Зов глубины

«У нас с папой? С каких это пор они друг с другом договариваются?»

Карима с недоумением ждала продолжения. Но ей пришлось набраться терпения: к их столику подошёл пожилой японец – повар ресторана «Нобу». Мать обсудила с ним стейк-филе с васаби и другие вкусовые сочетания, которые, наверное, вообще невозможно есть. Потом Джилл, официантка, принесла счёт и ушла с маминой кредиткой.

– Так вот. – Мать, широко улыбаясь, наконец снова повернулась к Кариме. – Твой папа воспользовался связями и организовал нам дайвинг с профессионалами… Так глубоко ты точно не ныряла – на пятьсот метров.

– В глубоководную зону? – скептически переспросила Карима. Что там, внизу, смотреть-то? Пустынное дно и, если очень повезёт, несколько рыбок. Ни в какое сравнение не идёт с оживлённым коралловым рифом. – Э, классная идея, но давай потом снова к морским черепахам?

Мать швырнула салфетку на стол и отодвинула стул.

– Как хочешь, – сухо обронила она, убрала кредитку и, не оглядываясь, вышла из ресторана.

Карима с подчёркнутой непринуждённостью встала и натянула фиолетовую толстовку с капюшоном, делая вид, будто это в порядке вещей – что мама ушла одна.

На неё вдруг навалилась жуткая усталость.

На экстренный вызов по ультразвуковой связи времени не осталось. По его учащённому сердцебиению на «Бентосе II» и так заметят, что с ним что-то неладно: сенсоры в окси-скине мониторят его состояние и передают данные на станцию.

Леон поспешил вслед за Люси отсюда убраться. Он разогнал скутер и рванул вперёд. В лицо хлынула чёрная вода, и Леон пригнулся над корпусом торпеды. Быстроходный скутер сейчас, казалось, ползёт словно морской огурец. Леон сильно отталкивался ластами, помогая ему, чтобы догнать Люси, уже успевшую отплыть на некоторое расстояние.

Зря: напряжение и зашкаливающий пульс усугубили проблему – теперь он потреблял кислорода ещё больше. А в этой части моря его водолазному костюму, видимо, не удавалось пополнить запас. Такого ещё никогда не случалось! Широко открыв рот, Леон инстинктивно пытался всосать больше дыхательной жидкости, циркулирующей в костюме. Грудную клетку сжимали спазмы. Ему казалось, что на горле сомкнулось железное кольцо. Да что такое с этой водой – красной водой, как назвала её Люси?! Она совсем непригодна для жизни!

– Леон, всё в порядке? – раздался голос Элларда.

Но Леон сейчас не мог ответить. У него на поясе с инструментом висел маленький баллончик с неприкосновенным запасом дыхательной жидкости, насыщенной кислородом. Да, ситуация явно чрезвычайная! Ему срочно необходим кислород! Леон чуть притормозил и, одной рукой держась за ручку скутера, другой нащупал кнопку активации кислородного запаса и нажал её, ожидая, что в лёгкие хлынет спасительная струя. Но ничего не произошло. Раз за разом он отчаянно давил на кнопку. Ничего! Наверное, её заело.

«Я задыхаюсь! Чёрт, я задыхаюсь!»

Его сковал страх, застлав мозг красной пеленой. Но упорные тренировки не прошли даром. Подавив панику, Леон задержал дыхание и, разогнав скутер до предела, весь остаток сил вложил в толчки ласт. Нужно выбраться отсюда – остальное не важно! Может, ему всё-таки удастся преодолеть смертельную зону – даже без неприкосновенного запаса…

– Леон! Ответь!

Леон запоздало заметил, что слишком резко дал газ: от рывка ручки скутера выскользнули у него из пальцев, и, избавившись от веса Леона, торпеда умчалась в темноту. Чёрт!

Наверное, скутер уже остановился; когда за ручки никто не держится, двигатель автоматически сбавляет обороты. Но даже если скутер дрейфует всего лишь в двадцати метрах – сейчас это слишком далеко. Ему туда не доплыть.

У Леона кружилась голова, он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. У него не больше минуты.

Шестьдесят секунд жизни.

Вдруг рядом появилась Люси и потащила его дальше:

– Давай! Не задерживайся!

Леон не сопротивлялся. Он совсем ослаб, сознание ускользало – он ничего не мог поделать. Перед его мысленным взором предстало чьё-то бледное лицо, короткие светлые волосы, освещённые тропическим солнцем, в голове раздался молодой смех… Тим, который уже так давно заменяет ему отца… Тим… А вот и родители – размытые, как на нечёткой фотографии… Образ растворился, оставив одну темноту, грозящую поглотить его.

Леон слабо попытался вдохнуть, горло свело судорогой, он попытался ещё раз – и почувствовал, что железное кольцо, сжимавшее горло, чуть ослабло. Неужели в море снова появился кислород? Он жадно хватал ртом жидкость, поступающую из костюма, и скоро ему полегчало. На дайвпаде мигали всевозможные предупреждения, но Леон не обращал на них внимания. У него всё ещё кружилась голова – он надеялся, что через несколько минут это пройдёт.

– Что это было? – спросил он Люси.

– Не знаю. Просто жуть, – жалобно донеслась в ответ крошечная мысленная искорка.

