В конце концов я встала, оделась и вышла прогуляться. Выбор был невелик: прогулка или холодный душ.
От толп народа, разгуливавшего по Аркаде вечером, не осталось и следа.
Я прошла южную часть Афин, потом трусцой пробежалась по шоссе, ведущему через вырубки к космопорту Делоса. Добравшись до первого терминала, я поднялась на верхний уровень, где располагались секторы прилета-отлета.
Место отличал уникальный, присущий только космопортам дух: здесь никогда не гаснет свет, а стены залов отделаны хромом и зеркалами. Я шла по ярко освещенным пустым коридорам словно убийца в черных башмаках.
Коридор вывел меня к одному из постов безопасности – арке метра два высотой. В отличие от древних систем, реагировавших только на металл, эта арка регистрировала множество параметров, начиная с магнитных полей и кончая химическим составом костей. Компьютер обрабатывал эти данные и анализировал поведение пассажиров.
На посту дежурили двое, мужчина и женщина. Через арку тянулась цепочка усталых ночных пассажиров. Я стала в очередь – просто так, это место было не хуже и не лучше любого другого. Все лучше, чем возвращаться в гостиницу, где у меня не будет другого занятия, кроме как читать заумные стихи про спрятанные сердца, что бы там ни имел в виду их автор.
Пока очередь двигалась к арке, все больше полусонных людей пристраивались за мной. Когда настал мой черед, я шагнула сквозь арку и повергла дежурных в шок. Сразу же замигали тревожные огни и взвыли сирены.
В общем, шума было вполне достаточно, чтобы разбудить всех находившихся в радиусе километра.
Охранники заступили мне дорогу. Женщина бросила взгляд на мои нашивки, потом обратилась ко мне по-английски:
– Простите меня, праймери. Мы не можем пропустить вас, пока не разберемся, в чем дело.
Я кивнула. Хотя сколийские законы и разрешали Демонам проносить оружие в зоны посадки космопортов, земные законы были строже. Поэтому мы довольствовались компромиссом: все время, пока мы находились в зоне, наше оружие оставалось у охранников.
Я вытащила из подошвы выкидной нож, и охранники тут же взяли лазеры на изготовку. Я протянула нож женщине. Она оцепенело уставилась на него, потом спрятала свой лазер в кобуру и взяла у меня нож. Потом я сдала ей духовую трубку, спрятанную у меня в рукаве, и маленький игломет из-под пояса. Она держала весь этот арсенал, будто не зная, что с ним делать.
– Это все? – спросила она.
– Да, – кивнула я.
Мужчина посмотрел на экран детектора и указал на металл в моей куртке.
– Это обязательно включит сигнализацию.
Я сняла куртку и протянула ему. Под курткой у меня была Нижняя Форменная Одежда тип 3, класс отделки 6 – другими словами, простой черный пуловер. Однако когда мужчина обнаружил защитную металлическую чешую еще и на моем нижнем белье, его я снимать отказалась наотрез.
Он покраснел:
– Я не имел в виду… конечно, нет.
Я провела рукой по своему торсу, потом по голове, потом по бедрам.
– У меня там еще биомеханическая система.
Он присвистнул:
– Ладно. Попробуйте еще раз. Посмотрим, что получится.
Я обошла арку и сделала еще один заход. Сирены взвыли так же громко, как в первый раз. Охранники вежливо, но решительно обыскали меня на предмет спрятанного оружия. Так же вежливо они заставили меня пройти через детектор еще три раза и только после этого поверили, что сигнализация срабатывает на металл в моей одежде и на биомеханическую сеть в организме.
Тем временем очередь за мной все росла и росла.
– Чисто, – сказала наконец женщина.
Мужчина кивнул:
– Олл райт. Можете проходить, праймери.
Кто-то в очереди зааплодировал. Я рассмеялась – и половина людей подпрыгнула. Должно быть, они насмотрелись фильмов про обезумевших Демонов.
Миновав пост безопасности, я и понятия не имела, куда мне идти дальше.
Я просто шла и шла куда глаза глядят. В конце концов я оказалась у запертого выхода на посадочный перрон. Я стояла у стеклянной двери, глядя на собственное отражение в стекле.
– Собираешься в отставку? – спросила я у женщины, глядевшей на меня.
Возможно, и правда мне пора уйти, отдохнуть, стряхнуть груз лишних воспоминаний.
У меня за спиной послышались чьи-то шажки. Детский голос спросил что-то по-английски. Я прислушалась.
– У тебя есть мотоцикл?
Я обернулась. Девочка лет пяти вытаращила на меня огромные глаза. Я улыбнулась и еще раз испытала свои познания в английском:
– Что такое «муттер-пси-кал»?
– Это вроде большого велосипеда, – улыбнулась она в ответ.
– О! – Что такое «ло-пси-бед», я тоже не знала. – А у тебя самой есть этот пси-кал?
Она тряхнула головой:
– Трехколесный, красный. У него в колесе дырка.
Колесо? Ах, вот что. Она имеет в виду «циклы». Разумеется.
– Мне очень жаль, что там дырка.
– Ничего, – сказала она. – Мне папа все починил. Из шины вышел весь воздух, а он ее снова накачал.
Что-то в белиберде, которую она говорила, было для меня отчаянно важно, но я не могла понять, что именно. Потом я увидела мужчину, спешившего к нам по коридору.
– Кимберли, не приставай к тете-солдату!
– Ничего, – улыбнулась я. – Мне нравится.
Он уставился на меня, и я поймала всплеск его мыслей: удивление по поводу того, что я реагирую как нормальный человек.
– Пока, – помахала мне Кимберли.
– Пока, – откликнулась я.