Корона когтей

Она переводит тему разговора. Вскоре после этого мы расходимся; Одетта идет на встречу с несколькими пожилыми дворянами, чтобы обсудить постройку больницы для бескрылых, и я иду к конюшне одна. Летия ждет меня. Конюхи, которых предупредили обо мне, заперли рабочих лошадей в стойлах; присутствие оборотней в лучшем случае пугало их. Арон единственный из известных мне дворян обучил лошадь слушаться его. Но моя Хенга надежна, и чувствует себя со мной комфортно. Она вскидывает голову и фыркает, когда я приближаюсь, пытаясь вырваться от держащего ее конюха.

– Успокойся, Хенга. Мы сейчас поедем, – я надеваю перчатки, беру яблоко из ближайшего хранилища и протягиваю ей на ладони; я не рискну прикоснуться к ней или погладить, как бы мне того ни хотелось. Пока Хенга наслаждается яблоком, я с помощью балки сажусь верхом. Летия подводит свою лошадь, Васту, и мы идем по дороге, ведущей от задних ворот Цитадели к фьорду. Два темных стражника, тоже верхом, следуют за нами на некотором расстоянии. Необходимая, но неприятная мера предосторожности.

Полуденное солнце светит ярче, и заметна небольшая оттепель. Земля промерзла, но с деревьев капает вода. Время от времени слышится приглушенный стук падающего с крыш и ветвей снега, а ближе к краю фьорда легкий ветерок доносит голоса бескрылых рыбаков, осматривающих повреждения своих лодок после нескольких недель штормов и бездействия. Кто-то поет, хотя я не могу разобрать слов. Я поворачиваюсь к Летии, чтобы сделать несколько замечаний о рыбацких лодках в гавани Мерл. Но моя подруга, кажется, отвлеклась. Она смотрит пустыми глазами на затылок Васты, кусая губу.

– Летия? Что случилось?

– О… ничего, – она откидывает свои светло-пепельные волосы за спину. – Я просто подумала, что мы слишком давно не устраивали скачки. С тех пор, как покинули Мерл прошлой весной.

Она права, мы ездили верхом чуть ли не каждый день, пока я не стала королевой. Но даже тогда мы исследовали местность не более чем рысью. Мы не устраивали скачек с того самого дня на пляже под замком Мерл, когда песчаный крот напугал Хенгу, и та скинула меня. В тот же день я встретила Люсьена. В тот же день меня чуть не убил каменный дракон, у которого, как я позже узнала, мой отец добыл яд, которым отравили короля.

Летия снова морщит лоб; витает в своих мыслях и точно не думает о каменистой, заснеженной тропе перед нами.

– Пожалуйста, скажи мне, что тебя беспокоит. Это Нисса? То, что она сказала вчера вечером? Или… – я колеблюсь. – Или Люсьен?

Я рассказала ей о том, что выдал Люсьен, и Летия разозлилась. Разозлилась настолько, что мне пришлось приказать ей не следовать за ним и не вступать в спор.

– И то, и то, пожалуй, – она вздыхает. – Горе и утрата меняют людей. Так говорила моя бабушка.

Впереди нас ждет поляна, окруженная темными елями и падубами. Поваленный ствол дерева преграждает путь, и мы замолкаем, чтобы сосредоточиться на прыжке через препятствие. Неугомонные от слишком долгого пребывания в конюшне, Хенга и Васта перелетают через ствол так высоко и быстро, что заставляют меня ухмыльнуться. Но Летия едва улыбается.

Я подталкиваю ее локтем.

– Значит… что-то серьезнее, чем Нисса и Люсьен, беспокоит тебя. И дело не только в отсутствии скачек.

Я украдкой смотрю на Летию. Она ссутулилась в седле.

– Один из темных стражников разбил тебе сердце? Если так, просто скажи мне его имя. И как бы ты хотела, чтобы его казнили.

Это заставляет ее рассмеяться. Она протестующе качает головой.

– Мое сердце пока в целости.

– Что же тогда? Если ты мне не скажешь, ты знаешь, я воображу что-то похуже.

Она поворачивается в седле, чтобы взглянуть на меня.

– Хорошо. Не сердись, Адерин, но я больше не хочу быть твоим клерком.

Не то, что я ожидала услышать. Я поднимаю брови.

– Это из-за леди Крамп?

– Отчасти. Я ненавижу леди Крамп. Но она лишь говорит то, что у всех остальных на уме.

