Инверсия праймери

– Слава Богу, нам не надо думать обо всем этом, – заявил Таас.

– Не надо? – переспросила я.

– Ассамблея и Сколи-Сеть не зависят от наследственности.

– Ассамблея – нет. Сколи-Сеть – да.

Таас выпучил глаза:

– Правда?

– Имперские наследники обязаны быть псионами, более того – ронами, – объяснила я.

Почему Рекс так побледнел? Он знал, конечно, что наши дети никогда не смогут претендовать на престол. Ведь знал же? Я и сама чувствовала себя дурно, словно меня двинули в живот.

– Я никогда не думал, что кровь ронов так важна для Имперской семьи, – осторожно произнес Рекс.

Мне захотелось ударить себя. Я не подумала, что он знает меня лучше, чем ему полагалось. Почему он так беспокоится об этом? Моя семья никогда не выставляла свою слабость напоказ. Мы почти не обращали внимания на личную жизнь, к тому же у нас было достаточно власти, чтобы то, что мы Бог знает как калечим свои жизни, не разносилось по всей Галактике.

«Блок – Морото и Бьорстад!»– подумала я. Отделавшись от эмоций Хильды и Тааса, я попыталась прощупать Рекса, но он заблокировался от меня.

Поэтому мне пришлось говорить вслух:

– Мы не печемся о чистоте крови. Нам необходимо расширять наш генофонд.

– Слова «инцест уничтожит нас» вертелись у меня на языке. Вместо этого я произнесла:

– Если мы будем продолжать инбридинг, последствия могут быть катастрофическими. С генами ронов связано слишком много летальных рецессивов.

– Но если это так, – сказал Таас, – почему мы…

– Я совсем забыла, Таас, – перебила его Хильда. – Мы не проверили наши счета.

– Вроде проверяли… – недоверчиво покосился на нее Таас.

– Нет, кажется, забыли. Надо сходить проверить.

– Ладно, – пожал он плечами.

Когда они вышли, я с усилием улыбнулась Рексу:

– Она никогда не отличалась излишней деликатностью.

– Мы годами развивали друг в друге псибер-свойства, – ответил он. – Ничего удивительного, что она уловила напряженность.

– Прости, Рекс. – Я подошла к нему поближе.

– Я так и думал, – его голос звучал ровно, словно он блокировал свои слова так же, как блокировал мысли. – Я метил слишком высоко.

– Я не знаю человека более достойного стать моим консортом.

В его голосе просачивалась злость, словно вода, прорывающая запруду:

– Но наши дети не достойны имени Сколия?

Это привело меня в замешательство.

– Разумеется, достойны. Будь на то моя воля, они бы остались наследниками. Но члены семьи Императора должны быть ронами. У нас нет выбора.

Его эмоции прорвали выставленные им барьеры и волнами накатывали на меня: смесь злости и стыда.

– Я не знал, что для тебя генетика значит больше, чем кровные узы.

В номере с шумоизолирующими стенами и толстым ковром на полу царила мертвая тишина.

– Сколийская Империя охватывает больше тысячи миров. Если Ассамблея и роны не защитят их от купцов, кто еще сделает это? Земляне? Ур Куокс съест их на завтрак. Если мы утратим способность задействовать Сколи-Сеть, купцы прихлопнут нас как мух.

– Нет, наши дети не смогут задействовать Сеть, – сказал Рекс. – Какое, черт возьми, отношение это имеет к их способности вести за собой?

– Они могут сделаться членами Ассамблеи.

Его голос напрягся.

– Это не одно и то же.

– Без полного, свойственного ронам доступа в псиберсеть они не смогут исполнять свой долг как члены Триады, – произнесла я немного спокойнее. – Наши дети не будут ронами, но они будут эмпатами, сильными эмпатами. Это ведь тоже укрепит власть ронов. – Я судорожно сглотнула. – Если Сколия покорится Ур Куоксу, ты, я и все дети, что у нас будут – все станут Источниками. Навеки.

Жилка у него под глазом дернулась.

– Этого не случится. Мы не позволим этому случиться.

– Нет. Не случится.

Он продолжал блокировать меня, хотя не так жестко, как раньше. Я не возражала. Я хотела, чтобы он разобрался в чувствах, чтобы не сорваться на том, на чем разрушились две мои предыдущие попытки создать семью.

– Прости меня, Рекс.

– Мне надо подумать. – Он дотронулся до моей щеки. – Увидимся утром.

И вышел.

4. НАСЛЕДИЕ ЛЮЦИФЕРА

Живописный закат наконец-то сменился нормальной ночью, оставив единственным освещением Афин и Аркады фонари и головывески, а я так и не могла уснуть. Делосские сутки никак не согласовывались с моими внутренними часами.

Интересно, лег ли Рекс? Что он скажет мне утром, в рассветные часы, когда местное население уже выходит на работу? Я лежала голышом в огромной кровати, утопая в невесомых синих одеялах и шелковых простынях. Потом повернулась. И еще. И еще. В конце концов я так запуталась ногами в одеяле, что почти не могла пошевелиться. Я скинула одеяла и повернулась лицом к пульту компьютера. На нем светилась синим светом кнопка размером с пуговицу. Я надавила на нее.

– Да?