Шанс

– Да зимой-то хорошо, если хотя бы дюжина придет за весь день, на кой черт мне кого-то нанимать? Сам постою, да сэкономленное в карман. Вот летом другое дело, м-да.. – он идет к стеллажам – летом да, летом другое..

Наклоняюсь к Гретте:

– Ты хочешь еще одну пачку пончиков?

Она изумленно вскидывает брови:

– Ты серьезно? Еще одну?

– И ты ничего не видела. Никаких сумасшедших бомжих, и не слышала того, что говорил про них этот мужчина. По крайней мере, пусть таковым это останется для мамы, идет? Мы просто пришли, купили продукты, и ушли. Все время были вместе. Хорошо?

Она довольно улыбается:

– Идет!

Пихает мне в корзину свои пачки пончиков и убегает за следующей.

– Эй, я буду на кассе, неси туда.

– Окей! – слышу эхо ее голоса уже где-то в стеллажах.

Прохожу мимо стеллажей, теперь уже в обратном порядке – мясо, рыба, специи – и вот, наконец, касса. Стив стоит за ней в таком же положении, будто минутой ранее и не был рядом с нами, рассказывая пошлые присказки. На мгновение мне даже кажется, что он безучастно поднимет голову, посмотрит на меня апатичным взглядом уставшего рядового сотрудника, и скажет:

– День добрый, мистер, вам пакет?

Но нет. Видимо, со Стивом мы теперь, в локальным рамках этого городка, можем считаться в каком-то извращенном виде «приятелями». Потому что он улыбается, словно не видел меня неделю, и подзывает (словно помимо него, есть еще несколько свободных кассиров, к которым при желании я могу подойти):

– Кстати, а как вас зовут-то? А то я и не узнал.

– Вы тоже не представились – усмехаюсь я – ну полагаю, что Стив, если чахоточная не ошиблась.

Он смеется так, что на мгновение перестает пробивать продукты и слезы из глаз брызжут. И этих пары секунд мне хватает, чтобы понять – эти три месяца, заходя в магазин, я буду пытаться всячески избегать компании и болтовни этого идиота.

– Так точно, сэр – смеется он, вновь принимаясь за работу – Стив, но можно просто Стиви или Стивен, как удобнее вашему воспитанию. А вы?

– Генри.

– Генри. Давай тогда уж на ты, Генри, что скажешь?

Озадаченно жму плечами:

– Давай.

Как будто у меня есть выбор, когда ты пробиваешь мое мясо. Вот он доходит до семги и присвистывает, видя цену (видимо, сам уже забыл, что за сколько продает):

– Гляжу, вдохновение покинуло тебя совсем недавно, Генри.

– Я бы так не сказал.

– Ну, значит предыдущее набило брюхо на славу. Я такое и на День Благодарения не покупаю.

– Правильно – усмехаюсь, желая сменить тему – ты просто так берешь их с витрины своего магазина.

Он вновь смеется и на сей раз даже умудряется хрюкнуть. Тяжело вздыхаю, доставая бумажник. Когда Стив отбивает последнее и озвучивает сумму к оплате, я виновато жму плечами:

– Сейчас дочь подойдет, еще пончиков принесет.

– Ну не знаю – смеется он – как я могу ждать, когда у меня тут очередь до самого Канзаса?!

И вновь хохочет.

Черт, Гретта, тебе бы поторопиться.

Когда смех его, наконец-то, отпускает в очередной раз, Стив разглядывает меня более пристально и, с любопытством облизнув губы, уточняет:

– А ты из кого?

– Прости?

– Ну, что творишь?

– У вас тут этот вопрос новеньким вместо приветствия, как я понял?

Боюсь, что он вновь засмеется и я просто выбешусь, но он лишь жмет плечами:

– Что-то типо хобби. Когда каждое лето сюда приезжают всякие дельцы искусства, начинается игра в угадайку. Кого сколько в этом году, кто с чем уедет.

– Весело.

– Ага.

– Ну летом к вам тоже приезжают.

– Ну, это другое – отмахивается он – те только и делают, что нажираются до одури да обдолбанными заплывают за буйки, только и знай их вытаскивать. Те ни черта не делают и по одной морде можно понять, где и сколько он играл, сколько имел и сколько имели его. Зимой поинтереснее, как я думаю.

– Может быть – киваю – вот и узнаю.

– Так ты так и не ответил.

– На что?

– Ты-то кто?

– А на кого похож? У тебя-то опыт.

– Эт-с да – смеется и оглядывает меня, словно действительно по одной внешности собирается вынести вердикт – писака небось?

– Почти. Сценарист.