Кебрудигер

– В эту игру невозможно выиграть, – проговорила она топнув ножкой.

– Любая сдаётся умелому игроку, – парировал Кебруд Он уже получил выигрыш и обменял диэмы на кота. Так назывался победный шарик, выдаваемый за четыре одноцветника, тот же размер, но несравненный вкус. Кебруд катнул его в сторону девушки. Та улыбнулась ему в ответ, поймала шарик, и, освободив от обёртки, медленно, словно промахнувшись мимо рта, прокатила его по губам прежде чем съесть. Чуть-чуть наклонив голову она произнесла:

– И в чём же ваш секрет?

– Секрет на то он и секрет, а вам сказать его… нет-нет!

Затем, продолжив разговор, её лица немой укор. Эффекта нет и вот-вот-вот укор в молитву перейдёт. Не привыкайте к рифме сей, то был порыв шальных идей.

– Ну ладно, так и быть, скажу, – Кебруд подвинулся ещё ближе к девушке, и, наклонив голову к уху, ответил шёпотом.

– Он в имени моём. – Сначала она улыбнулась, затем на миг нахмурила недоуменно брови, после чего улыбнулась ещё шире. – Меня вот Кебрудом зовут, а вас?

– Джуанна, – она слегка поправила волосы.

– О, только не это! – Кебруд сразу отодвинулся от неё, изображая великую скорбь.

– А что не так? – в лице её промелькнуло волнение.

– Знаешь, – начал философ четырех конфет, – имена, заканчивающиеся на «д», самые удачные в этой игре, а если имя начинается на «д», то можно даже не пытаться.

– Неужели всё так плохо? – Видно было, что она расстроилась, словно победить в этой игре была её первостепенная задача, и как бы в подтверждение этого добавила, – я готова на всё, чтобы выиграть!

Кебруд помолчал пару секунд, изображая задумчивость, делал он это нечасто, по особым, праздничным случаям, а потому лицо его имело слегка удивлённый вид от той формы, которую ему хотят придать.

– Есть вариант, но он…

– Какой? Какой? – Она приблизилась к нему.

– Эффект подлости! Например, – он сделал небольшую ставку и просунул руку в мешок, – если я сейчас вытащу четыре красных, то с тебя поцелуй! – Не дожидаясь согласия, а другого Кебруд и не ждал, он вытащил руку и показал добычу Джуанне. Красный, зелёный, чёрный, жёлтый.

– Как я и говорил, эффект подлости: всё, что нужно для победы – это пообещать тебе меня поцеловать, если вытащишь разноцветники. – Скрыв промелькнувшую улыбку, Джуанна с сомнением в голосе спросила:

– А это точно работает? Попробуй вытащить ещё раз при тех же ставках.

– Хах, – подумал Кебруд, засовывая руку в мешок, а мысль в страну воображения, – кто-то явно ищет повод.

Шаг, ещё шаг, другой. Взгляд убийцы, получающего истинное наслаждение от своей деятельности, взгляд прямо на дверь, ещё четыре шага, вздох, разбег.

Вообще-то, по пожарной безопасности, двери должны открываться наружу и разбег со стороны улицы ничего не даст, но это дом наших друзей. В нём, судя по всему, любое действие ничего не даёт. Когда-то пожарный-француз Пожарардье был сильно обеспокоен безопасностью данного сооружения. Как сам он говорил: «То что это связано с приставаниями Кебруда к моей дочке – вздор». Когда его спросили, почему двери и окна блокируются при поднесении к ним спички, а вентиляция, судя по запаху, загоняет в дом газ, тот лишь скрылся в дыму. Но Кебруд и Родигер могли спать спокойно, ибо анти-пожарная система, уже как пару месяцев, с прошлого пожара, который она и устроила, находилась в неисправном состоянии.

Подбежав, с подобающей злостью, Родигер вдарил по двери плечом, затем ещё разок, и, схватившись за дверную ручку, толкнул её от себя назад. Безрезультатно.

– ААА-ААА, – заорал он, – ОТРЫВАЙ, ГРАБИТЕЛЬ! – Он дёргал ручку, пытаясь попасть сначала внутрь, а затем Кебруду в лоб.

– ЭЙ, ты, чё, ты там не один? – Кебруд обычно не запирал двери, а потому такое предположение вполне логично.

