Тайна Моники Джонс

– Бежим!

Дважды повторять не пришлось. Моника пришла в себя быстрее всех, резко дернула нас к выходу, крепко вцепившись в наши запястья. Через мгновенье мы уже неслись по туннелю шахты, но я успела заметить открытую комнату напротив, где у одной из перевернутых кроватей кружилась, улыбаясь полустершимися нарисованными губами, балерина из шкатулки. Стены шахты затряслись, будто при землетрясении, угрожая похоронить нас в лабиринте. Не разрывая рук, мы на запредельной скорости выбежали из шахты, и двери под каменной аркой, угрюмо лязгнув, закрылись. Голова кружилась от бега по лабиринту, мир перед глазами расплывался разноцветными кругами, но я нашла в себе силы приподнять голову, чтобы убедиться, что девочки в порядке. Они лежали рядом со мной, Кэтрин очумело трясла головой и пыталась подняться, Моника материлась не хуже пьяного матроса. Мелодия заведенной шкатулки не утихла внутри шахты, наоборот, становилась громче, будто приближаясь. Вздернув меня и Монику за шкирку, Кэтрин, стиснув зубы, поволокла нас к кустам сирени, приговаривая, что мы должны убраться как можно дальше да побыстрее. К нашей с Моникой чести, мы начали ориентироваться в пространстве, как только миновали деревья с синеватой листвой. Я резво толкнула девочек в нужную сторону, заставляя их следовать за собой, пока мы не начали блуждать в глубине леса, где нам явно не рады. Хлестал ветер, раскаты оглушительного грома заставлял вскрикивать, вспышки молнии прорезали серое небо. Дождь обещал быть бесконечным, таким же казался и путь назад.

Мы выбежали к заправке мистера Тони. Завидев ее, я чуть было не развернулась назад в лес, но Моника успела схватить меня за бордовый рукав фирменной куртки школы Эмброуза. Запыхавшиеся, красные, мы завалились в «Бетти Буп», вытирая вспотевшие лбы. Моника невнятно пролепетала что-то обалдевшему мистеру Роббинсу, тот отмахнулся, сказав, что приготовит нам лимонад.

– Самое то, после пробежки от адских псов, – пробурчал он, провожая нас взглядом к излюбленному столику.

Первые десять минут мы все трое просто молчали, боясь умереть от тахикардии под песни Линды Скотт. За окном Изумрудный лес качался от порывов ветра, казалось, деревья приветливо машут ветками, завлекая нас назад. Когда лимонад был принесен и выпит, я испуганно воскликнула:

– Список Человека без лица!

Моника похлопала по внутреннему карману желтого дождевика, к которому прилипли пыль и листва. А потом сказала то, от чего моя челюсть неприлично отвисла вниз:

– Нужно туда вернуться. С полицией.

– Нет, – отрезала я, – мистер Ньютон не хотел…

– Я тоже много чего не хотела, – прервала меня Моника, резко отодвинув от себя стакан, – теперь нужно действовать решительней. Что скажешь, Кэтрин?

Кэтрин вытаскивала из волос мелкий древесный мусор, с отвращением оглядывая свои белые пряди. На вопрос Моники она ответила, осторожно подбирая слова:

– Мистер Ньютон не зря молчал обо всем этом до самой смерти. И Анне «Наследие Эмброуза» оставил тоже не просто так. Теперь мы точно знаем: «Красный маяк» не сказка, Человек без лица реален, девушка Фантом существует. Давайте пока не рубить сгоряча. Обдумаем произошедшее, а завтра решим, как действовать.

Предложение Кэтрин показалось мне разумным, Моника была еще слишком взвинчена, но согласно кивнула головой, играя желваками.

– Пока не начался всемирный потом, следует проведать Анну, – закрывая тему, спокойно сказала Кэтрин.

В «Бетти Буп» становилось тесно, школьники, громко переговариваясь, рассаживались за любимыми столиками, будто собирались переждать здесь бурю. Как бы мы ни пытались не выделяться, все поглядывали на нас с жадным любопытством, однако подойти никто не решился. Само собой, все они уже наверняка слышали про Анну. Пока не появился кто-то, лично с нами знакомый, например, не дай бог, близняшки Мейбл, мы уже собрались уйти по-английски, как тут, бойко стуча каблуками, к нам подошла Кимберли и бесцеремонно уселась рядом.

