Из крови и плоти. Клеймо и Венец

– Вы правы, но стоить заметить, что Его Величество там также присутствует, – служитель улыбнулся, угадывая мысли юной принцессы, – Мы немного опоздаем, однако же, думаю, ваш брат все равно соизволит выслушать вас.

– Церемония пройдет сегодня на закате, до этого времени Иноратем не король, – вновь заметила принцесса, жестом руки позволив служанке с корзиной удалиться, – Так что, полагаю, мне еще рано преподносить поздравления, – Рин пожала плечами, будто ничего другого не имела в виду, – Ступайте, заставлять совет ждать очень, – ее голос изменился, становясь на порядок ниже, – неподобающе, – она спародировала излюбленную фразу всех ее учителей, которую слышала тысячи раз, и, не сдержав смешок, убежала прочь.

Принцесса направилась ко внутреннему двору, где в единственном стойле дожидался свою хозяйку лучший конь Дэхулосса, привезенный ей в качестве подарка. Одно слово Риннахад и Снег был приготовлен к прогулке. Принцесса сама так его назвала, по ее мнению белоснежному коню это имя подходило лучше всего. На острове никогда не бывало настоящего снега, Лонад – вечно цветущий сад, где нет зимы. Не было здесь и лошадей, королевская семья всегда передвигалась в паланкине, и, если с господином Эклесией проблем не возникло, он привез коня при следующем визите, в шутку извиняясь, что не смог привезти снег, то упросить матушку оставить подарок оказалось довольно трудно.

Взобравшись верхом, Риннахад почувствовала, как за спиной расправились крылья, пришпорив коня, она не обращала более никакого внимания на робкий лепет слуг, которые честно пытались ее остановить. Снег встал на дыбы, распугивая толпу, и за пару мгновений унёс всадницу со двора. Наверное, жрецы сказали бы, что юной принцессе, тем более деве рода Монгетум не стоило учиться верховой езде, но Рин не просто сидела верхом – она летела. Конь мчался вихрем, а его ноги едва касались земли, нетерпеливая принцесса его совсем не жалела, она позволила отдохнуть взмыленному животному только тогда, когда они оказались у озера. Озера, что находилось в противоположной части острова от дворца. Рин тяжело вздохнула – ее мир был слишком тесен.

Суетливая рябь не коснулась зеркальной глади озера, а свежий морской ветер не мог добраться до воды из-за скал, выросших по краю со стороны океана. Риннахад будто впервые заметила, что воронка, заполненная водой, отдаленно напоминала женскую грудь. Словно грудь матери, что питала Лонад пресной водой, поддерживая жизнь. Положив руку чуть выше слегка выпирающих ребер, принцесса почувствовала, что, вопреки мнению абсолютно всех на острове, она в своем развитии была уже больше похожа на мать, нежели ребенка.

– Иноратем сегодня станет королем, – в задумчивости прошептала принцесса.

Ее лицо омрачилось, но причина была не в зависти. Совсем нет. В конце концов она тоже станет королевой, ведь в теле каждого из Монгетум текла кровь Богини, им нечего было брать у людей, даже если те происходили от самого знатного имени, нет, однажды она станет женой Иноратема, и их будут связывать не только родственные узы. Рин просто хотелось, чтобы… Все это случилось поскорее. Ей надоело жить по чужой указке, надоело, что все считали ее ребенком, став королевой она не будет должна больше никого слушать, она станет свободной, как птицы, что единственные жили на Лонаде помимо людей.

– И, может быть, я тоже смогу улететь.

Риннахад прошептала эти слова, но все равно оглянулась, чтобы наверняка убедиться, что ее никто не слышал. В небе жалобно прокричали асхольды, Снег поднял голову, прекратив жевать, показалось, что он смотрел вдаль.

– Они перелетные… Должно быть, возвращаются на родину, – принцесса проследила за ровным клином, и, наклонившись вперед, обняла сильную шею животного, – Ты тоже хочешь домой? – взъерошив светлую гриву, она, конечно же, не получила ответа. Вокруг было тихо, если не считать волн, ежесекундно разбивающихся о скалы внизу резкого обрыва, к которому Рин побоялась подъезжать близко. Большие, длинноногие кайты уже улетели, и вид озера стал слишком спокойным. Безжизненным. Служитель Молаган, ее учитель, рассказывал Рин, что на Лонаде находили временный приют многие птицы, прилетающие с прибрежных земель, и только грозные кайты с клювом длинным и острым, словно клинок, возвращались на остров, чтобы избежать смерти и пережить суровую зиму.

