Корона когтей

– Перейдите к главному, Пианет, – бормочет Арон, – пока я не пожалел, что назначил вас.

Старик кивает.

– Тогда я буду краток, мы получили доказательства заговора бескрылых против трона, план свержения монархии.

– Связан с революцией в Селонии? – спрашиваю я.

– Ну… – он смотрит в потолок. – Не совсем. Сами доказательства несколько устарели. В руки леди Яра Флит, мелкой землевладелицы из Дакии, попало несколько писем, когда ее люди взимали смертный сбор с бескрылых постояльцев.

Я слышала об этой традиции: родовитые землевладельцы ходят по домам своих умерших бескрылых постояльцев и отбирают самые ценные вещи в качестве своего рода «компенсации» за потерю рабочей силы. Мои родители запретили смертные сборы в Атратисе.

Пианет продолжает.

– Она передала письма одному из моих людей. Но, пускай письма и старые, их адресант известен, – он берет со стола лист бумаги и просматривает его. – Цитирую, «уже близок с королевой, кого никогда не заподозрят, кто может нанести удар, когда меньше всего этого ожидают». Госпожа Летия показалась мне очевидным подозреваемым для допроса.

– Значит, вы ждете до поздней ночи и заставляете стражников тащить моего клерка в этот… этот зал суда, чтобы предъявить ей эти нелепые обвинения? – я крепко сжимаю подлокотники кресла, пытаясь хоть как-то контролировать свой гнев. – Вы оскорбляете меня, милорд. Госпожа Летия, может быть, и бескрылая, но она еще и моя подруга. Ее преданность не подлежит сомнению. И я не допущу, чтобы ее обесчестили таким образом.

Арон кладет руку мне на плечо; меня сдерживает ее тяжесть.

Пианет тем временем уже неуклюже опустился на одно колено.

– Я прошу прощения, моя королева. Мое единственное оправдание заключается в том, что я считаю, что есть реальная опасность для вашей жизни. В последние дни до нас дошли и другие слухи о готовящемся покушении. Но, очевидно, мой страх за вашу безопасность заставил меня… – он опускает голову еще ниже, – поступить опрометчиво.

Я смотрю на Летию. Она раскраснелась, крепко сжала губы и уставилась в пол. Арон наклоняется и шепчет мне на ухо:

– Пианет переусердствовал. И в данном случае явно ошибся. Но я не сомневаюсь в его преданности.

Я вздыхаю. Верность – слишком большая редкость, чтобы мы с Ароном могли позволить себе растрачивать ее.

– Где была арестована госпожа Летия, Пианет?

– Кажется, в зале для прислуги, Ваше Величество.

– Тогда завтра вечером в это же время я бы хотела, чтобы вы пошли в зал для прислуги и публично извинились перед ней за эту ужасную ошибку. Кажется, это вполне справедливо.

Пианет кивает.

– Как вам будет угодно, Ваше Величество. Мое единственное желание – служить.

Я уже слышала эти слова от своего дворецкого Ланселина, от Люсьена и других. Слишком рано делать вывод, являются ли они в устах Пианета чем-то большим, чем просто слова.

Я заставляю себя говорить спокойнее.

– В данном случае я не могу оправдать ваши действия, лорд Пианет. Тем не менее я благодарю вас за то, что вы старались уберечь нас с королем, – я встаю и поворачиваюсь к Арону. – Ты желаешь что-нибудь добавить, супруг?

– Только то, что я хотел бы лично изучить эти письма. Принесите их мне утром, Пианет. Можете оставить нас.

Затем Арон, Летия и я остаемся одни. Моя подруга делает глубокий, дрожащий вдох и проводит тыльной стороной ладони по глазам.

– Прости, Летия… – уже второй раз за два дня мне приходится перед ней извиняться. – Ты довольна тем, что я сказала Пианету? Хочешь, чтобы я…

– Единственное, чего я хочу от тебя, Адерин, – это чтобы ты сдержала свои обещания. Пианет достаточно честен, я не сомневаюсь, но он считает, что бескрылым доверять нельзя. И пока в этой стране ничего не поменяется… – У нее перехватывает дыхание, – прошу прощения, Ваше Величество. Выдался длинный вечер.

– Конечно, – я протягиваю к ней руку, но она без перчаток, и я не смею рисковать даже малейшим прикосновением. – Иди и отдохни. Фрис поможет мне с приготовлениями ко сну.

Она уходит, и я уже собираюсь последовать за ней, как Арон останавливает меня.

– Адерин, я думаю, нам следует серьезно отнестись к тревогам Пианета. Он ошибается насчет Летии, но это не значит, что твоей жизни ничего не угрожает.