– Если вы не выйдите через минуту, я начну завидовать! – Самоиронией он обладал лишь в той мере, в коей говорил правду. Поняв, что скорее его дети получат наследство, нежели откроется дверь, Родигер пошёл в обход, и, найдя окно, залез в дом. Хотя в начале он пробовал уговорить дверь открыться, но та, судя по всему, не обладала ни душой, ни сердцем, ни азбукой, ни даже болевыми рецепторами, коими обладал Родигер, и не всегда удачно. Он, устав от монотонного биения по двери, решил как-нибудь поставить дверной звонок. А лучше свисток для собак, думая со злостью:

– Пусть эта скотина послушает.

Кебруд, проснувшись от криков на улице, сидел на кровати и вспоминал вчерашний день. Для наглядности он решил его визуализировать. Белый лист, каракули, и, кажется, что-то ещё… ах да, пустота. Тут он протянул руку, на которой уже не было часов, подбирая валяющийся на полу бумажник, посмотрел внутрь, всё ясно. Кошелёк подчистила и из дому убралась.

– Кто у тебя был? – Родигер залезал в дом.

– Уборщица, – хриплым голосом раздался ответ.

– Я смотрю, – Родигер провёл пальцем по столу, собирая бронированный слой пыли, который мог спасти бы их и от радиации, – она была очень красивой уборщицей. – О, еда! – Родигер увидел на столе поднос с фруктами. – Вот я сейчас поем, – говорил он, забравшись на диван – посплю, сил наберусь и побью тебя за то, что ты заставил меня этой ночью бегать.

Собственно говоря, явившийся вчера робот говорил от имени секретарши Лендрэна, и сообщил Родигеру, что условия задания изменены, и что ему срочно надлежит явиться на свалку для их обсуждения.

– Розыгрыш-то детский, – заметил Кебруд, – ты не знаешь, что со мной было…

– Ну и что же?

– А я и сам не знаю, не помню ничерта, одни фрагменты. Познакомился с Джуанной, угостил, провал, потом мы сидим вместе, о чём-то болтаем, провал, потом я что-то выигрываю, провал, она диктует роботу-почтальону обманку для тебя. Я дико доволен идеей, провал.

Они оба лежали, глядя в потолок, и Кебруд продолжал.

– Это всё, что я помню, хотя.. ну, ещё играли в игрушки на твоём планшете, неудобные какие-то игры, а всё самое интересное забыл.

– Тебя тестиком отравили.

Тестиком в народе называли средство, действующее тем сильнее, чем больше в организме тестостерона. Главный эффект – сон, впоследствии потеря памяти. Сон длился минут 10, не более. Средство действует на мужчин тем сильнее, чем сильнее они. К тому же тестик легко деактивировать, достаточно было съесть антику – маленькую таблеточку, и тестик для тебя безвреден. Поэтому он так был любим мошенницами, можно было подложить тестик в напиток, выпить самой и тем самым не вызвать подозрений со стороны жертвы. После чего или до, принять антику и ждать. Тут до Родигера дошла последняя фраза Кебруда.

– ВЫ ЧТО ДЕЛАЛИ? – заорал он, поднимаясь с кровати, – КАКИЕ ИГРУШКИ? ЭТО НАСТОЯЩЕ РОБОТЫ, – он побежал на лежащего друга с яростью в кулаках, но, сделав пару шагов, упал, изображая, как в последствии выяснилось – не специально, мешок картошки.

– Ах да! – вспомнил поднявшийся Кебруд, – фрукты-то были отравлены.

Проснувшись, Родигер понял, что это не тестик, это вещество действовало, по всей видимости, при ярости и возбуждении, да и память цела, ибо он вспомнил про роботов и поспешил найти планшет. Доступно роботов для управления:14. Вчера было 19.

– Как можно умудриться за одну ночь потерять 5 роботов, мы же не на Венере живём? – Возмутился он. Записи с камер наблюдения, расположенные на роботах, отсутствовали так же, как и Кебруд, а потому получить какие-то сведения о путешествии было затруднительно, получить же какие-то адекватные сведения было и вовсе невозможно. Первым делом Родигер поставил пароль, по своей длине больше напоминающий оберег или молитву от демонов.

Затем ему пришлось ждать дня, пока звезда, освещающая планету, не поднимется до нужного уровня.

