Свадьба без согласия невесты

Я прошла по галерее второго этажа, чувствуя на себе его взгляд, словно тяжелый груз или цепь, уже связывающую меня с ним, но не обернулась. Какая-то часть меня боялась, что если я это сделаю, то снова побегу к нему. Что я сгорю в его огне заживо, пока от меня не останется ничего, кроме пепла.

Когда я проскользнула под гобелен и оказалась в коридоре для слуг, легче мне не стало. Как будто я несла Хавьера с собой – во всех местах, где он прикасался ко мне, и, что еще хуже, во всех местах, о которых я только мечтала.

Как будто я уже наполовину была поглощена этим огнем, которого боялась и желала одновременно.

На самом деле я думала о том, что может повлечь за собой брачная ночь с этим мужчиной… И я боялась, что она может привести к моей смерти.

Я знала, что это мелодраматично, но все равно позволила себе эту мысль, пробираясь через темные закоулки отцовского дома. Зачем я вообще пошла к Хавьеру? Почему я была так глупа? Мне хотелось погрузиться в ванну и смыть с себя все, дать воде успокоить расшатанные нервы. Я просто хотела снова оказаться в своей комнате, в безопасности и под защитой.

Потому что глубокая женская мудрость, о существовании которой я прежде не знала, вела меня в последние часы перед свадьбой, нашептывая, что это, возможно, последние часы в безопасности и покое.

Теперь я знала слишком много. Я нашла магию и огонь. Но еще я знала, как легко я сдаюсь. Я знала, что мое тело предает меня.

Но хуже всего – я хотела того, что мог дать мне Хавьер Дос Сантос.

Я была недостаточно внимательна и осторожна, когда выскользнула из комнаты для слуг. Обычно я была гораздо осмотрительнее. Сначала прислушивалась несколько минут, а затем, прежде чем проскользнуть в главный коридор, тщательно оглядывалась вокруг, чтобы убедиться, что никого не видно поблизости.

Но Хавьер что-то сделал со мной. Он использовал мое собственное тело против меня, как будто знал лучше меня, на что оно способно. Он заставил меня почувствовать, что я принадлежу ему, а не себе. Даже на расстоянии я чувствовала его руки на себе. Его сильные руки сомкнулись вокруг меня. Его жесткий, жестокий рот терзал мои губы.

Вот почему, едва выйдя в коридор, я нос к носу столкнулась с отцом. Долгую, мучительную секунду между нами царила тишина, нарушаемая только стуком дождевых капель по крыше.

Дермот Фитцалан не был ни высок и ни внушителен, но компенсировал это презрением, которое он испытывал к каждому человеку.

Не говоря уж о дополнительной порции, которую он припас для меня.

– Неужели я сошел с ума? – Его голос был таким холодным, что по сравнению с ним древний каменный дом казался живым. Я почувствовала, как по рукам побежали мурашки. – Прошу, Имоджен, скажи мне, что я не видел, как наследница состояния Фитцаланов вышла из комнаты прислуги, как неуклюжая горничная, которую я с радостью уволил бы на месте.

Раньше я считала себя храброй. Когда я сбежала и нашла человека, которого выбрал для меня отец. Когда я столкнулась с монстром и ушла от него хоть и изменившейся, но целой.

Но, стоя там, в центре испепеляющего презрения моего отца, я поняла, что я трусиха.

– Мне показалось, что я слышала шум, – в отчаянии солгала я. – Я только выглянула посмотреть, что это может быть.

– Прошу прощения. – Отец смотрел на меня почти с отвращением. – Но почему же леди из рода Фитцалан считает своим долгом исследовать странные звуки? Разве не могла она позвонить и попросить помощи?

– Отец…

Он поднял руку. И это был весь ответ.

Но этого было достаточно. Этот жест останавливал меня вернее, чем если бы он своими руками закрыл мне рот.

И его мрачный взгляд говорил о том, что это не исключено.

– Ты для меня сплошное разочарование, Имоджен. – Его голос был холоден, впрочем, как и всегда. Он использовал любую возможность, что бы напомнить мне, как часто я подвожу его. И все же мои щеки горели, словно он и впрямь ударил меня. – И я не понимаю этого… своеволия.

Он имел в виду мои волосы. Он имел в виду те локоны, которые никогда никому не подчинялись. Ни мне, ни ему, ни безжалостным монахиням, ни моим старым гувернанткам, ни бедным девушкам, которых он нанял, чтобы они нападали на меня со своими бальзамами и утюжками для волос.