Тайна Моники Джонс

В то время как Анна устроила форменный допрос «французам», пытаясь узнать что-то стоящее, у нас с Моникой была немая борьба – знание о судьбе злополучного конверта, забытого за чередой мрачных событий, не давало покоя.

Где-то вдалеке прогремели раскаты грома, после которых Лили сладким голосом обратилась к «французам»:

– Не пора ли нам уже? Если мы хотим сделать сегодня то, что планировали.

Парни замешкались, после чего решительно начали собираться.

– Нам и вправду надо идти, есть кое-какие дела, – напустив загадочности, сказал Фред.

– Секреты? – мило улыбнулась Кэтрин.

– Если дела пойдут по плану, вы все узнаете уже послезавтра, – примирительно подмигивая, ответил Алекс, – а насчет встречи мы еще точно договоримся.

Мы закивали, безуспешно пытаясь скрыть нервные поглядывания на Лили – вряд ли провести с нами последний вечер лета было пределом ее мечтаний, да и нам самим ее общество было в тягость.

Заметив такой настрой, Лили засмеялась:

– Приходите, я по средам не кусаюсь.

Мы распрощались, Алекс пожал мне руку, лукаво глядя в глаза, и ребята вышли на улицу, где играл теплый ветер.

– Ага, не кусается она, а как же, собака сутулая, – недовольно проворчала Моника, с неприязнью глядя на удаляющуюся с парнями Лили.

Я же, не в силах больше сдерживать эмоции, повернулась к Анне.

– Прошу, скажи, что конверт все еще у тебя.

Анна беспокойно сцепила пальцы перед собой, быстро перебирая ими, лихорадочно шарила глазами по столу.

– Да, должен быть. После той ночи я не вспомнила о конверте ни разу. Убийство Эмбер напрочь вынесло его из моей головы…

– Мне не нравится твой неуверенный тон, – всматриваясь в подругу, сказала Моника.

– Если мама не устраивала субботней стирки и не добралась до джинсов… то конверт должен лежать в переднем кармане. Но я сомневаюсь, что в тот день она занималась делами по дому.

– Чего гадать, нужно пойти и найти его, – уже вставая, сказала Кэтрин, когда я приостановила девчонок:

– Стойте… если он на месте… не лучше бы его вернуть мистеру и миссис О'Нил?

Девочки сели назад на свои места, явно засомневавшись в моем здравом уме.

– Я лишь хотела сказать, Анна украла важную вещь у серьезных людей, не лучше ли вернуть ее, пока не поздно?

– Уже поздно, – удивляясь тому, что приходится объяснять простые вещи, сказала Моника, – мы же не пойдем к ним с фразой а-ля «Анна тут кое-что у вас взяла, но мы забыли об этом и теперь хотим вернуть»? Или, как в детективах, попытаемся подкинуть конверт назад? О, или, может, сказать, что мы случайно, прогуливаясь, нашли конверт в «Бетти Буп»?

Я попыталась как можно спокойнее донести свою мысль:

– То, насколько конверт, оказывается, важен им, совершенно меняет дело. А вдруг… а вдруг он как-то связан с убийством Эмбер?

– Тогда на ее месте должна быть я, ведь не Эмбер его стащила! – резко оборвала меня Анна, и я, испугавшись, что все выглядит так, будто я пытаюсь в чем-то ее обвинить, вздохнула:

– Девочки, у меня создается впечатление, что о той ночи мы знаем меньше всех. А варианты того, как оно было на самом деле, бесконечны. О’Нилы переживали за кражу конверта больше, чем за убийство в их доме…

– Я бы с тобой согласилась, правда, есть одно «но», которое все перечеркивает, – и, оглянувшись на нас, Анна продолжила: – При их возможностях они бы за два дня уже вычислили, куда делся конверт с вечеринки.

– Это не означает, что нам ничего не грозит.

– Элисон, О’Нилы не гангстеры из Чикаго.

– В любом случае дело уже сделано, – примирительно заключила Кэтрин, – конверт у Анны… надеемся, что у нее. Давайте глянем, а потом решим, что с ним делать.

– Неужели тебе не интересно, почему так переполошились О’Нилы? – коварно улыбнувшись, как совсем недавно делала Эмбер, спросила Анна.

– Интересно, но если это и впрямь как-то связано с Эмбер…

– Так это нам только на руку! – заявила Моника. – Ты что, забыла? Мы ради хоть какой-то информации в отчетах для шерифа копаться будем.

Крыть данный козырь было нечем. Поблагодарив мистера Робинса, мы покинули «Бетти Буп» и уже через пятнадцать минут были у дома Анны.

Небо сверкало молниями, грозясь расколоться от грома, а ветер был уже не столь теплым, как час назад. Туман еще клубился по улицам Эмброуза, но скоро ему на смену придут осенние дожди.

Пальцы Анны дрожали так, что она трижды уронила ключи, и тогда Кэтрин по-хозяйски отобрала их, открыв дверь за долю секунды. Мы побежали на второй этаж в комнату Анны – ее мамы дома не было, и мы, нескромно выражаясь, поторапливали друг друга.

– Должно быть где-то здесь, – бормотала Анна, копаясь в шкафу и вываливая одежду наружу.

Мы сидели на кровати, затаив дыхание.

– На месте! – победно гаркнула Анна, вскинув руку с добычей.

Прежде чем открыть конверт, мы как следует оглядели его: плотная бумага сероватого цвета, без указания адресата и получателя. Только маленькое изображение красно-белого маяка в нижнем правом углу отличало его от обычного конверта.

– Что бы это могло значить? – удивленно спросила Моника.

– Неважно, – отмахнулась Анна, впервые в жизни так заблуждаясь.

Конверт уже был распечатан до нас О’Нилами, но мы все равно сжимали зубы, глядя, как Анна с ним возится. Вскоре нашим глазам предстал лист бумаги, на первый взгляд совершенно чистый.

– Это что еще за издевательство?! – возмутилась Анна, но после, сощурив глаза, прочитала ту единственную строку, напечатанную мелким шрифтом:

«Б. О. О’Нил в списках за 21.08.2002 не обнаружен».

Мы перечитали слова по два-три раза, в недоумении передавая друг другу листочек.

– Что ж, по крайней мере, одно стало ясным, – в некотором разочаровании протянула Кэтрин, – почему О’Нилы не заявили о пропаже.

– Да. Если лист бумаги и важен им, то терять голову, поднимая город на ноги, не стоит, – согласилась Моника. – Кроме них самих, смысл напечатанного совершенно непонятен непосвященному человеку.

– Умно, – подытожила я.