Кебрудигер

– А охрана? У вас её нет?

– Охрана обошлась бы мне в разы дороже этих роботов, хотя после техника я подумывал о ней.

Поляна. Большой шкаф, стоящий в центре, медленно двигается по часовой стрелке всё быстрее и быстрее. И достигнув скорости, штраф за которую превышает смысл самого существования шкафа, тот останавливается и зачем-то, честно говоря я не спрашивал, падает. Приходят маленькие гвозди и впиваются шкафу в дверь со словами: Поднимайся, поднимайся!

– Да поднимайся ты, – повторил Родигер, – ты всё проспал. На, – он вручил другу книгу, – прочитай.

– Чего сделать? – В голове у Кебруда всё плыло.

– Прочитай, говорю, тут написано о поведении элбинтроидов.

– Кого? – выражение его лица уже не скрывало тот факт, что и это слово он слышит впервые.

– Элбинтроидов, это местные существа, которые воруют ту штуку, в общем, прочитай, мне надо оформить бумаги на получение.

– Ага, – машинально ответил Кебруд, и, поняв суть лишь когда Родигер закрыл дверь, возмутился. – Чего?!

Читать Кебруд не любил, но все же открыл на случайной странице и узрел следующую надпись: «В отличии от людей Элбинтроиды боятся огня».

Когда Родигер вернулся домой, его ждал сюрприз: Кебруд выбежал на него, тыча горящей, насаженной на палку, книгой в лицо, и зловеще крича: «И все таки он боится!»

Родигер, отшатнувшись от него, закрыл лицо принесённой коробкой, и со злостью в голосе не смог ничего ответить.

– Лови – закричал Кебруд кидая горящую книгу в Родигера. Надо сказать, что книга эта была невероятно редкой не потому, что принадлежала к виду книга-горящая, а потому, что автор, написав единственный экземпляр своей ста пятидесяти листовой книги про элбинтроидов, был ими же съеден, дополнив тем самым свою книгу ещё на пару строк, в которых говорилось, уже от лица элбинтроидов, о внутреннем, и довольно вкусном, строении человека. Родигер ещё не знал этого, но ему повезло, ведь его обманули, но это он уже никогда не узнает, потому как книга сгорела.

Везение заключается в том, что элбинтроиды, о которых шла речь в книге, были не теми элбинтроидами, с которыми ему придётся встретиться, во-первых, потому что те элбинтроиды, о которых шла речь в книге, умерли, а, во-вторых, потому что те, о ком шла речь в книге, не были элбинтроидами, автор ошибся, придумав им такое название, а никому не нравится, когда тебя с кем-то путают, особенно если тебя путают с элбинтроидом.

Несомненно, Родигер, будь у него чуть больше времени, отошёл бы на дуэльное расстояние, но сила притяжения и типичное для неандертальца движение друга не оставляли времени на раздумья. Он ещё раз отшатнулся назад и упал, запнувшись о какой-то прибор, который, судя по всему, только что выполнил своё жизненное предназначение, а потому сломался прямо в тот миг, когда Кебруд с довольной миной на лице выхватил у ещё не опомнившегося Родигера коробку.

– Что же там, – возбужденно проговорил он, поднося коробку к уху и тряся её с силой, пригодной разве что для выработки электричества. При помощи коробки.

– ТЫ ПОНИМАЕШЬ, – заорал Родигер, – ЧТО КНИГА, КОТОРУЮ ТЫ СЖЁГ, И СТЕКЛЯННАЯ МОДЕЛЬ ЭЛБИНТРОИДА, КОТОРУЮ, СУДЯ ПО ЗВУКУ, МОЖНО ИСПОЛЬЗОВАТЬ ТОЛЬКО ДЛЯ ЁГИ, – тут он вдохнул, набирая в грудь воздух, весь воздух, – ОНИ СТОЯТ СТОЛЬКО, ЧТО БЕССМЕРТИЕ ДУШИ ПРИДУМАЛИ ЛИШЬ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ТЫ СУМЕЛ РАССПЛАТИТЬСЯ ЗА НИХ!

На самом деле Кебруд зарабатывал как миллионер. И, надо сказать, что миллион кредитов – сумма не маленькая. И зарабатывать как миллионер… знаете, есть такие миллионеры, которые работают в своей фирме не ради прибыли, а потому получают лишь один кредит в год, и если не учитывать отрицательный доход (а другого почти и не было), то Кебруд, при должном везении и воровском наборе инструментов для юридических лиц, зарабатывал столько же, если бы продавал этот самый набор.

