Убийца для оборотня

Герцог сел рядом на каменную плиту и стал ласкать мою грудь. Голова и так кружилась, а сейчас его внезапная нежность пробудила томление, которого я никак не могла ожидать здесь и сейчас.

– Что же вы молчите?

Я прикрыла глаза, концентрируясь на ощущениях, зарождающихся внизу живота. Хоть что-то приятное, черт возьми…

– Тогда придется заставить вас заговорить.

Удар хлыста пришелся на бедро, которое и без того болело – видимо, в ночь полнолуния я как-то повредила ногу. Даже не помню, как это произошло. Тогда на мелочь вроде раны трудно было обратить внимание. Мой крик боли перешел в тонкий скулеж, когда увидела, что Грир заносит стек для нового удара.

– Только не по ноге! – взмолилась я, внутренне сжавшись в комок.

– Говорите правду, Эстер, и мне не придется делать вам слишком больно. Насчет остального обещать не могу.

– Хорошо, – прошептала одними губами.

– Начнем с простого. Кто вы?

– Эстер Саттон, дочь баронета, журналист, – отозвалась тихо.

– Неправильный ответ, – от размашистого свистящего удара хлыста задергалась не только я, заколебалось даже пламя свечи, стоящей рядом со мной.

Спасибо, что не стал бить по ноге, Грир. Если я когда-то приду к исполнению своего задания и буду тебя убивать, то припомню, что ты внял моей просьбе, и не стану выпускать кишки пока ты еще дышишь.

– Кто вы?

– Меня зовут Эстер Саттон. Мой отец – Шон Саттон, баронет из Тилата, – повторила, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

– Зачем вы так со мной? – усмехнулся Грир, рука его ласкала внутреннюю сторону бедер. – Правду говорить легко и приятно. Скажите же мне ее.

Не дождешься!

– Кто вы? – хлыст обрушился на горящую кожу.

– Я Эстер Саттон.

Снова боль от удара пронзает тело.

– Кто вы на самом деле?

– Эстер… Саттон…

– Какая же вы упрямица.

Я тяжело дышала, с трудом фокусируя взгляд на Грире.

– Почему вы мне не верите? – спросила хрипло.

– Потому что у меня нет поводов доверять вам, – ответил он ровным голосом.

– А у меня нет поводов лгать, – пробормотала и замерла, увидев занесенный надо мной хлыст. – Я могу рассказать все, о чем попросите.

– Как вас зовут?

– Эстер Саттон, – напряглась, готовая к наказанию.

– Не, – хлесткий удар и мой вскрик, – правда, – еще один.

Стонала, стиснув зубы. Если бы не путы, то наплевала б на все и набросилась с намерением убить.

– Я Эстер Саттон, Грир, – просипела, отдышавшись.

Сама уже в это поверила, и буду отстаивать до самого конца. Его конца. Зародившаяся вновь злость на герцога заставила забыть о желании собственной гибели. Напротив, я представила сладкое упоение, которое испытаю, когда по моей вине не станет жестокого оборотня, и изобразила улыбку.

– Но для вас могу стать кем угодно.

Например, смертью.

– Но что же вы делали в лесу, – оборотень сделала многозначительную паузу, – Эстер?

Он отчаялся, видимо, выпытать мое имя. Но я бы все равно не сказала, сколько бы ни размахивал кнутом. Оно далеко запрятано в моем мозгу и губы давно не произносили его, если не считать ночи полнолуния. Эти четыре простых слога казались чужими и далекими, однако охраняла я их как главное сокровище. Только мою ценность, которая важнее денег, замков, титулов.

– Поехала туда, чтобы помешать служанке вас убить, – пока лежала здесь одна в темноте, у меня было время придумать ответы на вопросы, которые наверняка интересуют герцога, однако голова соображала плохо, поэтому на свет родился несвязный бред.

– Что? – впервые увидела на лице Грира подобие удивления.

– В тот вечер, когда вы решили уехать, – и сколько же времени прошло? Вероятно, это было вчера. Но нельзя исключать, что без сознания я пробыла несколько дней. – Милли подошла ко мне и начала странный разговор.

Прости, подруга, что хочу оклеветать тебя после смерти. В подобной ситуации, думаю, ты поступила бы так же. Мы пытаемся выжить всеми способами.

– Она как-то намеками спросила, – продолжила я, обратив внимание на сосредоточенный взгляд герцога, – знаю ли, что вы оборотень. Конечно же, сказала, что нет. «Глупости! Оборотней истребили сотни лет назад», – ответила ей. Милли пожала плечами и ушла. Но а меня не оставляла мысль, что что-то с ней не так. Откуда бы ей знать, верно? И почему она обратилась ко мне? Тогда решила рискнуть и сама нашла ее. Она уже была в мужской дорожной одежде и с арбалетом в руках, когда мы встретились в узком черном коридоре недалеко от комнат прислуги. Сказала ей, что на самом деле мне все известно, но я побоялась признаваться в этом – вдруг вы разозлитесь, узнав о раскрытии секрета.

Я тяжело вздохнула и бросила на Грира умоляющий взгляд, словно просила не наказывать за такую самодеятельность.

– Продолжайте, – потребовал он.

– Ох, да, конечно… – пролепетала послушно. – Она… она спросила, боюсь ли я вас. Ведь меня удерживают в замке против воли… Я сказала, что и правда хотела бы свободы. Она сообщила, что как раз в этот день в Волчьем углу будет большая охота у оборотней – не представляю, откуда она знала! – и что большая охота ждет ее. Она говорила, что оборотни – худшие создания в мире, что подбиралась к вам годами, и теперь, оказавшись рядом, счастлива, что сможет завершить то, что начал еще ее отец…  Попросила денег за избавление от вас… Конечно, наобещала ей золотые горы… Но я испугалась за вас, Грир… Не знала, что сделать. Ведь рассказать кому-то не могла. Решила предупредить лично…

– О, так вы, получается, героиня? – надменная усмешка сорвалась с его губ. Кажется, недостаточно он верит. Но – не колотит за ложь. Значит, нет уверенности, что я несу полную чушь.

– Когда приехала, в деревне никого там не нашла, – продолжала лгать. – Не успела до полуночи. Потом появились волки и охотница. Что было дальше – вы знаете…

– Почему же вы сражались на ее стороне? – вкрадчиво спросил Грир.

– На вашей стороне, увы, не вышло, – горько усмехнулась. – Меня хотели сожрать, герцог. Это мешало сотрудничать. Поэтому мы оборонялась вместе с охотницей. Но, клянусь, я не убила ни одного из вашей стаи. Вы ведь вожак, так?

– Не вашего ума дело, – оборвал он. – Хотя в наличии у вас ума я начинаю сильно сомневаться. Не знаю, кто вы на самом деле, но на моей территории должны делать лишь то, что я скажу. А я приказал оставаться здесь.

– Простите, – пролепетала тихо.