Преступная связь

– Двадцать восемь.

– А мне…

– Двадцать три. Я всё про тебя знаю, Николь.

– Мог бы ради приличия и поддержать разговор, – вздыхаю, закрывая глаза. – И ты не можешь знать про меня всё. Если, конечно, не научился читать мысли.

Кайден не комментирует мой ответ, продолжая вести машину с видом: «Вижу цель – не вижу препятствий». Интересно, он молчаливый по жизни или чисто со мной нет желания разглагольствовать?

– У нас нет средств связи. Как мы будем узнавать новости по делу Мартидиса? Папа не сможет тебе позвонить, – возвращаюсь к злободневному вопросу, который, по идее, нужно было задать в первую очередь.

– Я свяжусь с ним сам через несколько недель.

Его ответ действует на меня похлеще пощёчины Брукса. Сажусь на сиденье, ошарашенно всматриваясь в лицо парня в поисках скрытой издёвки или насмешки.

– Несколько недель?

– Да. Мы должны залечь на дно. Не меньше трёх недель – стандартное правило для таких ситуаций.

– Об этой инструкции говорил папа? Что ещё занимательного есть в ваших телохранительских кодексах? – Плюхаюсь обратно, испепеляя взглядом потолок.

Несколько недель… Через две недели у меня примерка свадебного платья. А как эти дни будет жить Дэниел? Наверное, с ума сойдёт, переживая обо мне.

– Кодексах? – Короткий смешок Пирса побуждает повернуться к нему. – Всё, что тебе стоит знать, я скажу. Спи.

– А твоя машина? По ней нас не вычислят?

– Эта девушка молчит когда-нибудь? – спрашивает Кайден у пространства, давая полезную подсказку, чем его можно выводить в будущем. Вдруг пригодится?

– А ты когда-нибудь начнёшь нормально общаться? – парирую я, ведь пространство ответить ему не в состоянии. – Между прочим, я молчала почти три часа.

– Николь, молчание создаёт благоприятную почву для правильных мыслей, а мне сейчас нужно много думать.

– В моём случае это так не работает. Молчание для меня – почва для НЕправильных мыслей, так что будь добр, смирись. Спокойной ночи, – ставлю точку в нашей милейшей беседе и снова сворачиваюсь калачиком.

Как на зло, сон не идёт ни в какую, но я прикидываюсь спящей. Минуты тянутся резиновой чередой, сливаясь в бесконечность. Под головой не хватает любимой ортопедической подушки, а под телом – матраса, да и одеяло не повредило бы. Вынуждена признать, Кайден снова прав: я привыкла к комфорту. Но что такого может быть в том месте, куда он нас везёт? Не пещера же! В крайнем случае, буду спать в машине. Главное, чтобы там были душ, еда и вода и не было москитов, малярийных комаров и змей. Остальное перетерплю.

Через какое-то время Кайден начинает переключать радиостанции и останавливается на той, что наполняет салон убаюкивающими композициями. Он сам-то не уснёт сейчас?

– Джип зарегистрирован на другое имя. – Его неожиданный и запоздалый ответ на миг сбивает дыхание. – У меня есть фальшивая ID-карта, поэтому опасаться здесь нечего.

Напрягаю щёки, чтобы ненароком не заулыбаться на его словах. При всей своей дистанцированности решил не мучить меня в догадках! Продолжаю притворяться крепко спящей и думать, думать, думать. Его рецепт с молчанием плоховато работает, ибо думаю я не о том. Появление этого человека перевернуло мою жизнь вверх тормашками и внесло в неё смуту, а я не могу определить, что больше смущает в данный момент: то, что он чувствует, что я не сплю, или то, что у него есть запасная личность. Надеюсь, Кайден Пирс – настоящая.

***

Кайден

Ближе к девяти утра мы проезжаем Нэшвилл, в связи с чем решаю тормознуть на круглосуточной заправке Wawa, славящейся отменным кофе. На территории есть большой магазин, а нам не помешает закупиться основными средствами, без которых моя вредная пассажирка взвоет уже через день.

Ночью я всё-таки делал остановку на площадке отстоя для дальнобойщиков, и мне удалось немного поспать и распланировать дальнейшие шаги. Череп налился чугуном от разных версий и догадок, выстроившихся в путаную головоломку. Я бы распутал, но в ней отсутствует важный элемент, без которого всё без толку.

Николь не подозревает, что внесла грандиозные коррективы в мою жизнь так же, как и я – в её. В этом плане мы сыграли вничью. Но это ничего не меняет: угрызения совести висят надо мной ливневой тучей, ведь кто первым начал, тот и виноват. А моя вина перед ней огромна.

Бросаю взгляд на лицо спящей «Принцессы на горошине», еле уснувшей в неудобной позе, и не могу не усмехнуться: с одного уголка чуть приоткрытого рта стекает капля слюны. Мой палец почти коснулся этого места, но я вовремя себя одёргиваю. Ещё не хватало подтирать ей слюни. Я сейчас не в самом добром расположении духа, чтобы лишать себя возможности чуть-чуть над ней постебаться. И, если подчистить следы, «Медвежонок» потом не поверит. Прозвище, конечно, Николь совсем не подходит. Возможно, в детстве она и была милым детёнышем панды, но сейчас выросла в гризли. За почти полтора года наблюдения успел убедиться в том, что у девушки напрочь отсутствует внутренний барьер перед окружающими. Везде и всюду лезет напролом и не осознаёт, что ветреным поведением притягивает в жизнь не тех людей, а потом разочаровывается.

