Оранжерея на краю света

Аён присоединилась к другим сотрудникам института, толпившимся возле доверху наполненного малиной огромного контейнера. Она впервые увидела эту ягоду, хотя раньше много раз встречала ее изображения в архивных материалах, а иногда даже пробовала искусственное заграничное малиновое варенье. О вкусе свежей ягоды Аён могла лишь догадываться. Глаза всех сотрудников искрились надеждой. Плоды выглядели немного необычно, но их нежный аромат пробуждал аппетит.

Субин набрала полную миску ягод, вымыла их в раковине возле стола и поставила заветное лакомство на передвижную тележку. Наконец довольным голосом она предложила приступить к дегустации:

– Ну что, кто желает попробовать?

Расталкивая друг друга, сотрудники бросились набирать полные горсти. Ароматная мякоть малины была сладковатой на вкус и казалась слегка терпкой. Выражения лиц сотрудников, пробующих ягоду, стремительно менялись. В тишине было слышно, как хрустят на зубах малиновые косточки. Всеобщее молчание затягивалось. Субин, не взявшая в рот ни ягодки, обеспокоенно спросила:

– Ну и как на вкус?

Известная своей прямолинейностью руководитель группы Пак Соён озадаченно сказала:

– М-м-м, а малина в принципе терпкая ягода?

Никто не решился ответить. Все следили за реакцией Субин. Впрочем, вскоре безмолвие нарушилось и посыпались возгласы:

– Может, в те времена все было невкусным? Помню, последние восстановленные помидоры тоже оказались так себе.

– По-видимому, у людей двадцать первого века были другие вкусовые предпочтения. Им, похоже, такое нравилось.

– Да не может этого быть! В двадцать первом веке люди тоже были не дураки. Это в нашем Департаменте сельского хозяйства что-то намудрили. Однозначно.

– Согласна. Давайте направим рекомендацию улучшить сорт.

– Так ведь образцы для массовой культивации выращивала наша Субин.

– А почему так много семян? Их лучше есть или выплевывать?

– Не таким мы себе представляли вкус малины. С ним явно что-то не то.

– Лучше бы и не пробовали. Хотя, кто знает, может, надо просто к ней привыкнуть, принять как факт. Вот такая она на вкус, и все.

Ждать других отзывов от коллег не имело смысла, поэтому Субин решилась сама попробовать пару ягод. Чуда не произошло, и она разочарованно посмотрела на контейнер с малиной. Сотрудники попытались утешить ее дежурными фразами и стали потихоньку расходиться по рабочим местам. Некоторые прихватили с собой еще по горсточке.

Аён положила руку на плечо Субин и сказала:

– А мне показалось, что весьма недурно – очень нежный вкус, как я люблю. Все фрукты в последнее время чересчур сладкие.

– Да, но и она должна быть сладкой…

Субин едва сдерживала слезы. Аён поняла, что коллеге от ее слов поддержки станет только хуже, и, пожав плечами, отвернулась. А Юнчжэ, похоже, эта история отчего-то показалось занятной: на ее лице застыла ухмылка. Вскоре утреннее оживление улеглось, и группа по изучению экологии растений вновь погрузилась в рабочую суматоху в преддверии сдачи отчета.

Пару лет назад НИИ во главе с директором Кан Ихён и Департамент сельского хозяйства начали совместную работу над одним амбициозным проектом: было решено возродить ценные виды сельскохозяйственных культур, утраченных в эпоху Пыли, и положить начало новой пищевой промышленности Кореи. Сотрудники сперва отнеслись к идее весьма скептически, ведь бо?льшую часть овощных и плодовых растений и без этого удалось вырастить из семян, которые сохранились за границей. Однако, когда клементин с острова Чечжудо, гибрид апельсина и мандарина, возрожденный в первый год проекта, завоевал колоссальную популярность на рынке и принес славу и финансовую выгоду исследовательскому институту, были запущены другие успешные проекты, в которых участвовали почти все сотрудники исследовательского центра. Постепенно основная часть работы легла на плечи самого младшего члена команды – Субин, на которую и свалились разные напасти. Первоначальный успех оказался всего лишь везением, и, кроме того, стало очевидно, что ни директор института, ни сотрудники не умели извлекать из проектов выгоду.

– На этой неделе начинаем готовить финальный отчет. Заполните, пожалуйста, свою часть и передайте данные Юнчжэ. Также прошу обеспечить доступ к файлу всем членам коллектива. Увы, сроки поджимают. И да, коллеги, давайте не забудем подать заявку на командировку в Эфиопию.