– Благодарю, – залпом допив мой лимонад и вкусно причмокнув губами, Кимберли безапелляционно заявила: – Выглядите отвратно, вас будто домашний реферат по истории поимел.

Она задорно хохотнула, Моника мрачно на нее посмотрела.

– То есть ты не слышала, что случилось вчера с Анной?

Кимберли в предчувствии плохих новостей слегка растерянно захлопала глазами, неприсущая ей неуверенность засквозила в голосе:

– Я вчера после школы поехала на гору Влюбленных, мы там ночевали в палатках, вот только вернулись…

Моника кивнула и сухо пересказала произошедшее. Кимберли внешне приняла новость спокойно, только сурово осмотрела посетителей «Бетти Буп».

– То-то я думаю, чего эти стервятники так шушукаются, глядя на вас.

– Ты проведаешь Анну в больнице? Это может показаться бесполезным, но врачи говорят…

– Господи, Джонс, я же вовсе не равнодушная цапля, как ты меня называешь. Конечно, зайду. Я и так собиралась в больницу, чтобы передать Лили конспекты. Правда, ее еще вчера до обеда выписали…

Последние слова Кимберли пришлись ударом под дых, я буквально задохнулась от неожиданной новости. Реакция Кэтрин стала отражением моей, у Моники задергался правый глаз. В тот миг мы думали об одном и том же: Лили отпустили домой, совпадение ли, что это случилось тогда, когда пропали часть рукописи, карта и флешка мистера Ньютона? Ведь то, что Лили связана с Человеком без лица, уже факт.

Кимберли не особо отреагировала на то, как мы восприняли ее новость, видно, списав все на неприязненные отношения между нами и Лили. Длинными ноготками она подцепила застежку на молнии своей сумочки, обвела нас серьезным взглядом, после, понизив голос, и сказала:

– Если вы помните, мы с Анной на прошлые выходные готовили разоблачающую статью про Эмброуз. Тут стоит признать, Анна хороша, я это заметила, еще когда взяла ее в редакцию школьной газеты. Кажется, она могла стать журналисткой вроде Иды Тарбелл, та в свое время проводила гениальные расследования, никого не боясь и ничего не опасаясь. По крайней мере, к написанию нашей статьи Анна подошла ревностно, страстно, с поражающей самоотдачей. Возможно, порой даже слишком ревностно и страстно. – Кимберли задумчиво посмотрела сквозь нас, сосредоточенно кивнула какой-то своей мысли, и продолжила: – Позавчера мы закончили. Сегодня, перед тем как заехать сюда, я начала распечатывать наше произведение. Настроив принтер, пошла в душ. Когда вышла, на столе лежало это.

Кимберли достала из сумочки сложенный листок А4, сунув в руки каждой из нас по экземпляру. На так называемой обложке отрывистыми линиями в хаотическом порядке черным карандашом была нарисована могила. Раскрыв листочек, я мысленно простонала: поперек двух страничек шла напечатанная надпись «В память о Кимберли Палвин».

– Многообещающе, правда? – Лицо Кимберли оставалось непроницаемым, только цепкие бирюзовые глаза с легким прищуром оглядывали нас. – Пока я была в душе, кто-то удалил все, написанное нами с Анной, зато распечатал сто пятьдесят листов вот такой мутной макулатуры. Что скажете?

– Мило. Но если бы неизвестный собрал эту фразу из букв, вырезанных из старой газеты, было бы более зловеще и интригующе, – вернув Кимберли листок, сказала Моника. Ее голос, казалось, звенел как натянутая струна, глаза затянуло поволокой.

Кимберли лучезарно улыбнулась и помахала кому-то через окно, а повернувшись к нам, перекинула волосы назад и ровным тоном отчеканила:

– Не думала, что когда-то сама скажу эту фразу, которую так часто повторяют мне, но послушайте и проникнитесь советом: завязывайте свои расследования или что у вас там. Откуда корни растут, понять несложно. Ходит слушок, что мистер Ньютон в девяностых работал на проект «Красный маяк». Смею предположить, вы – те редкие городские, кто знает, вокруг чего там все крутилось. Представляю, что можно нарыть, копнув глубже. Но уверяю, лучше не надо. Учите уроки, проведывайте Анну и встречайтесь со школьными баскетболистами Эмброуза.

