Пылающие сердца

Мама устало закрывает глаза, но руку с груди не убирает. Ее лицо перекашивает гримаса боли. Я где-то читала, что сердце не болит, а давит, жмет, отдает в лопатку и в плечо. Может, проблема в другом?

– Мама, смотри на меня, – прошу ее. – Разговаривай со мной. Тебя сейчас повезут на КТ (компьютерная томография). Где у тебя болит?

– Везде, – едва слышно выдавливает мама.

Я вижу, как из-под опущенных ресниц выкатывается слеза и стекает по щеке. Мои глаза тоже наполняются влагой. Мне плохо. Так плохо, что я бы с удовольствием взяла мамину боль на себя. Путь лучше мне будет худо, чем моим родным.

Подбегает медсестра Светлана, отсоединяет провода и берется за спинку кровати.

– Штатив капельницы несите, – приказывает она мне и смотрит так злобно, что у меня мурашки бегут по спине.

– А маме прямо с капельницей КТ делать будут? Может, нужно вытащить из вены иглу?

– Вас не спросили! – грубо ответила девушка. – Устроили тут балаган! У хирурга жену в тяжелом состоянии привезли, а вы даже взглянуть на нее не даете. Вы бы разве не побежали сразу к родному человеку?

– Я слышала, как эта блондинка медиков материла, – парирую я, но чувствую, как краснеют щеки: мне стыдно.

Приступ ярости прошел, мама дышит часто, но в сознании. Помощь ей оказали, и угрозы для жизни в данный момент нет. Вдруг я и правда зря сорвалась?

Я не лучше этого доктора Вихрова. Сегодня днем сделала то же самое: когда позвонили из садика, сорвалась и бросила в кабинете клиентку. Память тут же услужливо подсказала, что я оттолкнула блондинку, а та, кажется, упала. Черт, одни блондинки на пути попадаются!

«Но она же не находилась при смерти», – оправдываю свой поступок. Весь день крутилась, даже на работу не позвонила. О боже! Надо же как-то теперь оправдываться!

Мы идем в сторону отделение рентгенологии. Милаша спрыгивает со стула и цепляется за мою руку. Что со мной сегодня творится? Я постоянно забываю о дочери. Уже десятый час, поздно. Ребенок еще не ужинал, устал и хочет спать. Слезы текут не останавливаясь. Я подхватываю дочку на руки и прижимаю к себе.

– Мамочка не плачь, – всхлипывает Милаша. – Я больше так не буд-у-у-у…

– Прости меня, доченька, прости! Потерпи еще немного.

Перед процедурой прибегает кардиолог. У него нервно подергивается глаз. Маска висит на подбородке, открывая застывшее, словно мраморное лицо. Глубокие носогубные складки подсказывают мне, что доктору около тридцати лет.

Вихров начинает задавать маме вопросы, но частит скороговоркой. Я вижу, что он торопится, и дышу часто, считая про себя: «Раз, два, три…» Лишь бы опять не сорваться!

– Мама говорит, что ей очень больно, – вмешиваюсь я. – Нельзя дать ей обезболивающие?

– Пока не могу. Лекарство исказит картину болезни.

– Но это жестоко! Сколько ей еще терпеть! – все же завожусь я.

– Выведите кто-нибудь опекуна! Немедленно! – рявкает Вихров.

Меня выталкивают в коридор.

– Скажите, сколько времени идет процедура?

– Полчаса. Идите, погуляйте. Займитесь дочкой, – Светлана закрывается перед моим носом дверь.

Я нахожу в холле автоматы. Беру себе кофе, а Милаше горячий шоколад, чипсы и пачку печенья. Придется сегодня перебиться такой едой. Невольно вспоминаю вкусную кашу, оставшуюся на подогреве в мультиварке, и сердце опять щемит от горя и ненависти к себе и несдержанному языку.

Милашу, кажется, такой ужин вполне устраивает. Она сидит возле стола медсестры, болтает ногами, ест чипсы и прихлебывает шоколад. Она уже забыла дневное приключение и с любопытством оглядывается вокруг.

Суету в коридоре я вижу издалека. Сначала бежит Светлана. Она бросается к телефону.

– У нас срочный пациент. Кто сегодня анестезиолог? – пауза. Я внутренне сжимаюсь от страха, но боюсь даже спросить, что случилось. – Позови ее, – пауза. – Елена Сергеевна, у нас срочный пациент, откройте операционную, пожалуйста!

Лялька в неотложке! Моя Лялька! А эта истеричная коза загораживает мне дорогу. Так и хочется треснуть ее хорошенько, чтобы пришла в себя. Да, ее мать в тяжелом состоянии, но две минуты не играют никакой роли.

Я смотрю поверх головы опекуна и пытаюсь понять, как там жена. Вижу только, что она лежит неподвижно, хотя минуту назад кричала на медсестру. Что случилось? Как Лялька оказалась здесь? Сердце от волнения сходит с ума. А тут еще эта лезет!

– Евгений Михайлович, мы справимся! – кричит мне Федор, врач неотложки.

«Да, конечно! Справитесь вы!» – лезет непрошенная мысль. Парень – интерн, еще не стал полноценным врачом, доверия нет.

Я хватаю дочь пациентки за плечи и хорошенько встряхиваю.

– Ладно. Ты меня достала!

Ее голова трясется, как груша. Светлые волосы то падают на лицо, то откидываются назад. В глазах безумный блеск. Она отчаялась, а человек в таком состоянии готов на все.

– Света, везите больную на КТ. Я сейчас приду.

Девушка, кажется, меня не понимает. Я встряхиваю ее еще раз.

– Только попробуй не приди! – шипит она мне в лицо.

Не женщина, а фурия, мегера и Медуза-Горгона в одном лице. Приехала в больницу с ребенком, значит, оставить дома не с кем. Точно! Никакой мужик такую стерву не выдержит!

– Сказал же, приду!

Я наконец избавляюсь от опекуна и бегу к каталке. Лялька лежит, запрокинув голову, и что-то бессвязно бормочет.

– Что с ней? Авария? – мой голос дрожит от страха.

В голове сразу всплывают воспоминания о прошлой ситуации, которая закончилась тампонадой сердца. Я хватаю стетоскоп и прикладываю его к груди жены. Облегченно выдыхаю: тоны сердца ровные, дыхание ритмичное, частота вдоха и выдоха одинаковые.

В этот момент Лялька хватает меня за руку. Ее глаза открыты, но остановившийся взгляд голубых глаз ничего не выражает. Она выглядит, как сломанная фарфоровая кукла.

– Ляля, дорогая, как ты?

Ее рука приподнимается и снова падает, ударяясь о край кровати. Я вскрикиваю, хватаю ее ладонь и дую на нее, делаю так, как в детстве успокаивала мою боль мама. Но жена, кажется, даже не заметила, что ударилась. Она опять безучастна.

Я наклоняюсь и обоняю запах алкоголя, напрягаюсь, но тут же вспоминаю, что сам, идиот, разрешил сходить Ляльке в клуб.

– Евгений Михайлович, это не авария, – отвечает мне Федор и замолкает, словно не решается продолжить.

– Говори уже!

– Медики скорой сказали, что забрали этих девиц, – он показывает рукой на соседнюю кровать, где лежит Карина, подруга Ляльки, – они забрали в клубе. Скорую помощь вызвал официант, обнаружив девушек в таком состоянии, когда принес напитки.