– Если на севере так холодно, что они не выживут зимой, почему каждую весну они возвращаются? Почему бы им просто не остаться здесь? – маленькая принцесса хотела знать все об одновременно пугающих и прекрасных птицах, увиденных во время семейной прогулки.

– У каждого свое место, госпожа… – спокойный тон служителя только разжигал негодование, совершенно не утоляя жажду знаний.

– Но Лонад самое лучшее место, почему же они улетают? – принцесса говорила все громче, в ее картине мира не могла возникнуть сама мысль, что какое-то существо могло добровольно покинуть чудесный сад.

– Для птиц Лонад лишь временное пристанище, навсегда здесь только род Монгетум, – почему-то эта фраза подействовала, Рин, тогда еще совсем малышка, разгадала роковое значение этих слов, она ничего не стала отвечать на взгляд жреца, означающий, что ей нужно подрасти, чтобы понять.

Риннахад никогда не покидала остров, ее брату еще довелось, но после убийства отца мятежниками Круадхада, даже мечтать об этом было бесполезно. Жрецы, мать, брат, слуги – все твердили одно и то же – Монгетум истинные правители Дэхулосса. Но, кажется, они и сами понимали, как далеки их слова от действительности. Сладкая ложь, повторив которую спокойно засыпаешь, Риннахад раньше в нее верила. Но становясь старше, Рин открыла незаметные ранее вещи – то, о чем она читала в исторических свитках, в жизни превратилось в блеклую тень прежнего величия. Эклесия Фаго, пусть он и признавал полную власть Монгетум и называл себя лишь наместником Фасхагата, являлся единственным из правителей Дэхулосса, кто удостаивал потомков Таисэхад личным присутствием, остальные немногие, кто не отвернулся от Лонада, посылали вместо себя караван мелких сошек: старики, что соскучились безвылазно сидеть в своих замках и многочисленные отпрыски знатных семей, которым церемониальный приём, дань уважения крови и плоти Богини, виделась как прекрасная возможность развлечься.

– Все это так раздражает, – вслух пожаловалась принцесса, когда заметила на горизонте несколько раскрытых парусов.

Дул северный ветер, принося с собой столь необходимую прохладу, но внезапно сильный порыв ударил в лицо, играясь с разметавшимися волосам. По телу пробежал неприятный холод, и Риннахад повернула назад.

– Ваше Высочество! – воскликнула молодая девушка из штата личных слуг принцессы. Дэбу наблюдала из окон верхнего этажа за белым пятнышком в отдалении, и поспешила вниз, когда всадница и конь стремительно приближались к воротам. Не обращая внимания на переполох внутреннего двора, Дэбу прошла к госпоже сквозь облако поднятой пыли и приложилась лицом к ноге в стремени.

– Тише, тише, – Рин с улыбкой похлопала шею ещё возбужденного быстрой ездой Снега, когда тот, раздувая ноздри, бил и перебирал копытом.

– Госпожа, Богиня хранит вашу жизнь, но Вы рисковали, отправившись на прогулку одни…

– Что ты такое говоришь? Разве Лонад не священная земля, внутри границ которой никому ничего не угрожает? – Риннахад вздернула бровь, и посмотрела на побледневшую служанку с нескрываемым недовольством.             Принцесса прекрасно знала, как действовал ее взгляд, Дэбу упала на колени и стала невнятно повторять слова оправданий, казалось, ещё мгновение и она заплачет.

– Она не говорила, она не хотела, – Дэбу замотала головой, говоря искренне, но неумело из-за волнения, совсем так же, как когда только приехала на остров.

– Дэбу, – очередная шутка оказалась немного жестокой, но все же она удалась, и Рин не сдержала смешок, – Ты такая глупышка, верно?

– Да, да, простите, Ваше Высочество… – Дэбу будто ожила, стоило голосу госпожи смягчиться, а нежной руке коснуться светлых волос.

– Хватит, – Рин нахмурила брови, на корню пресекая попытки ластиться к своим ногам, Дэбу смотрела на неё снизу. вверх по-рабски предано, любимая служанка прожила на острове около семи лет, но, видимо, время не стерло из ее души ужас перед разочарованием хозяина, мысль об этом стиснула сердце принцессы жалостью. – Перестань, все хорошо, я сказала это ради забавы, я не сержусь, – Рин показалось, что она стойко выдержала пытливый взгляд, но в чёрных глазах Дэбу все ещё виднелось недоверие.

