Инверсия праймери

– Соз? – послышался из динамика голос Рекса.

Напрягшиеся было мышцы плеч расслабились.

– Хейя.

– Ты спала?

– Нет. Просто лежу.

– Помнишь Джо Сантис? Ну, офицера, с которой ты жила во время переподготовки пару лет назад?

– Смутно. – С чего это он задает такие дурацкие вопросы? – А что?

– Она рассказывала о тебе кое-что. Я тут все думаю об этом.

Это мне не нравилось. Что, клянусь космическим шлемом, я такого делала, что почти не знакомая мне женщина могла рассказать Рексу, что бы он помнил это даже через несколько лет?

– Ну и что она говорила?

– Если верить ей, ты спишь в голом виде. – Я почти видела его ехидную улыбку. – Это правда?

Ах, вот оно что. Я потянулась.

– Возможно, – я чуть не добавила: почему бы тебе самому не зайти проверить? Все же слова эти почему-то не сорвались с моего языка. Вслух я произнесла совсем другое. – Спала в детстве, когда было жарко, – и правда, у нас дома не было даже вентиляторов.

– Соз…

– Что?

– Я как-нибудь справлюсь с проблемами наследования. Просто это застало меня врасплох.

Я вздохнула:

– Мне надо было поговорить с тобой об этом раньше. Я просто дура.

– Дура? Никогда! – он усмехнулся. – Упрямая как черт-те кто – это да.

Но не дура.

– Эй, – улыбнулась я. – Я пока еще твой командир, не забывай.

– По мне так лучше жена.

– По мне тоже. – Выйдя в отставку, ему придется получить согласие моей семьи на наш брак. Но он его получит. Даже мне было видно, как мы подходим друг другу.

– Ты тоже хочешь жену? – ехидно переспросил Рекс.

– Нет, – рассмеялась я. – Тебя. Мужа.

Его голос смягчился.

– До завтра, Соз.

– Спокойной ночи.

Я отключила связь, но сон так и не шел ко мне. Теперь мне в голову почему-то лезли его тесные штанины. Черт, этак я никогда не усну. В конце концов я села и включила свет. Синий плафон залил кровать неярким светом.

Книга, которую подарил мне Тиллер, лежала на столике у компьютера. Я раскрыла ее на первой странице. «СТИХИ НА СТЕКЛЕ». Рисунок пером изображал покрытое зимними узорами окно. За ним угадывался неясный силуэт. Стоявший на улице – кто бы это ни был – писал что-то пальцем на замерзшем стекле.

Я перелистала книгу. Одна из страниц была заложена клочком бумаги – билетом какого-то заведения с Аркады. На странице имелись стихотворение и еще один рисунок замерзшего окна. Тот, кто стоял за окном, теперь ушел.

Окно было разбито; на острых кусках битого стекла лежал снег.

Стихотворение было на английском, но мой центр перевел его.

Зеркальное стекло

В каменной раме

Застыло ледяной слезой.

Я бью кулаком

По зеркальной глади стекла;

Лед обжигает мне плоть,

Пальцы ранят осколки

Твоих замерзших слез.

Я вижу тебя за спиной:

В ожиданьи всегда,

В наблюденьи всегда,

Всегда в недовольстве глухом…

От взглядов, что ранят меня,

Спрятано сердце мое

В панцирь из синего льда.

– Бред какой-то. – Я захлопнула книгу. – Странные какие-то стихи. – Я уронила книгу на столик и снова легла. Что делает сейчас Рекс? Спит?

Интересно, а он спит одетый? Неясные образы, навеянные стихотворением, смешивались у меня в голове с Рексом, почему-то без формы.