– Это неправда…

Теперь Летия окидывает меня недоверчивым взглядом.

– Нет, это правда. И, может быть, мне должно быть все равно, но мне не все равно. Я устала. Я устала целыми днями иметь дело с людьми, которые меня презирают. Если бы при дворе было больше бескрылых в таком же положении…

– Но ведь есть врачи, стражники, советники…

Летия слишком сильно дергает поводья, и Васта фыркает. Моя подруга останавливает лошадь, и я тоже. Наше морозное дыхание повисает в зимнем воздухе.

– Здесь много врачей и стражников, и дворяне к ним привыкли. И эти бескрылые счастливы, когда делают работу, которую не хотят делать. Но бескрылый никогда не был клерком королевы, – она гладит Васту по шее, успокаивая. – Я не хочу быть экспериментом, Адерин. Это слишком тяжело.

На расстоянии вытянутой руки от нас растет падуб. Я срываю одну из сморщенных от мороза ягод, пытаясь вспомнить, спрашивала ли я Летию о том, хочет ли она быть моим клерком, или просто поставила ее в известность.

– Я просто думала… Я хотела, чтобы люди увидели, как ты важна для меня. Что ты больше, чем просто служанка.

– Знаю, подруга моя, знаю, – посмеивается Летия. – Ни ты, ни я не занимаемся тем, о чем мы мечтали в детстве. Помнишь?

– Да, – воспоминание заставляет меня улыбнуться. – Первое, что ты мне сказала, – это то, что хочешь стать знаменитой портнихой. А я хотела стать исследовательницей.

Оставшись взаперти в замке Мерл после смерти матери, я могла глядеть на мир только с помощью карт и книг. Я вглядываюсь в лицо Летии.

– Ты будешь счастлива, если я найду другого клерка?

Она кивает.

– Тогда я так и сделаю.

Мы вновь возвращаемся к езде. Только медленно: деревья теснятся друг к другу, закрывая небо, и мне приходится низко наклоняться к шее Хенги. Внезапно тропинка обрывается, и я, прищурившись, смотрю на кристально яркий фьорд перед нами. Вода волнуется от ветра и блестит на солнце. Отсюда мы можем глядеть на устье и море, башня видна дальше, она выглядывает из воды ближе к Цитадели. Мы с Летией были заперты там Зигфридом; ночь, которую никто из нас не хочет вспоминать. Мы останавливаемся у кромки воды. Два темных стражника ждут на берегу.

В море виднеются рыбацкие лодки, цвета их парусов образуют что-то вроде радуги на фоне заснеженных гор. Я глубоко вдыхаю свежий воздух.

– Здесь очень красиво.

– Так и есть. Хотя не так красиво, как в Атратисе.

Мысли разбегаются, возвращая меня обратно в зимний Мерл. Бури хлестали водой, превращая соленые брызги в туман, пока серое море и серое небо не сливались практически в одно целое. Более тихие дни, когда бледное солнце окрашивало покрытые инеем сады в серебро. Ночи, когда снегопад приглушал все звуки в замке… А потом Летия возвращает меня в реальность.

– Фрис рассказала мне кое-что странное, – замечает она. – Насчет ее кузины.

Фрис была моей служанкой два последних года. Став королевой, я послала за ней и еще несколькими служащими в Мерл; Летии нужна была помощь, и я предпочла окружить себя своими людьми, а не шпионами, которых леди Крамп могла бы попытаться мне навязать. Фрис трудолюбивая и приятная, но у нее есть склонность к эпическим историям по поводу ее обширной семьи.

– Это та кузина, подруга которой услышала неземной крик на пляже? Или кузина, которая держит трактир в Окцифине и клянется, что ее эль был проклят речными призраками?

– Нет, это другая кузина. Она живет в Нижнем Фарне.

– О, – в худшем случае, Нижний Фарн – это что-то немыслимое. Битком забитые дворы в ближайшем к фьорду районе – это переполненные трущобы, полные болезней, нищеты и смерти. Мы с Ароном разработали программы, направленные на улучшение жизни жителей, но прогресс идет медленно. – Ей нужна помощь в переезде?

– Нет, дело не в этом. Она беременна. А отец ребенка… – она замолчала, закусив нижнюю губу.

– Он уклоняется от своих обязательств? Я могу дать ей денег. Послать врача.

– Он исчез. Но перед уходом сказал ей, что не совсем бескрылый. К тому же он не был дворянином, не умел обращаться. Утверждал, что он другой.