– Простите, – вновь прошептала служанка, будто, чтобы успокоить себя саму.

Спешившись, принцесса жестом руки заставила ее замолчать, а после этой же рукой помогла подняться.

– Дэбу, – произнесла принцесса, передавая узду слугам, когда они шли по внутреннему двору, здесь было довольно шумно из-за кипящей работы в преддверии вечерней церемонии, но служанке удавалось поймать каждое слово с уст госпожи. Последний приказ прошёл холодом вдоль спины: принцесса смотрела почти в упор, а в ее голосе проскальзывали повелительные нотки, Риннахад прекрасно понимала, что в любом случае не получит отказ, – Сними свою одежду.

Дэбу не посмела ослушаться, покорно обнажившись прямо посреди двора, она тут же попала в сети осторожных взглядов. Бледные полосы на верхней части рук были похожи на искусное кружево, вероятно, на спине шрамы выглядели менее аккуратно. Мысль об этом заставила принцессу почувствовать вину, не за то, что они есть, она не имела к ним никакого отношения и не знала, как они появились, а за то, что она заставила их открыть, однако, у неё созрела идея и останавливаться ей бы очень не хотелось.

Риннахад последовала примеру служанки, тонкая материя заструилась по плавным линиям ее тела и упала в грязь, где ее в ту же секунду подняла взволнованная Дэбу. Принцесса совершенно не стыдилась наготы, осознавая свою красоту, и зная, что ни один из мужчин во дворе не посмел бы поднять на неё взгляд, пусть соблазн и был велик. Страх за жизнь все же казался больше.

Даже простое одеяние слуги не было в силах скрыть королевскую стать и цветущее очарование юности, какое излучала принцесса. Она проходила знакомыми коридорами, не замечая других и никак не отвечая на их склоненные головы, которые опускались, стоило им признать в ней кровь Монгетум.

– Ваше Высочество, принцесса Лонада, дева рода Монгетум, Риннахад от крови и плоти Богини желает преподнести вам подарок в честь коронации, – Рин добросовестно играла свою роль, согнувшись пополам в поклоне, хотя и появилась в зале Совета по привычке без стука. К тому же массивные двустворчатые двери уже долгое время не закрывали, наверное, это потому, что много лет за огромным столом решались вопросы не управления континентом, а хозяйственные дела на острове, которые скрывать было ещё смешнее, нежели обсуждать. Принцесса хитро улыбнулась, в невероятной синеве ее глаз горел огонек озорства, она выжидательно посмотрела на брата. Будущий король пару секунд оценивал сие представление, и, тяжело вздохнув, жестом позвал сестру подойти поближе.

– Я так и знала, что Его Высочество пожелает оставить подарок себе, а не запрёт вместе с другими дарами, – Риннахад положила руки поверх мужских плечей, и села верхом на чужие колени, упершись поясницей о стол, за которым читал старший.

– Что за подарок и что за вид? – устало проговорил Иноратем, подперев щеку рукой, второй он поправил выбившуюся прядь из незатейливой прически сестры. Рин победно улыбнулась, она ждала этот вопрос.

– Всего лишь поцелуй, – принцесса спустилась с колен, развязывая ленту на своей шее, – Но он не принесёт тебе столько удовольствия сколько мог бы, если я останусь в этих тряпках… – Риннахад смотрела взглядом искусителя, оттягивая ткань на ключицах, что беззвучно опала на каменный пол,       – Так лучше, не правда ли?

Ответом можно было считать потемневшую пучину в глазах будущего короля, Риннахад почти не боялась в ней утонуть. Девичьи руки мягко прикоснулись к шее, воспользовавшись бездействием со стороны брата, принцесса оказалась непозволительно близко. Когда, прислонившись лбом ко лбу, она почувствовала на губах живое тепло чужого дыхания, то ощутила, как приятное волнение импульсом распространилось по всему телу.

– Ты можешь не ограничиваться только одним…

Ее шепот прервал вошедший мужчина, сир Димериан, правая рука Иноратема, капитан сотни солдат, обеспечивающих безопасность Лонада в том случае, если Богиня оставит остров, и весь мир падет в небытии. Внезапный гость проигнорировал обнаженную принцессу, и, обращаясь только к королю, отдал поклон.