Название планеты я вам не скажу, так как ещё надеюсь разбогатеть. Сутки длились на ней, по подсчётам Родигера, около 56 земных часов, ничего не оставалось, как исследовать планету лишь днём, ибо камер позволяющий видеть в темноте, да и обычного прожектора или аналогичных технологий, не было в целях экономии, а экономия обходится дорого.

– Интересно, – подумал Родигер, – а роботы с зауженными по бокам камерами были бы дешевле?

Родигер работал своим особым – нерабочим методом, но благо был ещё Кебруд, и порой два минуса давали плюс. Первый, хоть и слушал клиента, старался додуматься до всего сам, так как считал, что раз к нему пришли с проблемой, то, скорей всего, сами её решить не могут, а это значит, что они либо чего-то не знают, либо неправильно думают. Да и ему нравился процесс построения гипотез, нагромождая одну на другую, он, порой, приходил к совершенно неверным выводам, тут приходил на помощь Кебруд, который, не строя никаких гипотез, прыгал в, как ему казалось, прозрачную ситуацию с головой, натыкаясь на толстенный слой льда. Но несомненным плюсом Кебруда было то, что он не откладывал дела на потом, предпочитая делать всё сегодня. Иногда, правда, он мог подождать немного и сделать дела в другое сегодня.

Итак, подытожим: он начал ходить по комнате, говоря вслух: «У нас есть планетка, на которую прилетают 20 роботов и начинают добывать ценный ресурс. Планета принадлежит к типу F+, то есть человек может жить на ней лишь в искусственно созданной атмосфере, скафандре или на корабле. Для постоянного места жительства она не очень пригодна». – Кислород на планете был, но человеку бы его не хватило, человеку никогда ничего не хватает, он слишком жадный. – «Прилетают роботы не сами, следовательно, на планете имеется корабль, как мне и сказали, корабль этот не слишком большой, для роботов и их починки, но не для ресурса. Добыв BCP-216, роботы доставляют его на склад. Склад. Что мы знаем о складе? Хм. Он находится вне корабля, так как тот слишком мал для него. Скорей всего склад находится рядом с кораблём. Как только роботы приносят на склад большое количество BCP-216, прилетает другой корабль, чтобы забрать ресурс, но его и след простыл. Мне сказали, что так повторялось дважды, значит, корабль улетал, не найдя своей цели. Корабль арендованный, с большим грузовым отсеком, оплата почасовая».

Через четыре часа Родигер стоял один посреди раскинувшейся на несколько километров поляны. Вокруг трава, да камни. На спине небольшой рюкзак, внутри которого планшет и ещё пара вещей. На лице очки, воссоздающие виртуальную реальность. Выполнив необходимые действия на компьютере, он положил планшет вновь в рюкзак, и, не закрыв последнего, осмотрелся. Трава, поднимающейся до колен, медленно стала врастать в землю. Камушки объединялись с булыжниками, сливаясь воедино, и плавно меняли своё месторасположение или вовсе исчезали. Освещение стало ослепительно ярким, и спустя долю секунды включились фильтры. Трава исчезла, открыв шершавый песок. Нельзя сказать, что почва была вовсе голой, изредка виднелось нечто зелёное, торчащие из земли, но океан песка был столь велик, что острова зелени не стоили того, чтобы отмечать их на карте. Можно было подумать, что картина этого мира замерла, погибла от одиночества, если бы не периодические порывы ветра, двигающие песчаные струйки то в одну сторону, то в другую.

А иногда казалось, что ветер вдыхает в песок жизнь, создавая из него воронки, двигающиеся до тех пор, пока в них есть энергия, захватывающая их, придающая им форму и направляющая вперёд, покуда они не упадут от усталости в океан могил, в котором покоились такие же песчинки, в надежде на то, что ветер явится вновь.

БОльшая часть жизни на этой планете не видна днём, впрочем, не видна она и ночью, ведь темно же. Но даже при свете почти все события происходят не на поверхности. На ней насчитывалось порядка трех-четырех тысяч видов существ, что лишь около 2% от общего числа живущих на этой планете. Остальные рождались и умирали в песках, он был для них всем: полем битвы, домом, едой, могилой. Человек шёл по поляне и одновременно с ним на другом конце света двигался робот, от которого Родигер и получал все эти картины мира. При текущих настройках максимальная скорость передвижения Родигера не имела значения, а потому, если бы вдруг человеку взбрело на ум побежать, – программа, воссоздающая виртуальную реальность, просто бы растянула пространство.