– Быстро же ты слилась, – улыбнулась Моника, – не думала, что тебя таким напугаешь.

– Сдается мне, у Эмбер тоже с такого начиналось. А я считаю, уж если умирать, то на Манхэттене, из-за яда белладонны в шампанском, подлитого богатым любовником, чтобы избавиться от меня, потому что я слила его конкуренту. Как в одной из серий «Черно-белого города».

– Вообще-то, ту красотку убили в старом мотеле, она слишком много знала.

– Я про сиквел говорю. Пусть все потом захотят умереть как я, а не как Эмбер Роуз.

Обдав меня запахом дорогих духов, Кимберли встала, махнула нам рукой и выбежала из «Бетти Буп».

Мы молча проследили, как она подбежала к какому-то длинноволосому парню, который ждал ее, облокотившись на зеленую «Импалу». С разбега кинувшись ему в объятия, она слилась с ним в долгом страстном поцелуе. Я подавила очередной вздох. Мне казалось, единственным недостатком жизни Кимберли было то, что она слишком идеальна. Палвин имела симпатичное личико, любопытный нрав и сопутствующую ей по жизни удачу. Носила первую букву своего имени на шее, лепила розовую жвачку под парту, щеголяла в клетчатой юбке, встречалась с крутым парнем старше нее, работающим в музыкальном магазине, и равнодушно относилась к отсутствию подружек. Ее тексты часто публиковали в популярных интернет-журналах, читателям нравился ее ироничный взгляд на серьезные вещи. Подход Кимберли к жизни всегда казался мне слегка эгоистичным, да только это и делало ее абсолютно свободной. А не свобода ли нам сейчас нужна в погоне за правдой?

– Как у нее все просто. Зараза Кимберли, ничего не скажешь, – Моника повернулась ко мне. – Кстати, Элисон, ты обронила это, когда мы словно перепуганные курицы выбежали из шахт.

Моника протянула руку, на ее ладони сверкнула цепочка со стрекозой. По инерции я испуганно схватилась за свою голую шею, с ужасом осознавая, что даже не заметила потери.

– Да не дергайся ты так, – засмеялась Моника, – видно, застежка поломана. Я заберу, посмотрю, что с ней можно сделать, ладно?

Облегченно вздохнув, я кивнула. С самого детства я обожала стрекоз, в Эмброузе встречались прекрасные экземпляры этих насекомых. Но цепочка не была бы и вполовину так ценна, не будь она подарком Моники, поэтому я только в очередной раз благодарно вздохнула.

– Что ж, думаю, нам пора.

Яростный ветер кружил по Эмброузу, желая смести все на своем пути, но еще не имея для этого достаточно сил. Город в моей голове представлялся черным водоворотом, где серые грозовые тучи сливались воедино для небывалого дождя, который смоет его грехи. Ворона, сидящая на фонаре у «Бетти Буп», каркнула вслед, будто прочитала мои мысли и выразила благосклонное согласие.

Очередная молния ослепила город, когда Моника вместо того, чтобы запахнуть свой желтый дождевик, расстегнула пуговицы, достав из внутреннего кармана маленького мишку. Просто удивительно, как невинно он выглядел в ее длинных пальцах в шахте и как жутко смотрел на нас черными бусинками глаз сейчас!

– Не к добру это, – Кэтрин непроизвольно бросала на мишку опасливые взгляды, – зачем там вообще та комната, ума не приложу.

– А у меня теперь появились вопросы, ответы на которые я и знать не хочу. – Мелодия из поломанной шкатулки, подобно песни сирен, засела в голове, мешая ясно мыслить. Она еще долго будет мне сниться.

Каждая из нас купила охапку любимых Анной лилий в цветочном магазине напротив «Безумного Роджера». В свете дня бар тихо спал. Сегодня планируется субботнее шоу, но почему-то не слышно звуков репетиции. Значит, мама отменила вечер, при такой буре открываться нет смысла, будет работа в убыток.

Поднимаясь по ступенькам к центральному входу больницы, я на скользящей грани сознания внезапно увидела неясную картину из двух пазлов. Какой бы несуразной чушью это ни казалось со стороны, я решила поделиться мыслью с девочками, да только удивленный возглас Моники перебил мои намерения:

– Тебя выписали, что ты здесь забыла?