Раньше Кебруд менял работу примерно каждую неделю, прогуливая первые дней пять. Однажды он продавал аборигенам погоду, попросят они дождь, он пообещает, если дождь пойдёт – он зарабатывает, если нет, – то возвращает деньги, благо у разных племён разные желания, и прибыль шла ежедневно. В иной раз он занимался оптимизацией и улучшением производства, выгнали его после единственной идеи приносить людей Богам в жертву. Справедливо выгнали, ибо не тем Богам он хотел приносить жертв. Сдавал конфетти и порох в аренду. А благодаря своей внешности как-то даже снялся в рекламе, правда его импровизация не понравилась рекламодателю. Кебруд, как и помнил по сценарию, сказал:

– 99% людей из тысячи предпочитают Х, – и добавил, что, – это примерно столько же, сколько, сжигая учёных, верили, что земля плоская.

Его тут же и прогнали, сказав, что они продают вроулотсо, а не какой-то там Х. Кем он только ни был, а потому никем особо и не был. Одно из последних мест его увольнения был Комитет самого дела. Ночью крокодилы чёрные, хотя нет, на самом деле, вы не задумывались, кто определяет это самое «на самом деле»? Там он упорно пытался доказать, что, уволив его, они на самом деле уволят себя, но ему не поверили и всё-таки перекрасили крокодила, тем самым лишив Кебруда работы. Стоит ли говорить, как всё «закончилось» в службе «Кавычки ради нового смысла». Там «перекрасили крокодила» куда как быстрее.

Он, явно разочарованный содержимым коробки, кинул её Родигеру со словами:

– Никогда не поздно стать философом и отречься от ненужных вещей, – и как только Родигер её поймал, Кебруд, изображая звуки награждения, положил поверх коробки мусор, который он, с ловкостью доброго карманника, достал из своих штанов.

Родигер положил коробку и развернулся к домашнему террористу

– У меня к тебе большая просьба, – с этими словами он свёл руки словно в молитве, – понимаешь? Просьба, но большая, – на последнем слове он развёл руки в сторону, изображая то ли размер просьбы, то ли то, что молитву прервали римляне.

– С большими просьбами это ты к богу, – перебил его Кебруд, – я их не выполняю, – на секунду он задумался, – ну, раз уж разницы нет, то я слушаю.

– Всё, что тебе нужно, – это не вмешиваться в это дело и я сам всё сделаю.

– Ты решил из работы сделать личную жизнь? – начал было Кебруд, но купюра в 500 кредитов подействовала так, словно её разменяли на множество мелких монет и использовали в качестве кляпа, впрочем, не надолго. Если уж продаваться, то дороже, а коли он сразу дал 500 кредитов, значит, есть и ещё, – подумал Кебруд и вслух спросил.

– Щедрость – это ценное качество человека?

– Ну, наверное…

– А ценится то, чего мало, если чего-то слишком много, то оно перестаёт цениться, так что давай-ка побольше щедрости, побольше!

– Но ведь тогда щедрость обесценится, и…

– Ерунда это всё, – махнул Кебруд, – люди такого наврать могут ради денег, вот я, я, самый честный Кебруд в мире!

Родигер знал, что у друга способность тратить деньги не только на женщин, но и от женщин, и потому, сколько ему ни дай, он, подобно чёрной дыре, только начнёт требовать больше.

– В-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-от, – протянул он, – словно каждая «о» – это ноль в двадцатикредитной купюре.

– Дружище! – Воодушевлённо прокричал Кебруд и полез обниматься лишь ради того, чтобы в приступе доброты проверить карманы Родигера.

Минуту спустя, выкурив последнего термита из дому, Родигер плюхнулся на кровать. Ложе Прокруста затягивало всё сильнее, предлагая поспать. 1500 кредитов он получил авансом, и нужно было вложить их в дело с умом. Вместо этого он уже потратил около 600 кредитов лишь на то, чтобы спровадить Кебруда, но это отличный залог для успеха. Карманы с мелочью, коробка, набитая осколками бутылки, книга, – притвориться дурачком, Родигер знал, что избавился от коллеги минимум на день… день… день… день…

ДЗ-Е-Е-Е-ЕНЬ! – Раздался звук, по своей силе говорящий о приходе мессии. Родигер, ещё не открыв глаз, резко поднял свой торс вверх и через долю секунды с такой же резкостью опустил его назад, осознав всё своё эволюционное преимущество перед кротами, и то, что он с радостью, и без будильника, убил бы того психолога роботов, который наказал почтальонам вставать лицом к лицу собеседника, имея при этом металлические детали.

