Свидетель Мертвых

– В вашей ложе?

– Я главный режиссер Алой Оперы, – объяснил он с легким шутливым поклоном. – А также главный композитор. Я сижу в ложе у сцены и нагоняю страх на артистов своими замечаниями.

– Но…

– Билеты на эти места в любом случае не продаются, – продолжал он. – Уверяю вас, никто не будет возражать.

– Большинство эльфов и гоблинов предпочитают держаться подальше от таких, как я, – осторожно произнес я.

– Но почему? Не могу понять. Это же не заразно.

– Некоторые, видимо, считают, что заразно.

Он выразил свое презрение к некоторым, тряхнув ушами. Серьги снова звякнули.

– Не обращайте внимания на суеверных глупцов. Давайте вернемся в театр, и я скажу служащим, чтобы они вас запомнили и пропустили.

Пока мы ехали на север, Пел-Тенхиор, чтобы искупить (как он сказал) свое нелюбезное поведение по дороге в морг, развлекал меня разговорами о театре. Он рассказал о новой опере, которую сейчас ставил; опера называлась «Джелсу», и написал ее он сам.

– Сюжет может показаться необычным, но мне жутко надоели оперы об императорах и полководцах. И вот мне захотелось написать о простых гражданах. О фабричных рабочих.

– Это действительно необычно, – согласился я.

Композитор усмехнулся.

– О, видели бы вы свое лицо! Я довольно часто встречаюсь с такой реакцией, но это лишь укрепляет мою уверенность в том, что такая опера должна быть написана.

– Должна?

– Опера – это чудесно, но композиторы и режиссеры делают одно и то же уже сотни лет. Я считаю, что мы можем делать по-другому; единственный способ это выяснить – попытаться.

– И поэтому вы написали оперу о фабричных рабочих.

– Да! – воскликнул он. – И все получается как нельзя лучше. Тем более в последние несколько дней, когда не было Арвене’ан, которая вечно на что-то жалуется и затевает ссоры… то есть… затевала ссоры. Кстати, об Арвене’ан. Мне нужно найти То’ино и сказать ей, что сегодня она исполняет партию меррем Човенаран. Она будет крайне недовольна. – Он вздохнул. – И еще мне нужно сообщить всем о смерти Арвене’ан.

Я отметил, что он даже не заикнулся об отмене представления, и спросил его почему.

– Мы не можем себе этого позволить, – без тени смущения ответил главный режиссер. – К сожалению, выручки от продажи билетов едва хватает на наши расходы. А наш покровитель…

Он поморщился.

– Обсуждать с ним финансовые проблемы – сущее наказание. Не думаю, что он позволит театру прогореть, но, признаюсь, я не так уж в этом уверен.

Мы вошли в фойе, и Пел-Тенхиор сразу подошел к окошку кассы и сообщил кассирам, что сегодня вечером я буду его гостем. Потом обернулся ко мне и спросил:

– Вам что-нибудь еще нужно от меня, отала?

– Вы знаете, где жила мин Шелсин?

– Вообще-то, знаю, – ответил Пел-Тенхиор. – Она живет – то есть жила – неподалеку от меня. В районе Кемчеларна.

– Кемчеларна, – повторил я.

Квартал, расположенный между городской стеной и каналом, был очень модным примерно пятьсот лет назад, а сейчас там селились в основном рабочие и артисты. Я решил снять квартиру в Квартале Авиаторов, поскольку оттуда было недалеко до Ульваненси, и трамваи линии Зулничо ходили прямо до Дома князя Джайкавы, но я мог бы выбрать и Кемчеларну.