Хотя, если начистоту, не мне судить. В отличие от меня, у неё не было того, кто учил воздвигать те самые барьеры.

Не бужу свою подзащитную по двум причинам. Во-первых, она мало спала, а невыспавшаяся Николь приравнивается к нескольким Николь в машине. Во-вторых, ей нечем законсперироваться.

Надев солнечные очки и бейсболку, выхожу из джипа. Несмотря на раннее утро, воздух уже загущён зноем. Лето выдалось очень жарким, а чем ближе к югу, тем это ощутимее.

В торговом центре мало посетителей, что и хорошо, и плохо одновременно. С одной стороны, чем меньше людей меня будет видеть, тем лучше. А с другой, чем меньше народа, тем выше вероятность стать заметным. Как ни крути, выбора особого нет. В город соваться не стану из-за многочисленных камер, так что магазин рядом с заправкой – оптимальный вариант для закупок.

Наполняю тележку несколькими флаконами шампуня, мылом, мочалками, на всякий случай кидаю бритву, про зубные щётки с пастой тоже не забываю. Без понятия, чем пользуется Николь, но беру и тампоны, и прокладки разных калибров. За полчаса успеваю обойти полмагазина, затарившись почти под завязку, в основном, сухим пайком, и подхожу к кассе. Полусонный охранник пялится в экран телевизора, поглощая лапшу быстрого приготовления, и на меня не обращает никакого внимания.

Пока выгружаю товар на ленту, начинается выпуск местных новостей. Чёрт его знает, как мне удаётся сохранять невозмутимость и продолжать монотонно выкладывать разные предметы. Должно быть, годы учёбы закалили. Но наши с Николь имена, произнесённые диктором, всё равно царапают слух. Хоть это и было ожидаемо, я надеялся, что в розыск по остальным штатам нас объявят ближе к вечеру.

За любые сведения о нашем с Николь местонахождении объявлено крупное вознаграждение, что вызывает интерес у тучной кассирши с ярко выраженными усами. Отвернувшись к экрану, она прищуривается, внимательно изучая наши фотографии, и я ускоряюсь, желая поскорее отсюда свалить.

«Давай шустрее!» – мысленно подгоняю нерасторопную тётку, с любопытством поглядывающую на моё лицо во время сканирования штрих-кодов. Это любопытство заметно усиливается на женских предметах гигиены. Вопрос в её взгляде ясен: она просекла, что я путешествую не один.

Уверенность в том, что нам повезло, тает с каждым чёртовым писком сканера. Женщина специально замедляется, не прекращая следить за моей реакцией. Верно. Что делают беглецы и мутные типы вне закона? Спешат и мечутся. Следовательно, терпеливость, спокойствие и умение владеть собой – основные заповеди не только моей работы, но и жизни, в целом. Импульсивные люди разжигают войны, а хладнокровные – их останавливают.

Но, к великому сожалению, этими принципами многие пренебрегают. Как только через двери магазина входит взлохмаченная Николь, понимаю, что с продуктами придётся распрощаться. Заметив меня, она облегчённо вздыхает и, подойдя ближе, произносит недовольно:

– Почему не разбудил? Я испугалась!

Взгляд кассирши плавает между нами двумя, а рот слегка приоткрывается, когда к ней приходит узнавание. Её левая рука медленно тянется под стол, где, как известно, устанавливают тревожные кнопки, поэтому действовать приходится быстро.

– Я сейчас вернусь. Деньги в машине забыл, – вежливо улыбнувшись женщине, хватаю Николь под локоть и вывожу наружу.

– Эй, почему так грубо? – Она пытается выдернуть руку, а я еле держусь, чтобы не наорать на неё. Какого чёрта не запер в машине? – Это твоё «с добрым утром»?

– С добрым утром, – цежу сквозь зубы. – Нас засекли.

– Что? – удивляется она, видимо, не до конца проснувшись.

Оборачиваюсь через плечо и вижу устремившегося за нами охранника с приложенным к уху телефоном. Догадываюсь, куда он звонит. Чёрт!

– Быстро в машину! – приходится рявкнуть, чтобы до Николь дошла вся степень нашего залёта.

Она безропотно выполняет приказ и даже пристёгивается ремнём, когда её пятая точка приземляется на сиденье. Срываюсь с места, выезжая на автостраду, и на развилке вместо поворота на Мемфис выбираю направление на Новый Орлеан, чтобы полиция начала шерстить юг вплоть до Мексики. Переправа через границу – очевидный выбор таких отступников, как мы. Пусть и остальные мыслят в ту сторону.

Газ – в пол, и я быстро ускоряюсь практически до предела. За нами ещё никто не выехал, но Нэшвилл – крупный город. У полиции займёт минуты, чтобы разослать ориентировки по всей округе ещё и на мой джип. Если охранник не зафиксировал номер, за него это сделала камера.

Сейчас нужно поменять тачку, и я ещё не успел решить, как поступить лучше. Вихрь дальнейших вариантов развития событий выстроился в витиеватый лабиринт, в котором я не имею права заплутать. Думай. Думай, чёрт возьми. Угон будет крайней мерой, но сильно осложнит наше и без того нелёгкое положение.

Минут через пять моё внимание привлекает дорожный указатель. Недолго думая съезжаю на объездную дорогу в сторону небольшого городка Каллеока. До конечной остановки теперь доберёмся, в лучшем случае, к ночи. Если найдём, на чём…