Леденящий ужас

– Квентин, повторяю: я всего лишь учу Дайану живописи. Мои уроки не помогут ей найти ответы на вопросы, которые мучают ее, и мы с тобой это хорошо понимаем. Скорее всего они приведут к появлению новых вопросов.

Квентин нахмурился, посмотрел в глубь оранжереи. В дальнем углу он увидел стоящую перед мольбертом Дайану. Лицо ее было безмятежно, правая рука торопливо скользила по бумаге. Квентин не видел, что она рисует. Поза девушки и странный отсутствующий взгляд заставили его насторожиться...

– Мои глаза меня не обманывают? – подозрительно щурясь, спросил он. – Она действительно рисует?

– Именно. На автопилоте. Вот уже полчаса. Об автоматическом письме слышал, надеюсь? Вот это то же самое, только в рисунке. Человек отключен от реального мира, все чувства заблокированы, работает одно подсознание.

Квентин метнул на художника недовольный взгляд:

– Бо, но ты же сам говорил мне, что это опасно.

– Опасно, – признался Бо. – Но в некоторых случаях просто нет другого способа открыть запертую дверь.

– А что, если она заперта по каким-то причинам?

– Причины есть всегда, Квентин. Только рано или поздно наступает момент, когда дверь следует открыть. – Он помолчал, затем прибавил: – Бишоп просил передать тебе, что время пришло.

– Ты имеешь в виду...

Бо перебил его:

– Я имею в виду то, что все детали мозаики находятся здесь, у тебя под рукой. Так что бери и собирай картину.

Квентин уставился на него:

– Почему все вокруг меня говорят метафорами?

– Может быть, для того, чтобы полюбоваться твоим удивленным видом? – спросил в ответ Бо и тихо рассмеялся.

– Не смешно, – нахмурился Квентин. – Лучше ответь – не передавал ли Бишоп для меня какой-нибудь мудрый совет? Чем и как я могу помочь Дайане?

– Нет, не передавал.

– Ну, как знаешь.

– Каждый из нас делает собственный выбор и идет своим путем. Даже Бишоп не в состоянии предусмотреть все возникающие ситуации. Мало ли что и как вдруг развернется. – М-да... – Бо замолчал, внимательно посмотрел на Дайану. Та продолжала старательно рисовать. – А похоже, что-то начинает разворачиваться. Квентин, девушка в любую минуту может выйти из этого состояния. Надеюсь, мне не нужно говорить, что при виде незнакомца она будет... ну, скажем, огорчена. Сбита с толку. Дайана не захочет довериться человеку, которого ни разу не видела. Осторожнее, приятель. Не суетись, Квентин, – несколько раз повторил Рафферти, неторопливо удаляясь от оранжереи.

Квентин не имел представления, как следует действовать в сложившихся обстоятельствах, но это его не остановило. Он расправил плечи, сделал несколько глубоких вдохов и вошел в оранжерею.

Проходя мимо мольбертов, он без особого интереса смотрел на странные рисунки. Он подумал, что если они действительно отражают внутреннее состояние, то Бо имеет дело с явно эмоционально расстроенными типами.

Подойдя к Дайане, Квентин сразу обратил внимание на ее бесстрастное, спокойное лицо и расширенные зрачки. Пока он раздумывал, как ему лучше поступить – заговорить или дотронуться до нее, она вдруг отчаянно заморгала и тряхнула головой. В ту же секунду разжались ее пальцы, сжимавшие угольный карандаш, и он упал на пол. Пальцы девушки снова сжались, словно их свела судорога.

– Дайана, – шепнул Квентин.

Она хмуро покосилась на него и спросила тихо и невнятно, будто сквозь сон:

– Что ты здесь делаешь?

– Хотел пригласить тебя на ленч.

– Да? – Она посмотрела на свой мольберт, затем перевела взгляд на Квентина, потом снова вернулась к рисунку и стала внимательно его рассматривать. Лицо Дайаны заметно побледнело и исказилось страхом, глаза расширились.

Все так же повинуясь интуиции, Квентин подошел к ней, взял за руку и только сейчас увидел рисунок. То, что он испытал, было даже больше, чем шок.

Рисунок был удивительно хорош, особенно для угольного карандаша. Дайана изобразила окно, подоконник, весенний сад под ним, прекрасно выписав черно-белыми пятнами цветы и кустарник. Напротив окна стояла маленькая девочка лет восьми-девяти. На шее у нее висел крошечный медальончик в виде сердечка.

Очнувшись, Квентин хриплым голосом произнес:

– Боже мой... Ведь это же Мисси.

Глава 3

– Мисси? – переспросила Дайана. Она повернулась и посмотрела на Квентина. – Ты ее знаешь? В смысле, это реальная девочка? – Голос Дайаны дрожал. Сама она напряглась, словно готовилась убежать.

Квентин, справившись с волнением, вдруг почувствовал, что, непроизвольно схватив Дайану за руку, стиснул ее слишком сильно. Девушка, правда, этого не замечала. Улыбнувшись через силу, Квентин разжал пальцы.

– Прекрасный рисунок, – сказал он и ободряюще кивнул. – Особенно тебе удались глаза. Этот печальный взгляд трудно забыть.

– Но... Я не знаю ее. И я первый раз в жизни слышу имя Мисси.

– Возможно, ты просто забыла, – предположил он. – Ты видела ее очень давно.

– Что?

Квентин выругался про себя и решил сменить подход:

– Послушай, Дайана, давай поговорим обо всем за ленчем.

– А почему бы не поговорить обо всем здесь? – резко ответила она. Девушка опустила глаза, почувствовав его пальцы на своем запястье, и отдернула руку. – Квентин, кто такая эта Мисси?

Он заставил себя снова посмотреть на рисунок и получше разглядеть его, думая о том, есть ли на самом деле сходство портрета и Мисси. Сходство, несомненно, было, так что притворяться перед Дайаной не имело смысла.

Разве что... Нет, сомнений быть не может. Дайана изобразила Мисси, причем великолепно, потрясающе. Девочка стояла как живая – большие печальные глаза, длинные темные волосы, овальное лицо со вздернутым подбородком, упрямо сжатый рот. Она стояла, скрестив ноги.

Именно такой она навсегда запечатлелась в памяти Квентина.

– Квентин, – услышал он голос Дайаны.

Он посмотрел на девушку, совершенно не заботясь о том, чтобы скрыть свои чувства.

– Может быть, у меня просто разыгралось воображение? – проговорил он.

– Кто эта девочка? – снова спросила Дайана медленно, растягивая слова.

Несколько минут Квентин молча смотрел на нее.

– Это Мисси Тернер. Она погибла, когда ей было восемь. Здесь, в Пансионе. Двадцать пять лет назад.