Белый павлин

Люба: Что… Свекровь сломала бедро. Теперь у меня новая головная боль. Пока она в больнице, но там же надо кучу всего. Врачи говорят операцию надо делать, пластину вставлять, как она потом ходить будет? И будет ли? Так что про всякую ерунду типа разводов можно забыть теперь совсем. Никуда я не денусь. Да теперь уже и незачем. Все это такая ерунда, эти романы, любови. Но больно ведь, все равно больно.

Ладно. Понеслась я в сторону больницы, вещи всякие надо привезти – вчера ничего не собрали, не успели.

Ольга: А Вовка как?

Люба: Ну как. Переживает, ясное дело. Его перспектива жить с мамочкой в ближайшее время тоже не радует.

Ольга: А где она будет?

Люба: Ну где, отгадай с трех раз. У нас, конечно. Я же не буду ездить к ней на квартиру, чтобы за ней ухаживать. Так что будет у нас… Страшно представить.

Ольга: Да ладно, не так все страшно. Наверное. Привыкнете.

Люба: Ты, я смотрю, оптимист.

Ольга: О да.

Люба: Ладно, я понеслась.

Ольга: Вовке привет.

Люба: Хорошо.

***

Никогда мой папа не простил мне того, что было на суде. И потом, когда я приезжала его навестить, и потом, когда я приезжала к нему с маленькой Любкой, он принимал нас холодно. Он не простил.

Спустя три года после того, как я привозила к нему Любу, до меня дошло, что надо поехать и попросить у него прощения. И я решила, что сделаю это в его день рождения. Я так была рада, что наконец я, тридцатилетняя тетка, догадалась, что надо просить прощения. Но прощения не было. Мой папа умер за девять дней до того, как ему должно было исполниться шестьдесят пять лет. А дня за три-четыре до своей смерти он звонил моей тетке, маминой двоюродной сестре, и сказал ей: "Нет у меня дочки!"

Что надо сделать, чтобы получить прощение? Или надо с этим жить? Я с этим живу, и недавно мне приснился мой папа в белых одеждах: белые брюки, белая рубашка. Я проходила мимо каких-то парней, которые готовы были за мной увязаться. А когда оглянулась, то увидела, что мой папа идет следом за мной. Он был очень красив, мой отец. И во сне он был очень красивым. Может быть, он все-таки меня простил?

***

Ольга Степанова online

Люба: Оль, я вдруг вспомнила. Я ведь со всеми этими своими делами совсем забыла тебя спросить. Как твое свидание-то? Состоялось? Ну, с этим, одногруппником?

Ольга: Лучше не спрашивай. Я тебе все при личной встрече расскажу.

Люба: Что, все так плохо?

Ольга: Да не так чтобы плохо. В ресторан сходили, поели, букет цветов на столе, все как надо.

Люба: Ну хорошо, ты вот с подарком мучилась, а он-то тебе что привез из Израиля?

Ольга: Ооооо… Он привез мне из Израиля связку свечей из Иерусалима. Такое вот кольцо с бриллиантом получилось.

Люба: Нет слов.

Ольга: И теперь я думаю, что мне с этими свечами делать.

Люба: Гусары, как ты понимаешь, молчат.

Ольга: Это единственная мысль, которая пришла мне в голову.

Люба: Понимаю.

Ольга: А главное, он ведь потом захочет со мной снова встретиться.

Люба: В этом-то я не сомневаюсь )))

Ольга: И я )))

***

Я же говорила, что мой папа работал в Эрмитаже? И я вместе с ним гуляла по залам со своим медведем Лешкой, и смотрела на картины – но как смотрит ребенок, не замирая и не понимая. С тех я не могу ходить в Эрмитаж. Мне кажется, что там все не то и не так, картины поддельные, а интерьеры фальшивые. Я не замираю перед картинами и пресловутые мурашки не бегут по моей спине, даже от Рубенса. Папа мне писал во Псков, когда Данаю облили кислотой. Это была страшная трагедия для него – я по малости лет не понимала ее масштабов. Теперь, когда мне все же доводится зайти в Эрмитаж, я понимаю. Я все думаю, что реставрация что-то убивает в произведениях искусства. Или они действительно уже не те, а подлинники давно утеряны и проданы? Не знаю.

Папа водил меня на экскурсию в «Золотую кладовую». У нас дома был альбом со скифским золотом, и я его подолгу рассматривала. Листы формата А4, прекрасный золотой скифский олень. Как я удивилась, когда увидела, что на самом деле он совсем маленький, и его можно рассмотреть только сквозь лупу, вмонтированную в музейную витрину.

Папа как-то записал меня на экскурсию посмотреть павлина. Эрмитажные часы-павлин. Часы заводят, петух кукарекает, павлин раскрывает клюв. Дорогая механическая игрушка, так и хочется сказать – подарок японского императора. Нас долго водили по залам, что-то рассказывали, а потом привели к павлину. В огромном зале, под стеклянным колпаком стоял павлин. Прекрасный, сверкающий, золотой. Он поразил меня в самое сердце. Стоит неподвижно, а потом – раз! – и двигается. Вначале вращается сова в клетке, потом павлин начинает раскрывать свой золотой хвост. Медленно, завораживающе. Перо за пером, постепенно хвост открывает все свое великолепие. Павлин раскрывает клюв, поворачивается спиной, сзади хвост уже не золотой, а серебряный, павлин разворачивается обратно, складывает хвост. Все застывает. Мастер завел часы и ушел. Волшебство закончилось.

***

– Вова, привет! У меня есть идея. Нам надо съездить в строительный магазин и купить ручки.

– Какие ручки?

– Ну такие ручки… В туалет. Как в больнице. Планируй – в воскресенье поедем.