Леон, нащупав рацию, включил её:

– Эллард? Слышишь меня?

– Что с тобой творится, Леон? Минуту назад твой пульс был выше ста девяноста!

Леон слабо пошевелил губами, и компьютерный голос дайвпада перевёл шёпотом:

– Кажется, мне всё-таки нужен батискаф. Желательно поскорее.

Пытаясь унять бешеное сердцебиение, он отдался на волю морского течения, впервые начав понимать тех, кому темнота морских глубин кажется мрачной и опасной.

Два мира

Ему обещали, что его подберёт «Марлин» – один из двух больших батискафов, имеющихся на станции. Батискаф только что забрал с поверхности посетителей и находился всего в нескольких милях от Леона.

Сначала Леон услышал под водой гудение, а потом увидел в бескрайней темноте светящиеся точки бортовых огней. Огни всё росли, и вот наконец перед ним остановился батискаф – огромное сооружение из металла и стекла с крутящимися пропеллерами по бокам. Прожекторы ослепили Леона, металлические руки-манипуляторы будто тянулись к нему. Через большую прозрачную полусферу с передней стороны «Марлина» он разглядел людей – ага, за штурвалом Патрик. Заметив Леона, он жестом спросил, всё ли в порядке. Леон в ответ согнул большой и указательный пальцы в букву «О». Да, теперь всё о’кей.

– Справишься? – спросил он Люси, погладив её по мягкой коже. – Я буду совсем близко.

Она нерешительно отцепила от него щупальца, скользнула к батискафу и присосалась в безопасном месте к внешней оболочке.

– Доброго плаванья!

– До скорого. – Леон с облегчением приблизился к «Марлину» и пролез в открывшийся перед ним шлюз. Теперь предстояла неприятная часть – одна из причин, по которой Леон не любил возвращаться в сухость. Он деактивировал окси-скин, а значит, круговорот жидкости в костюме прекратился. Несколько мгновений он не сможет дышать – Леон снова почувствовал приступ недавнего страха.

«Спокойно, спокойно, – уговаривал себя он, специальным инструментом расстёгивая костюм на голове, – потерпи немного». Теперь осталось лишь избавиться от жидкости в лёгких – вещества под названием перфторуглерод. Тоже процедура не из приятных. Наклонившись, Леон стал откашливаться и отплёвываться. ПФУ, как он и другие водолазы сокращённо называли это вещество, плюхнулся в чашу и исчез в специальной ёмкости. Хрипя и задыхаясь, Леон пытался снова приспособиться к чуждой стихии. Похоже, с каждым разом это даётся ему всё труднее. От напряжения у него свело горло.

Обессиленный, он стащил с себя дорогой высокотехнологичный водолазный костюм и осторожно отсоединил его от венозного катетера с внутренней стороны локтевого сгиба. Хорошо, что это не больно – если только место укола опять не воспалится. Леон вытер короткие тёмные волосы полотенцем и натянул комбинезон с логотипом ARAC. Теперь он снова всё видел чётко; обычно проходит несколько секунд, прежде чем глаза перестроятся и сфокусируются без автоматических линз водолазного костюма.

Первое, что он увидел – открытый внутренний шлюз батискафа. Чёрт, неужели все наблюдали, как он выплёвывал ПФУ и раздевался почти догола?! Патрик, мерзавец! Нельзя было повременить с открытием шлюза?!

Патрик широко ухмыльнулся и подмигнул ему. Двое других в батискафе без улыбки таращились на Леона. Худощавая блондинка куталась в огромный Патриков свитер из натуральной новозеландской шерсти. Наверное, забыла прихватить с собой тёплые вещи. Рядом с ней сидела девочка примерно его возраста. Леон скользнул по ней смущённым взглядом. Карие глаза, гладкие волосы медового цвета, обрамляющие миловидное овальное лицо. Пожалуй, чуть полновата – особенно в бёдрах. Что они здесь делают – неужели собираются на подводную станцию? Туристы к ним сроду не заглядывали.

– Привет, – улыбнулась ему девочка.

– Привет, – поздоровался Леон. Ему пришлось повторить приветствие: поначалу его голос всегда хрипловат. Он почувствовал, что краснеет. Леон заметил, что до сих пор стоит у шлюза, только когда Патрик прогремел:

– Эй, Октобой[5 - Octoboy – от английского octopus (осьминог) + boy (мальчик).], садись и располагайся поудобнее – поедем дальше. У тебя всё нормально?

– Э… да. Ничего особенного не произошло. – Это была не совсем правда – ведь он едва не погиб. Но сейчас не время для драматических историй. Вот вернутся с Люси домой – тогда и расскажут обо всём Элларду и остальным.

Леон сложил ласты, окси-скин и пояс с инструментом в багажный отсек и сел в дальнем углу батискафа, радуясь, что девочка с женщиной – вероятно, матерью – снова повернулись к большому переднему иллюминатору. Увы, снаружи мало что видно – лишь бескрайняя чернота глубин.

– Почему он назвал тебя Октобоем? – спросила его девочка. Она говорила по-английски с акцентом, напомнившим ему произношение Тима. Может, тоже из Германии?

– Я работаю с осьминогом, – смущённо пояснил Леон. – В воде мы почти всегда вместе. – Он заметил её недоумение – видимо, у неё это в голове не укладывалось.