Пел-Тенхиор подумал немного и описал мне дорогу не хуже дам из картографического управления:

– Это красный дом с деревянной обшивкой на каменном фундаменте, но обшивка настолько старая, что краска выгорела и стала розовой. Он находится напротив Восточной водопроводной станции, что на Северной Петуниевой улице. На остановке Джеймел’тана садитесь на трамвай линии Корибано и поезжайте по улице Джеймела до площади Императора Белворсины Третьего. Потом поверните на Боярышниковую улицу и идите на восток. Пройдите по Заброшенному мосту, который когда-то соединял берега реки Кемчеларны, и вы окажетесь на перекрестке пяти улиц. Вам нужно будет пройти три квартала на юг по Северной Петуниевой улице, и вы увидите Восточную водопроводную станцию – кирпичное чудовище, которое вы ни за что не пропустите.

– Все понятно. Благодарю вас.

Внезапно его лицо озарила ослепительная улыбка.

– Не стоит благодарности. Но сейчас прошу меня извинить, я должен найти То’ино. Увидимся вечером.

Он зашагал прочь, и я на мгновение потерял равновесие, словно до этого момента меня удерживала в вертикальном положении некая сила, исходившая от него. Нелепая идея. Я отогнал ее, вышел из театра и отправился на поиски дома мин Шелсин.

Следуя указаниям Пел-Тенхиора, я пошел на юго-восток пешком, чтобы сэкономить на трамвае. Я дошел по улице Джеймела до площади Императора Белворсины III, потом преодолел два квартала на восток по Боярышниковой улице и добрался до Заброшенного моста.

Это название ему совершенно не подходило, потому что мост вовсе не был заброшен. Вдоль него теснились лавки и дома. Многие здания, возведенные на месте реки, заключенной в подземный коллектор, имели собственные мосты: они шли от верхних этажей зданий к кованым железным перилам Заброшенного моста.

Я пересек мост, уклоняясь от лоточников и уличных акробатов, потом пошел на юг по Северной Петуниевой улице и вскоре заметил кирпичную громаду Восточной водопроводной станции, торчавшую среди двух- и трехэтажных домов, обшитых досками. Первые этажи некоторых домов занимали магазины. Я остановился на тротуаре перед водопроводной станцией. Выцветшее красное здание, расположенное напротив, – в точности такое, каким его описывал Пел-Тенхиор – оказалось пансионом. С перил веранды свисал зеленый с серебром флаг, оповещающий о том, что здесь имеется свободная комната. На веранде сидела пожилая эльфийская дама с гигантским лоскутным одеялом на коленях. Я не понял, кто она, хозяйка или жилица, но мне показалось, что следует начать с нее.

Дама наблюдала за моим приближением, устремив на меня проницательный взгляд блестящих выцветших глаз, и чем ближе я подходил, тем яснее становилось, насколько она стара. Подойдя к крыльцу, я обратился к ней:

– Приветствую вас, даченмаро.

Это позабавило ее. Ее глаза почти исчезли среди морщин:

– Приветствую вас, отала. Присядьте рядом, если не брезгуете обществом старой женщины.

Голос у нее был хриплый, но твердый, она говорила с сильным местным акцентом; так в комических операх изображают злодеев.

– Разумеется, нет, – сказал я и сел на предложенный стул.

Она показала мне свое одеяло. Кусочки разноцветной ткани образовывали узор, известный под названием «Возвращение Вальматы». Сейчас она занималась тем, что сшивала вместе верх, ватин и подкладку, перекрывая «Возвращение Вальматы» орнаментом «Танец Скорпиона». Такое сочетание вполне соответствовало истории о Вальмате, который вернулся с войны и отравил отца, чтобы получить контроль над родовыми поместьями. Эту балладу я слышал в Лохайсо.

Для одного лоскутного одеяла агрессии было слишком много, но я счел за благо оставить свое мнение при себе. Вместо этого я похвалил аккуратные крошечные стежки.

Она с довольным видом рассмеялась и сказала:

– Когда вы проведете с иглой в руках девяносто лет, отала, ваша рука будет так же тверда.

– Девяносто лет шитья – это немало, даченмаро, – заметил я.

– Кому вы это говорите! – снова засмеялась она. – Но не нужно называть меня «матушкой», у меня нет детей. Меня зовут Раде’ан Надин.

– Тара Келехар, – представился я.