Аён сидела перед голографическим экраном, слушая указания Пак Соён, руководителя их научной группы. Она должна была заполнить часть, касающуюся диких растений юга Корейского полуострова. Программа автоматически сгенерировала предварительный отчет, но работы оставалось еще на весь день. Алгоритм системы был настроен так, что чуть ли не напротив каждого растения ставился знак «важно», хотя фактически далеко не все представляли интерес для высших комиссий и воспринимались ими как весьма заурядные представители флоры. По этой причине приходилось вручную оценивать все рассматриваемые экземпляры. В первый год работы Аён не знала об этой особенности и оставила все пометки, предложенные программой, за что на презентации результатов проекта подверглась всеобщей критике.

Аён решила позвать Юнчжэ, которая закончила свою часть отчета на удивление быстро и теперь неспешно попивала кофе.

– Взгляни, пожалуйста, на это.

– Давай, что такое?

– Как думаешь, можно написать, что эти цветы пригодны в качестве цветочной культуры?

– У членов комиссии тоже есть глаза. Не пройдет.

– А мне кажется, они очень даже милые. Ведь время от времени и такие скромные цветы становятся популярными.

– И все же в них нет ничего особенного.

– Ладно…

Такая безжалостная оценка Юнчжэ огорчила Аён, и она перешла на другую вкладку на голографическом экране. Каждое растение представлялось ей ценнейшим объектом исследования, но почему-то всякий раз, когда ее просили дать обоснование, зачем тратить деньги на восстановление того или иного вида, она не могла четко сформулировать ответ. Убедить комиссию можно было лишь в том случае, если растение представляло интерес для пищевой промышленности, фармакологии или в качестве цветочной культуры. Но растения, которые нравились Аён, ни для чего этого не годились. Всех интересовали только те виды, которые были примечательны своей красотой, вкусом или же лечебными свойствами. До всех остальных людям не было дела, пусть даже они навсегда исчезнут с лица земли.

– Это поистине уникальное растение, поэтому мне бы хотелось его воссоздать. У него очень редкая корневая система. Но ведь так не напишешь. Специфическая корневая система. Тоже неубедительно.

– Может, написать про биологическое разнообразие? Это как раз то, что может нас спасти. Первым реконструировали район с богатой экосистемой. Мы не знаем точно, канула ли в вечность эпоха Пыли и ждать ли нам ее возвращения. Может быть, так будет убедительно? – предложила Юнчжэ.

– Этим никого не испугаешь. Каждый год публикуют внушающие опасение отчеты об остаточной пыли, но никому нет до них дела. Говорят, опять используем дизассемблер, и все будет в порядке.

– Интересно, неужели и раньше все так думали? Если да, то это печально.

Юнчжэ в итоге равнодушно пожала плечами и ушла.

Аён весь день просидела над отчетом, перекусив только сэндвичем и безвкусной малиной, и к вечеру хоть какой-никакой, но черновик был готов. Даже любимая работа может быть изнуряющей, когда ее слишком много. Напрягая красные от усталости глаза, она в последний раз проверила отчет и разрешила доступ к файлу всем членам группы.

Аён пошла доложить Юнчжэ и Пак Соён о том, что закончила свою часть, но не обнаружила их на рабочих местах.

– Они ушли в переговорную. Из Департамента лесного хозяйства кто-то приехал, – сообщила Субин.

Аён уже собралась было вернуться к себе и там подождать своих руководителей, как вдруг заметила, что на их голографических экранах открыта одна и та же статья с заголовком: «Распространение ядовитого сорняка в провинции Канвондо вызвало волну недовольства жителей близлежащих деревень».

«А не это ли они сейчас обсуждают? – подумала Аён. – Но ведь мы занимаемся изучением пыли, тогда при чем здесь сорняки? Интересно, когда это ядовитое растение появилось, после Реконструкции или еще в эпоху Пыли? С другой стороны, Юнчжэ и Пак Соён хорошо разбираются в любых вопросах ботаники и действительно могут чем-то помочь. К нам не раз обращались за консультациями о том, как бороться с вредителями или лечить деревья».

На следующее утро Аён обнаружила на своем столе два контейнера из биопластика. В большом лежал почтовый конверт, из которого торчали корни растения с приставшими комочками земли. В другом – образец почвы. На стикере были написаны дата, место сбора и предполагаемое научное название растения. Аён прочитала:

– Это, наверное, для Юнчжэ?

– Вообще-то, я хотела поручить это тебе, Аён. Ничего личного, просто все сейчас очень заняты, – ответила Пак Соён.

– Аён единственная из всех добросовестно заполнила свою часть отчета, – ввернула Юнчжэ, имитируя голос директора НИИ Кан Ихён.

«И что, те, кто работает быстрее остальных, должны работать вдвое больше?» – рассердилась про себя Аён, но спорить было бесполезно.

– Образец принесли из Департамента лесного хозяйства? – спросила она.

– Да, ты, должно быть, уже слышала. О хедере трифидус уже несколько дней говорят во всех новостях.