Оценить:
 Рейтинг: 0

Сказки из Тени, или Записки Пустоты

Год написания книги
2011
Теги
<< 1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 31 >>
На страницу:
19 из 31
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– А-а-А!!! – кричу я, придерживая левой рукою, в которой зажата ополовиненная бутылка «Советского шампанского», миловидною брюнетку, с которой проведу остаток этой безумной ночи.

– Мальчик, а ты смотрел «Титаник», – пьяно хохоча, спрашивает она, припечатывая мои слегка липкие от шампанского губы, своим обжигающе огненным поцелуем, пачкая меня пурпурной помадой.

– Да, моя девочка, – шепчу я в ее левое ухо. – Только вот на Дикаприо, я ни хрена не похож…, поняла, моя прелесть.

Она снова смеется, и тянется ко мне с очередным поцелуем. Я не против, вот только еще один глоток шампанского, или два…

Я танцую во вспышках молний, посреди шторма, вокруг тьма и вода, в моих руках две радости жизни, которых многим мужчинам хватает для полного ощущения счастья своего бытия, женщина и вино, но я счастлив совершенно не этим. Я счастлив оттого, что, чувствую себя в тот момент неразрывной частью этого мира: частью дождя, реки, шторма, частью Земли, и частью Вселенной. Я их неразрывная часть в самой микроскопической и беспредельной форме. Я – уже нет, есть мы, или бесконечное Оно…

Вдруг, частичка моего личностного индивидуального Я начинает возмущаться таким пренебрежительным к самой себе отношением и вырываться куда-то наружу.

– Я существую! – кричит она.

– Да, ты существуешь, – подтверждает Небо чужими словами, – Но мне это совершенно безразлично…

– Да, да. Конечно…,– подтверждает Я, и я просыпаюсь.

7

Я просыпаюсь в чужом доме и в чужой постели… Хотя, пора бы уже привыкнуть. С Эвелиной (постой, она всегда просила называть ее просто Эвой), мы спим…, то есть встречаемся уже целый месяц. Для ее и для меня это прогресс, оба редко подпускаем и к своему телу и к душе, более одного раза. Нет, мы не Казанова и мадам Помпадур, просто – оба волки одиночки, и в свою стаю принимаем редко, с сомнением и оглядкой, но раз приняв и поверив, долго не можем отпустить, вообще не можем, так и живем, стараясь не расширять свою стаю больше одного, и не выпускать, то, что стало родным, практические просто второй половиной одного целого, Ты и Я –Мы…

Эвелина, Эва. Когда у нас дело дошло до этой самой постели, она мне призналась, что мужчины у нее не было уже целый год. Я сказал ей, что, тоже…

– Чего, чего, – возмутилась Эвелина. – У тебя тоже целый год не было мужчины!?

– Нет, – рассмеялся я, нежно, но настойчиво повалив ее на постель. – У меня не было женщины…

– Врешь, – возмутилась она, довольно неискренне пытая освободиться из моих объятий.

– Сейчас докажу, – пообещал я, и с силой впился своими голодными губами в ее полуоткрытые, пухлые, от чего-то вмиг повлажневшие губки.

– Да-а-а, – томно застонала Эва, прижимая меня к себе… ее и моя одежда полетела в разные стороны. Горячая приливная волна захватила нас с головой и понесла куда-то далеко, а мы, вцепившись, друг в друга, чтобы не упасть, продолжали что-то большее, чем обычный поцелуй.

– Ты голоден? – шептала Эва в мое левое ухо, все теснее и теснее прижимаясь ко мне, своими обнаженными прелестями.

– Да, – соглашался я, не переставая ласкать обеими руками ее упругое загорелое тело.

– Хочешь еще?

– Да, да, – не отрываясь от ее, все так же доступных для поцелуев, губ…Да. Да…. А теперь ты мне веришь, – спрашивал я, когда она, бессильно распластавшись и откинув в сторону одеяло, лежала молча, глядя на потолок, по которому носились тени фар проезжающих где-то внизу ночных автомобилей.

– Верю, – соглашалась Эва. Теперь мы…

– Теперь мы – стая.

– Да.

–Я еще хочу твоего поцелуя.

– Целуй… Только может я умру.

– Не говори глупостей.

– А ты помнишь, как мы познакомились? – Эва поднялась, бесстыдно прогнувшись, словно майская кошка, блеснув в свете луны оттопыренными вишнями сосков отчетливо высветившихся на фоне белизны полушарий обеих грудей, она медленно нагнулась, а затем резко прильнула своим неостывшим от любви телом, к моему правому плечу… Мы обнялись. Я прижал свои губы к ее правому уху. Нежно шепча:

– Да милая, помню…

Сильный порыв ветра ударил в окно, и оно растворилось бес скрипа, впуская в нашу спальню клубы морозного зимнего воздуха.

8

Мы проходили рядом, не замечая друг друга около пяти лет. Мы направлялись на службу одними и теми же улицами, и ждали свой транспорт на одной и той же остановке. Как и сотни десятки, тысячи человеков живущих друг с другом поблизости, но ни какой такой близости, друг к другу никогда не испытывающие.

