Моялера

– Бог ты мой, – сказала она, изогнув бровь. – Покойники краше тебя улыбаются.

Я развела руками и перестала растягивать свой рот в чем-то совершенно неестественном.

– Больше так не делай. Лучше уж никакой улыбки, чем такая. Господи, аж мурашки по коже. Ладно, идем.

Она потащила меня к основанию огромной горы. Только сейчас я поймала себя на мысли, что не вижу входных ворот – величественных, исполинских, под стать самому замку, громко говорящих о том, что хозяин искренне любит себя и никому не позволит усомниться, что его высочество достойно только самого лучшего. Но, как оказалось, и это удивило меня больше всего, от огромных ворот решили отказаться в пользу маленькой и совершенно неприметной двери, искусно сплетенной из толстых металлических прутьев, которые переплетались между собой так плотно, что составляли единое полотно. Она терялась на фоне каменной стены и была ничем не примечательна. Я даже не сразу ее заметила.

– И все? – удивленно спросила я, пока Ирма пропускала меня внутрь. – Крошечная маленькая дверь?

Ирма удовлетворенно кивнула:

– Мы решили остановиться на таком варианте. Большие ворота у нас уже были, кроме того, выходов несколько, а потому, на случай непредвиденного, мы легко выберемся отсюда и без больших ворот.

Перед тем, как войти внутрь, я окинула взглядом замок еще раз. Мне он понравился.

Проследовав за Ирмой, я оказалась в небольшом холле, где было сумрачно и прохладно. Ведьма, закрыв за мной дверь, молча шла у меня за спиной. Она испытующе смотрела на меня, но больше не выпрашивала какой-либо реакции. Просто наблюдала за тем, как я оглядываю холл, как прохожусь взглядом по стенам, вырубленным из камня, нарочито грубо и неотесанно, что создавало яркий контраст с тонкими, изысканными, жемчужно-белыми колоннами с витыми узорами, стекающими по ним и того же цвета перилами лестницы, ведущей наверх. Свет, слабый, бело-голубой лился из небольших выемок в стене сам по себе, без какого-либо источника, и красиво оттенял темно-серый камень. Никакого излишества. Более того, здесь вообще не было украшений, и все, что было в небольшом холле, сводилось, скорее, к необходимости, нежели к красоте, но и пустым помещение не казалось. Здесь было уютно. Шаги гулко разносились эхом под небольшим сводчатым потолком.

– Ирма, как вы это сделали? Вы что вырубили замок в скале?

– Ну… и да, и нет. Скалы этой, если ты помнишь, тут не было. Была гора, но не такая большая, зато высокая, как стена. Граф вырастил эту гору как продолжение естественной , и уже в ней мы начали бурить проходы. Как кроты, – она хихикнула, и, взяв меня за руку, повела по лестнице к красивой, жемчужно-белой резной каменной двери. Она тоже была небольшой, но резьба по камню была столь искусной, что я невольно задержалась, чтобы рассмотреть детали. Ирма нетерпеливо тянула меня за собой, как ребенок, который не может подождать и секунды:

– Потом посмотришь, – говорила она. – Мне столько тебе нужно показать, что тратить время на двери уж точно не стоит.

– Господи, Ирма, ты только посмотри как красиво… – говорила я, протягивая руку к камню.

– Знаю, знаю, – нетерпеливо шептала она, – и ты можешь в любое время прийти сюда снова, когда увидишь остальное.

Я повиновалась, ведомая несокрушимой силой ведьмы, и, пройдя каким-то замысловатым и темным коридорчиком, я оказалась в роскошном зале второго этажа. Здесь, так же, как и в предыдущей комнате, все было темно-серым и жемчужно-белым. Те же грубые стены и тонкое, ювелирное кружево из белого камня, напоминающего мрамор. Зал был большой, высокий сводчатый полок напоминал пещеру, огромную и величественную, а колонны, идущие из него к самому полу, причудливо извивались тонкими завитками, мраморно-белыми, такими нежными и живыми, что казались льющимся с потолка молоком. Здесь было две лестницы, и они…

– Ведут в разные стороны замка, – сказала Ирма, указывая на них пальцем. – Одна – в восточное крыло, другая – в западное.

– А если мне не нужно ни туда, ни туда, а прямо или, к примеру, наверх? – сказала я с максимально беспристрастным лицом. Ирма засверкала глазами.

– Ты имеешь в виду кабинет Графа, – спросила она, загадочно улыбаясь.

– Нет, я имею в виду крышу. Вдруг починить что-то нужно.

– Крыши у нас нет, зайчик мой. Ее благополучно заменяет скальная порода. Очень крепкая, так что, боюсь, на твой век починки крыши не предвидится.

– Что, только Граф занимает верхние этажи?

– Самую верхушку. Но вообще оба крыла идут не только вправо и влево, но и поднимаются вверх, так что то, что тебя заинтересовало, либо бальный зал, либо большая гостевая, либо кабинет Графа. Кстати, не расскажешь мне, что у вас происходит?

– Ммм… Нет.

– Я ведь могу и рассердиться, знаешь ли.

– Валяй.

Ирма долго сверлила меня черными глазами и все пыталась пробудить во мне совесть, ну или что там у меня вместо нее. Но пока безуспешно. Я смело смотрела ей в глаза, улыбалась и ждала, когда у нас закончится поединок в гляделки. Ирма кусала пухлую губу и, вероятно, прикидывала результаты от ее очередного хитроумного плана, но потом, тщательно перепроверив, решила уступить, напоследок лишь обиженно заявив:

– С вашей стороны это совершенно неправильно. Я была крестной вашей любви, а теперь вы даже не желаете сказать мне, какая муха вас укусила?

