видимых причин, и ты прекрасно это знаешь, Вайонн. Здорова, не считая общего для них помрачения ума.

Одноглазый тяжело вздохнул и довольно зловещим тоном сказал:

– Слабым разумом проще управлять. Разве вы не так же поступали?

Иветре кивнул.

– Верно. Верно. А как дал ей волю, лишился всего. Мне пора идти. Прощайте. Надеюсь, не увидимся.

Одноглазый криво усмехнулся.

– У нас один господин. Ещё увидимся.