– Вон, – Риннахад дерзко оборвала едва начавшего говорить, обжигая названного гостя холодом взгляда, но капитан Димериан даже не сдвинулся с места, стало совершенно ясно, что уходить он был не намерен, – Вы все давали клятву верности роду Монгетум, за неповиновение своей госпоже ты будешь наказан, теперь исчезни, король занят.

– Ринни, эти слова сейчас удивляют меня сильнее, чем твои безрассудные выходки.

Иноратем встал, возвышаясь над сестрой почти на две головы, внешне они были очень похожи: присущие Монгетум бронзовая кожа и синие глаза, правильные черты лица и гармоничное сложение фигуры, но характер… Риннахад казалось очень красноречивым сравнение ее учителя Молагана, где она представляла собой беспокойные морские воды, а брат смиренную гладь безымянного озера. Что принцесса находила тисками, то брат называл удобством границ. Сосредоточенный, молчаливый, он был несколько угрюм, будто его угнетала тяжесть секретов, таящихся на дне.

Он накрыл ее плечи отброшенной одеждой.

– Что тебя так разозлило? – принцесса успела сказать короткое «но», когда Иноратем продолжил, – Но ты права, я действительно занят.

Он улыбнулся, и его улыбка напоминала отцветшие лепестки, одно дуновение ветра унесло бы их далеко и безвозвратно, Риннахад она никогда не нравилась, но иначе брат улыбался очень редко.

– Ступай, тебе нужно привести себя в порядок, принцесса Лонада должна быть самой красивой на сегодняшней церемонии, – с этими словами он мягко подтолкнул ее в сторону выхода, и на лице принцессы вскипело замешательство пополам с почти детской ревностью.

– Я в порядке! Тот вид, в котором нас застал твой истукан… – Риннахад задохнулась от негодования, наспех подбирая слова, чтобы как можно точно облечь мысли, что сейчас ей давалось с трудом, – В нем… В нем я смотрюсь лучше всего, – она схватилась за ручки дверей, говоря из-за плеча, ее голос становился все громче, – Но тебе больше никогда его не увидеть, ты отказался от подарка, а я не стану предлагать дважды, – принцесса спиной почувствовала чужие ухмылки, ухмылки мужчин, что не восприняли её всерьез, – Слева от тебя сегодня будет только матушка, а я намерена найти себе более достойного спутника! – последние слова сочились ядом, и, приложив немалые усилия, принцесса громко захлопнула двери, оставляя старших наедине.

– Неужели ей уже шестнадцать? – вслух произнёс кронпринц, накрывая рукой место на шее, где еще не остыли девичьи прикосновения, – Мне кажется, она сама иногда забывает об этом, – Иноратем подошёл к столу, свернул оставленный свиток, спрятав его в складках многослойного одеяния, – Ведёт себя из крайности в крайность, – с тяжёлым вздохом пожаловался будущий король, обращая, наконец, все своё внимание на пришедшего, – Что-то случилось?

Иноратем сам не верил в положительный ответ на данный вопрос. Разве на Лонаде может что-то случиться? История говорила «может», и сотня лучших солдат Фасхагата, присланных наместником Фаго, вряд ли смогла бы в таком случае что-то изменить. Последние события уничтожили большую часть семьи, и им не помогла даже «десница Богини», древняя магия когда-то подвластная Монгетум. Война с Круадхадом привела к гибели последнего потомка, имеющего над ней власть, а перед тем как превратиться в руины, империя вывезла с острова все источники древних знаний, убив тех потомков, кто мог знать, как управлять «десницей». Род Монгетум остался беззащитен, у него была кровь и плоть Богини, но ее силу они утратили.

– Господин, – Димериан вновь поклонился, он не привык обращаться «Ваше Высочество», хотя и прибыл на остров год назад, сразу после того, как проявил себя в битве против войска Радгула. Всё-таки остальные двадцать восемь он провёл в родном Фасхагате, где уже давно в знак преданности Лонаду Эклесия Фаго отказался от императорского титула.

– Говори же, – Иноратем видел, как не решался начать обычно всегда бесстрастный, закаленный в битвах молодой мужчина, – Не думаю, что ты покинул бы пост и так грубо смутил свою принцессу, если бы для этого не было веского повода.