И пока Родигер будет слушать сообщение, перебиваемое шумом головы, вставать и бежать в неизвестном направлении, мы вернёмся на несколько часов назад. Именно тогда Кебруд только пришёл в город, в котором, с учётом Кебруда, средний уровень довольства жизни увеличился вдвое, до тех самых пор, пока остальные жители не заметили Кебруда.

Кебруд точно знал, куда он идёт, ибо всегда, когда он не знал, куда идти, шёл именно туда. В детстве же в такие моменты он шёл туда, куда указывала стрелка часов, возможно, именно поэтому ныне в его часах отсутствовала секундная стрелка, и небольшая бумажка, с надписью «прочитал – время потерял», заботливо накарябанная Родигером, прикрывала нижнюю часть циферблата изнутри. Однако первым часами, заставившими Кебруда ходить по кругу, он смотрел на них постоянно, как на компас, на который зачем-то смотрят постоянно, не удалось познать чудо ампутации. Они были безжалостно выброшены в окно, да и это сделать из-за головокружения получилось не сразу. Прежде чем влететь в чью-то квартиру и в последний раз исполнить роль будильника часы трижды ударились об оконную раму, а после разбили окно. Именно поэтому окна ненавидели Кебруда, Кебруд – часы, часы – окна, а казино, в которое пришёл наш друг, ненавидело их всех.

Оперившись локтями и спиной о стойку кассы, Кебруд осматривал помещение и ждал, когда ему обменяют деньги на фишки. Не то что бы при приближении Кебруда фишки прятали, да и менялы работали быстро, просто сам Кебруд, сразу взяв фишки, не хотел выглядеть идиотом, и потому усердно вспоминал: где ему ещё не запретили играть?

Столик с картами, столик с картами, колесо фортуны, однорукий бандит, бегающий по залу, всё нормально – это хозяин, покер, толстый ухмыляющийся мужик, окружённый не только своим жиром, фишками, молоденькими девушками, но и другими мужиками и их жиром.

Внезапно Кебруд увидел девушку смотрящую ему в глаза. Но лишь он посмотрел на неё, как она тут же опустила свой взгляд на уровень честности казино.

Тычок в спину, – пожалуйста, – повторил голос. Обернувшись, Кебруд увидел чашу фишек и довольного менялу, доволен он был то ли тем, что знал, как играет Кебруд, то ли тем, что тыкающий палец у него был с ядом. Кебруд резко обернулся проверить девушку, она вновь смотрела на него, и, едва он заметил это, снова опустила взгляд.

– Играть дк по крупному, – подумал он, рассовывая фишки по карманам, и в оптимистическом порыве захватывая подставку для вымышленной валюты, словно собирался унести больше принесённого, не собой, а всеми.

– Напоминаю, что у нас тут камеры! – Сообщил слегка обеспокоенный меняла.

– Это хорошо, – ответил Кебруд, надев ковбойскую шляпу, – человечеству будет, чем гордиться, – он стал уверенно продвигаться вперёд, по пути высматривая друзей, тех, которые пока ещё не собирались его убить.

Удостоверившись, что девушка в третий раз сыграла с ним в игру отвода глаз, не потому, что сомневался, а лишь потому, что любил число 3, он сел за её столик, причём сделал это с такой наглостью, будто она надцатый раз подряд напросилась к нему переночевать в спальный мешок.

Игра называлась «Кот ди-ди-эм» и представляла из себя мешок с разноцветными шариками. Полые шарики, около полусантиметра в диаметре, всего 4 цвета: красный, жёлтый, чёрный и зелёный. Главный приз достаётся тому, кто вытаскивает наибольшее число шариков одинакового цвета. Игра не была азартной, скорее предназначалась для новичков-сладкоежек, ставки были малы, а шарики съедобны, причём, комбинируя их, можно было получать разные вкусы. Иногда ставили на то, кто сколько шариков определённого цвета вытянет, именно в этой части игры казино зарабатывало больше всего.

Как только Кебруд подошёл к столу он сразу же сделал ставку и засунул руку в мешок. Играть можно было как с игроками так и против казино, а при плохом настроении даже против самого себя. Поэтому, не дожидаясь пока остальные протянут руки Кебруд раскрыл кисть показав всем победные четыре зелёные конфеты. Не то что бы это была редкость, но с первой попытки… с такой удачей можно было верить спаму. Кебруд посмотрел на девушку, та воодушевлённо нагнулась к собственным сжатым кулачкам и отвела палец создавая отверстие, и давая возможность свету проникнуть внутрь. Секунда, другая, и она, разжав руки, разочарованно отодвинулась от шариков.