Свободное падение

– Злата, открой, пожалуйста, – слышу голос Олега и начинаю еще больше злиться, – нам надо поговорить.

– Мне не надо.

Повисает тишина, и мне кажется, что Олег ушел, но он начинает говорить:

– Мы не хотели тебя расстроить. Я не обижу твою маму.

Ну вот опять! Почему все должны думать о ней, о ее чувствах и желаниях? Я не эгоистка, но с меня хватит. Надоело терпеть подобное отношение всю жизнь.

– Мне плевать, обидишь ты ее или нет.

Поднимаюсь с кровати, достаю из шкафа шорты, футболку и переодеваюсь. Не желаю находиться здесь еще хотя бы минуту. Хватаю рюкзак, с которым ездила в тур, запихиваю в него некоторые вещи и выхожу из комнаты. Сталкиваюсь с Олегом и, не обращая на него внимания, иду к выходу.

– Счастливо оставаться! – последнее, что я говорю, прежде чем захлопнуть за собой дверь.

Пока спускаюсь вниз и выхожу из подъезда, набираю номер Оли.

– Привет, суслик, – отвечает сонным голосом.

– Привет. Еще спишь? Можно я к тебе приду?

– Ну, давай, жду.

Хорошо, что Оля живет через пару домов от нас. Я и раньше часто сбегала к ней, когда мама устраивала скандалы или приводила домой мужиков. Так что такие мои побеги в порядке вещей. Вот только на этот раз настала точка невозврата.

Спустя пару минут я уже поднимаюсь на этаж Оли и звоню в дверь. Открыв, предстает передо мной в заспанном виде, с взъерошенными волосами и в милой розовой пижамке.

– Опять? – кивает на мой рюкзак.

– Да. Мне надо перекантоваться где-то пару дней. Можно – у тебя?

– Без проблем. Родителей до выходных не будет.

Захожу внутрь и бросаю рюкзак.

– Пошли чай пить, – зевает, – расскажешь, что случилось.

Регина

Говорят, что любовью, как и ветрянкой, лучше всего переболеть как можно раньше – в детстве: и последствия не такие плачевные, организм быстрее восстанавливается после «болезни», и шрамов практически не остается. А когда тебе двадцать семь и любовь всей твоей жизни – это смазливый бабник, сынок обеспеченных и влиятельных родителей, ко всему прочему, он младше тебя на три года, свои чувства переносить сложнее. Остаются не просто маленькие следы пережитого «недуга», а огромные кровоточащие раны, которые не зажили даже спустя несколько лет.

Кто сказал, что время лечит? Наглая ложь! Самообман и самовнушение. Ни черта оно не лечит. Время всего лишь медленно и болезненно старается затянуть порезы. Только как это сделать, когда при каждой попытке поглубже вдохнуть, попробовать начать дышать полной грудью, у тебя разъезжаются едва сросшиеся швы на сердце…

Можно, конечно, попытаться залечить раны, не замечать или делать вид, что их и вовсе не существует. Но когда-нибудь они дадут о себе знать.

«Когда-нибудь» случилось после двух лет относительного спокойствия.

Уже два дня я мучаюсь от безумной, поглотившей меня целиком боли. Душевной – не физической. Хотя чувствуется, будто внутри к сердцу прикладывают горящий факел… прижигают, заставляют терпеть и переносить это вновь и вновь. Обжигались горячим утюгом? Так вот ощущения те же, но в сто раз сильнее и продолжительнее. Боль вернулась и не отпускает. Как и два года назад, контролировать ее я не в состоянии. В голове намешано столько мыслей и эмоций, которые прячу всеми доступными средствами, что слова Лары о возможном взрыве уже не кажутся глупыми домыслами.

Первый день прожила словно в тумане. Когда начальная волна шока спа?ла, на смену пришло ощущение незащищенности и слабости. При всем напускном спокойствии и наспех прилепленном на лицо равнодушии внутри кипел такой адский котел из противоречивых чувств, что если бы он лопнул или эти чувства просочились наружу, залили и утопили в огненной лаве все и всех вокруг. Перестала понимать, где я, что происходит вне моего собственного мира, как дальше себя вести. Лариса попыталась после обсуждения договора поговорить со мной, но я вылетела из офиса раньше, чем она смогла бы меня остановить. Нормальная защитная реакция – сбежать и закрыться.

Уже дома, как только успокоилась и проанализировала происходящее, взяла себя в руки и начала вырабатывать план дальнейших действий. Думаете, у меня получилось? Нет. Бросила это бессмысленное занятие слишком быстро, едва вспомнила лицо человека, который перевернул мою жизнь. Из-за него я превратилась в ту, кем сейчас являюсь.

Ближе к вечеру приехали наши спецы-техники в сопровождении Валеры – начальника службы безопасности (этот серьезный с виду мужчина средних лет ненавидел, когда его называли по имени-отчеству). Как и прописано в контракте, камеры установили практически везде, кроме, естественно, санузла. И на этом спасибо.