– И что, сильно укусила? – поинтересовалась я.

– Довольно прилично, – Ирма взяла меня за руку и потянула к западному крылу. – После того, как Граф побывал у тебя, он вернулся злой и неразговорчивый. В общем-то, он и сейчас молчаливый, правда, уже не срывается на ком попало – тут Ирма жестом указала на себя – по поводу и без. Тем не менее, он очень много работает, и почти не спускается к нам, как бывало раньше.

Все это время мы поднимались, я обратила внимание, каким гладким и отполированным был каменный пол и ступени, совпадающие с ним по цвету и стилю. В них можно было увидеть отражение.

– Ты чем-то его разозлила, мой котенок?

– Нет. На самом деле все из-за той истории, о которой он рассказал, когда мы только появились. Помнишь? Все из-за Никто.

Его имя здесь, в этом мире, прозвучало громче, чем в моем. Где-то в самом уголке выжженной души колыхнулся легкий порыв ветра, который сразу же стих, так и не превратившись во что-то большое, больное и ощутимое, но я нахмурила брови, слушая рассуждения женщины, ведущей меня в неизвестном направлении:

– Не понимаю, что такого в этом чудовище? Оно же страшное?

– Ну да.

– И злобное? Оно чуть не придушило тебя?

– Ирма… – я набрала воздуха в легкие, а потом, громко выдохнув, сказала гораздо тише, чем собиралась. – Я уже отвечала на эти вопросы, правда – не тебе. Но если тебе нужны ответы, ты лучше к Графу подойди. Второй раз я этого уже не выдержу.

Ирма посмотрела на меня и промолчала. Так мы и пошли, в полной тишине. Мне стало стыдно перед ней, ведь, как бы нелогично она ни обосновывала свои претензии, смысл в ее словах, действительно, был. Она, и правда, многое сделала для нас с Графом, и если последний отчасти вернул ей долг, построив дом, вернув ей близких друзей и предоставив защиту, то я просто нагло отворачивалась, не желая быть хоть чуточку благодарной. Ей ведь не так много и нужно? Просто несколько, слов, пара фраз, хоть немного проясняющих, что происходит с родным для нее мужчиной, и все станет понятнее. Понятно совсем, конечно не будет, но развеет завесу таинственности, а большего она и не просит. Надо быть благодарной. Надо. Но как раз с благодарностью у меня сейчас большие проблемы. Вокруг меня столько хороших людей, а я… Я закусила губу и нахмурила брови. А что я? Я не могу дать того, чего во мне нет. Это невозможно. Прикидываться здесь тоже нет смысла, а потому все, на что я способна – это раз от раза обижать добрых, терпеливых, любящих меня людей, каждый Божий день надеясь, что завтра им это все не надоест до чертиков… Я решила сменить тему:

– Ирма, еще у меня дома, ты сказала что-то насчет заклинания любви или что-то вроде того… Влад пришел ко мне с каким-то колдовством?

– Заклинание влюбленности? Ну да, – и она небрежно хохотнула. – Как будто это может помочь.

Теперь стало понятно, откуда взялось странное ощущение притяжения в библиотеке, и уж тем боле стала понятна его реакция. Собирался отделаться простым заклинанием, подлец. Как бы не так! В общем, я была бы не против – сработай оно, но зачем же обманывать?

Мы поднялись по лестнице и, странным образом, очутились в коридоре, в той же стилистке, что и оба холла до этого. Стало ясно, что весь замок выполнен в едином порыве, но теперь стало понятно еще и то , почему окна разные и находятся на разных уровнях – пол коридора, широкий и теперь уже не блестящий, а матовый, словно шершавый, плавал вверх – вниз, как застывшая морская волна, и получалось, что двери, располагавшиеся по бокам, были то ниже, то выше, то ближе, то дальше. Удивительно, до чего мне понравилось это. Это ведь так интересно, когда комнаты, словно дыры в сыре, разные и совершенно не похожие одна на другую.

– Ирма, а чья это идея?

– С заклинанием влюбленности?

– Да нет, же. С комнатами. Они же все на разный лад.

– А… Это Граф, конечно.

– Конечно… – пробубнила я. – Почему – конечно? Думаешь, тебе не могло прийти такое в голову?

– Мне – нет. А тебе?

Я собралась было что-то ответить , но ничего не нашлось, поэтому я просто хмыкнула под себе под нос. Мы шли вперед, и я все больше увлекалась архитектурой замка. В коридорах не было лестниц, а все подъемы и спуски плавно перетекали в следующие этажи, раздваиваясь на развилках и пропадая за поворотами. Это было похоже на каменный улей, где все самой собой перетекает в нужное русло, образовывая причудливый узор, где я, надо признаться, уже порядком заблудилась.

Наконец, мы пришли в комнату, которая предназначалась мне. Дверь открылась, и моему взору предстала небольшая, но уютная комната, с большим окном от пола до потолка. Больше не было портьер и драпировок, не было нелепых нагромождений мебели и излишеств. Все было просто, лаконично и красиво. Кровать была огромной, как ипподром, и у меня возник вопрос, как в такой маленькой комнате еще осталось место для шкафа из черного дерева, небольшого столика напротив окна и зеркала. Странно, но тесно не было. Места было предостаточно, чтобы без стеснения передвигаться здесь. В одной из стен была небольшая дверь из того дерева, что, шкаф и стол. Там была ванная. В комнате – грубо отесанные стены из серого камня, подсвеченные тем же холодным голубым светом, контрастировали не с белым мрамором, а с тканью темно-синих штор, спрятавшихся по бокам от огромного окна и постельным бельем из какого-то матового, но очень нежного материала того же цвета. Что это за материя, я не знала, но на ощупь она была, как теплое облако.