Я уже знаю, что Таллис и Зигфрид убьют меня, если им представится такой шанс. И теперь, похоже, мне угрожает бескрылый убийца. Я вздрагиваю и обхватываю себя руками.

– И?

– И я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала. Что ты останешься в Цитадели. Никаких полетов и езды верхом, пока мы не узнаем больше.

Сидеть взаперти в Цитадели?

– Этого я пообещать не могу.

– Почему нет? Ты сидела взаперти из-за плохой погоды. Чем эта ситуация отличается?

– Так есть. Погода – это одно, но не выходить отсюда просто из-за слухов, чтобы все подумали, что я боюсь… – мое тело напрягается. – Я не могу застрять здесь, Арон. Я знаю, что я нужна тебе живой, чтобы остаться королем, но…

– Дело не в этом. Я же говорил тебе раньше: дело не в короне, – в глазах кузена на мгновение вспыхивает гнев. Потом он вздыхает. – Я люблю тебя, Адерин. Ты же знаешь, что это так, – он берет меня за руку. – Если ты не хочешь оставаться взаперти, то, по крайней мере, будь осторожнее?

Я киваю.

Он колеблется, и на мгновение мне кажется, что он хочет обнять меня. Но он этого не делает. Просто кланяется и провожает меня из комнаты.

Я знаю, что Арон избегает прикосновений ко мне. Я знаю, что причиной этому то, что он не хочет ставить меня в неловкое положение, учитывая суть нашего брака. Но, по правде говоря, я жажду контакта с людьми. И я не могу сказать ему об этом, не могу попросить его обнять меня за плечи, потому что он тоже может почувствовать себя неловко. Не то чтобы мы об этом говорили. Мы существуем в танце один на один без оговоренных правил, в котором самое большее, что позволено, – это случайное прикосновение его пальцев к моим или тяжесть моей руки на его руке.

Я молча возвращаюсь в свою комнату, думая о Люсьене и тепле его кожи. Думая о словах Летии. И пока все не поменяется… Что она дальше собиралась сказать? Что Соланум может пойти по тому же пути, что и Селония? Что может произойти революция? А если она права – что тогда? Что бы сделали мятежники с ней, бескрылой спутницей королевы, которую они пытаются свергнуть? Стоит ли мне отослать ее подальше от двора, чтобы она была в безопасности?

Я засыпаю, так и не получив ответов на свои вопросы.

Следующие несколько дней я летаю или же катаюсь верхом и с Летией, и с Ароном, как обычно. Но беру с собой больше стражников и добавляю к своему костюму для верховой езды пояс с мечом; что бы я ни говорила Арону, разговоры Пианета о заговорах заставляли меня нервничать. Даже трансформация не может полностью подавить острое напряжение, покалывающее в позвоночнике. Но убийцы не появляются. Люди Пианета не находят никакой новой информации. Постепенно я начинаю расслабляться. Несмотря на снег, все еще сугробами лежащий в садах Цитадели, на клумбах начали появляться тонкие серебристо-зеленые кончики фростфизера. Я вспоминаю лето и розарий своей матери в Мерле, возвращаясь с полета, и нахожу на своем столе записку от Арона. Я направляюсь в его комнату, не переодеваясь. Арон, развалившись на подоконнике и свесив одну ногу, смотрит на фьорд, но когда я пересекаю комнату, он отодвигается, освобождая место рядом с собой.

– Что случилось? – я сажусь и поджимаю под себя ноги.

– О, ничего срочного. Я просто хотел сообщить, что мы получили еще одно письмо, от посла из Фриана, – он морщится, словно надкусил недозрелую сливу. – Он хочет срочно встретиться с нами, чтобы обсудить плачевное положение дел в Селонии и рассказать своему господину об опасениях наследного принца, который считает, что нужно предпринять что-то еще, чтобы помочь селонийской знати.

– Его опасениях, серьезно? – принц Эорман стал фактическим правителем Фрайанландии несколько месяцев назад, когда заболел его отец. С тех пор ходят слухи о его планах расширить сферу влияния Фрайанландии, если не его фактические границы. – Я устала играть в игры. Давай встретимся с послом. Давай спросим его, не приютил ли Эорман Таллис и Зигфрида.

– Давай не будем, – Арон поднимает руку ладонью вверх. – Зигфрид действительно провел некоторое время при дворе Фриана, и у Пианета там все еще есть люди, пытающиеся установить, не было ли более поздних контактов. Если мы выдвинем обвинения без доказательств, мы можем подвергнуть их риску.

– Думаю, да, – я делаю глубокий вдох, пытаясь справиться с раздражением от нашего бездействия. – Если это все, то…

– Есть еще кое-что. Я пригласил лордов Верона и Валентина отобедать с нами сегодня. В тринадцатом часу.