Пока мужчины возились с аппаратурой, перечитала договор. Хотела бы я видеть имя человека, кто подослал ко мне Давида. Только клиент пожелал остаться безымянным. Еще больше доводов в пользу неслучайности встречи с моим прошлым. Можно было, конечно, расспросить у Ларисы, где она откопала заказчика, но тогда пришлось бы объяснять, с чего такой интерес. Рассказывать историю своей жизни «до» не имею никакого желания. Сколько бы ни пыталась подруга вывести меня на откровенный разговор, как бы ни старалась разузнать, почему я бросила все и прилетела из Питера в Москву спустя пару часов после звонка ей, Ларе это не удалось. Свои тайны и «коробочки с прошлым» я тщательно скрываю. Даже от лучшей подруги. Тем более от лучшей подруги. Выложить как на духу, что случилось со мной, кто виноват и почему, а потом видеть жалось еще и в ее глазах – такого я не смогу пережить.

Сейчас мне остается только взять себя в руки и делать то, что умею лучше всего, – быть сукой и выводить на эмоции. Да, и мне все-таки разрешены прикосновения. Готовься, Сью, потому что твои чувствительные места я тоже помню!

Отрываюсь от бумаг и прекращаю бурную мыслительную деятельность. Вижу, что мужчины закончили превращать мою двухкомнатную квартиру в студию реалити-шоу. Провожаю их до двери и прощаюсь. Напоследок Валера шепнул, что до завтрашнего утра видеонаблюдение будет работать в тестовом режиме, а это значит, для меня «полет» неофициально уже начался.

Мне не привыкать жить под постоянным наблюдением. Да и профессия модели наложила свой отпечаток. Я научилась не замечать камеры. Но одно дело, когда они висят в офисах, магазинах и прочих местах скопления людей, да и в чужих квартирах, где мне предстояло подолгу работать, а совсем другое – в твоем собственном жилище. В месте, которое казалось тебе неприкосновенным, отрезанным от вмешательства внешнего мира и в каком ты чувствовала себя в абсолютной безопасности. Сейчас спасительный остров все равно что присоединили к другому материку, в другой вселенной, где полно грязи, шума и вокруг нет ничего естественного и правильного. Будто проложили мост между моей фальшивой жизнью и жизнью настоящей.

Что-то мне подсказывает, что гореть этот мост будет ярко, сильно, и пламя сожжет чью-то душу дотла. Дым от пожара быстро распространится и отравит как можно большее число людей.

Добро пожаловать в мой безумный разрушительный мир!

Двери этого мира распахнулись ровно в восемь утра следующего дня, и на пороге стоял один из главных уничтожителей воздушных замков и рассеиватель розовых облаков – Давид.

– Привет, Фокси! Ну и дыра же у тебя здесь! Район так себе, – поморщившись, сказал этот напыщенный придурок. – Даже камер нет во дворе. Как я тут машину оставлю? – Боже, ты заплачь еще. – Не могла найти квартиру поближе к центру? Плохо работала, значит.

Решил бить сразу по больному. Сердце пропустило удар от привычного когда-то «Фокси», но злость перекрыла все остальные чувства. Придурок! Уж простите, папа не дал денег на жилье в «Москва-Сити». Вслух озвучивать свои мысли я не спешила.

– Регина. Если ты забыл мое имя, оно написано в договоре на первой странице. Прости, конечно, что придется потесниться со мной в этой недостойной твоего внимания и статуса халупе.

– Что поделаешь… Жизнь вносит свои коррективы, – философски изрек парень и прошелся по мне знакомым придирчивым взглядом…

Не нравится мой внешний вид?Конечно, ты же долбаный перфекционист. Все должно быть идеально. Но еще лучше, если бы из одежды на мне остались только… его любимые духи. И он сам.

Захотелось захлопнуть дверь максимально сильно, чтобы эта милая мордашка в нее хорошенько впечаталась и как следует помялась.

– Какая досада…

– Условия контракта надо выполнять, – то ли задумчиво, то ли с сожалением произносит Давид. – Впустишь меня?

А у меня есть выбор?

Представив, как бы прелестно смотрелся отпечаток дверного глазка на лбу Давида, чуть было не прыснула от смеха. Надо остановить поток картинок, пока не разыгралась фантазия. Распахиваю широко дверь и пропускаю парня внутрь. В коридоре около стены стоит огромная картонная коробка и два чемодана внушительных размеров. Мысленно закатываю глаза. Самовлюбленный Нарцисс!

– Так и будешь стоять? Или покажешь, куда вещи заносить?

Не говоря ни слова, иду в комнату, которую раньше использовала по большей части как гардеробную. Но стойку с одеждой пришлось убрать в спальню, а некоторые из вещей перекочевали в гигантский шкаф в прихожей, где я храню бесчисленные коробки с обувью. Из мебели в гостиной только диван во всю стену, журнальный столик и полки под диски и книги. И совершенно бесполезный, но для чего-то все-таки приобретенный домашний кинотеатр. Эта квартира пусть и куплена почти год назад, но так до конца и не обжита. Лара давно настаивает на том, чтобы я, наконец, воспользовалась услугами ее знакомого – крутого и востребованного – дизайнера. Но мне здесь все нравится и в таком виде, в каком есть сейчас.

Слышу позади себя неспешные уверенные шаги. Когда они затихают, ощущаю холодок на открытых участках тела, а шею опаляет горячее дыхание. Знакомый парфюм, знакомые чувства, знакомые покалывания от присутствия некогда до одури любимого мужчины…

– Ты сейчас серьезно? Я не буду спать… здесь.

Одна фраза, сказанная пренебрежительным тоном, – и дымка перед глазами рассеялась. Хочу развернуться и высказать в лицо все, что думаю, но сдерживаю себя. К тесному контакту глаза в глаза я пока не готова.