Почему именно пять лет..? Столько лет живет Она после развода со своим бывшим законным супругом, в нашем районе. Эвелина. Я напрягаю свою память: «Когда мы впервые начали замечать друг друга? Наверное…. впервые это случилось год назад».

Да. Год назад. Преодолевая пространственный рубеж длинною в двести метров, или около пяти ста шагов, с учетом перехода двух автомобильных магистралей и одной вечной лужи (образующейся от таяния первого снега весной и не исчезающей до самой поздней осени), я неожиданно запечатлел в своем блуждающем где-то в пустоте отрешенном взгляде, ее летящий полусказочный образ. Длинные распущенные волосы, слегка скуластое восточное лицо, тонкий стан, и глаза, похожие на два сумрачных лесных озера, которых коснулись первые рассветные лучи весеннего солнца… Правой рукою она поправляет иссиня-черный локон челки, левой сползший ремешок кожаной сумки. На ней приталенный серебристый плащ и узконосые сапоги. В следующий раз, она в мексиканском пончо, вязаных гетрах, и ботинках на толстой пупырчатой подошве. Те же глаза и та же, слегка скомканная, полуулыбка, полу-отрешенность, полу-задумчивость, всего лишь половинка рассветной звезды застывшая на ее устах, улыбка, которой теперь я постоянно тихо любуюсь, проходя мимо, мимо нее…

Менялся я, менялись времена года, менялась наша одежда, менялась самая жизнь, но Эва, в моих глазах, никогда не менялась (хоть я тогда и не знал ее настоящего имени). Я не знал тогда многого, кроме одного: в нашем сумасшедше-изменчивом мире меня всегда привлекали и продолжают привлекать самые неизменные ценности…

Не знаю, первой ли почувствовала Эва мой взгляд, но, какое-то время спустя, при любой случайной встрече, она, вернее мы, уже улыбались друг другу полной улыбкой, ненароком придерживая шаг. И ни кто из нас двоих не был удивлен, когда, наконец, прозвучало запоздалое:

– Может, поговорим? Хочешь, я угадаю, как тебя зовут?

– Никогда не угадаешь…, меня зовут Эвелина, может быть совсем скоро, ты будешь называть меня просто Эвой, – правой рукою она поправляет иссиня черный локон, шаловливо встрепанной ветром челки, левой сползший ремешок кожаной сумки, это уже было, но сейчас это только для меня.... одного.

– Конечно, буду, – подтверждаю я. – Мы встретимся завтра вечером…

– В семь часов у стадиона «Молот», – соглашается Эва, и поворачивается, чтобы заскочить в подкативший трамвай Четвертый номер.

– Подожди. Можно я коснусь твоей руки.

– Зачем? – кажется, ее большие глаза становятся еще больше.

– Проверить, что ты настоящая…

– Какой же ты смешной, – смеется Эва, и, наклонившись с подножки трамвая, целует мою правую щеку. Дребезжащие двери трамвая закрываются, и она уезжает. Только тогда я понимаю, что это был именно мой трамвай…

Так… Мы встречаемся на следующий день в семь вечера у стадиона «Молот», и отправляемся к «Железному Феликсу». Нет, нет, Ты что… Это всего лишь Бар, и довольно уютный.

9

«Железный Феликс». Внутри семь-восемь столиков, из них четыре рассчитаны на пару человек и вторая половина на большие компании, конечно большие для этого места, то есть четыре столика рассчитанные на четверых-шестерых посетителей. Барная стойка цвета мореного дуба, полумрак, на каждом столике маленький светильничек с алым или желтым абажуром. Музыка всегда полуприглушена, обычно в стиле ретро, французские и итальянские хиты семидесятых и восьмидесятых годов прошлого столетия. На стенах картины в стиле «Сюр», и ни каких даже тонких намеков, на истинное название данного заведения, возможно у настоящего Железного Феликса, великого революционера и милиционера действительно была подобная внутренняя суть, о которой просто никто не знал…

Бар, «Железный Феликс» стоит на высоком холме рядом с Пермским Планетарием, и, наверное, поэтому, находясь там, я всегда чувствую невыразимую близость самых далеких небесных звезд. Я люблю звезды, они тянут меня, когда так хочется упасть, и не отпускают, когда… хочется уйти, так далеко.

Но звезды звездами, а «Железный Феликс», для нас с Эвой, это в первую очередь – поцелуи с шоколадом. Сейчас расскажу…

После бокала белого полусладкого «Мефисто», Она отламывает от плитки шоколада «Просторы России» продолговатую дольку, и некоторое время смакует ее во рту, пока та слегка не растает. А потом, потом пытается накормить меня этим самым шоколадом в поцелуе, французском поцелуе с помощью губ и языка. Для тех, кто любит сладкое во всех смыслах этого слова, ощущения неповторимые. А еще запаситесь салфетками, потому что ужасно весело, когда у вас обоих пол лица в шоколаде.
<< 1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 31 >>
На страницу:
19 из 31