Лабиринт

– У меня слишком много имен, и ни одно из них я тебе не скажу.

– А если я угадаю?

– Ты не узнаешь, что угадал. Ведь я всегда солгу.

– Тогда я дам тебе имя сам.

– Попробуй!

Владимир попробовал и понял, что любое имя оскорбит ее сильнее пощечины. Сделает ее самой обычной и тривиальной. А разве может быть для Ведьмы что-нибудь хуже?

– Возможно, в другой раз.

Ведьма усмехнулась. Ведьма все понимала, но не спешила благодарить. Да и бывает ли такое чудо, как благодарность Ведьмы?

Владимир горько вздохнул. Больше откладывать он не мог.

– Мне пора, ты знаешь.

– Знаю.

– Что я должен сделать, чтобы уйти?

– Поцелуй меня.

Владимир удивленно взглянул в смеющиеся глаза Ведьмы. Он ожидал чего угодно. Кошмаров, безумств, унижений, но только не поцелуев.

– Просто поцелуй меня! – Ведьма призывно приоткрыла волнующий рот. – Поцелуй и уходи!

Владимир сомневался лишь мгновение. Да и это мгновение он счел излишним. Он с улыбкой припал к горячим губам, еще не понимая, как жестоко его обманули.

Вас когда-нибудь целовала Ведьма? Нет, конечно же, нет! А раз нет, то вам никогда не понять, почему Владимир остался вместо того, чтобы уйти. Впервые предпочел Лабиринт, вместо реального мира. Безумие? Да! Но разве можно уйти, когда тебя целует Ведьма?!

Когда Владимир очнулся, стояла глубокая ночь. Он пробыл в Лабиринте почти два часа. Дольше, чем когда-либо. Это неприятно кольнуло его сознание. Еще более неприятно было то, что все это время он пробыл там по собственной воле. Пускай даже воля его была в несколько опьяненном состоянии.

– Никогда не иметь дел с Ведьмой, – прошептал Владимир и отправился спать. На этот раз в блаженном одиночестве.

Через четыре дня он встретился с Юлией. Они медленно шли по устланной злато-багряным ковром парковой аллее и разговаривали о предпочтениях в литературе. На Юлии было элегантное бежевое пальто, высокие сапоги и яркий шарф цвета солнца и крови.

Непослушные огненные пряди то и дело падали ей на лицо, на краткие мгновения заслоняя от мира изумруды глаз и коварство улыбки. А Владимир никак не мог понять, кому она все-таки улыбается. Ему, себе или кому-то третьему, хорошо запрятанному в суете кружащих под ногами листьев.

Вдруг на лице Юлии промелькнула резкая тень тревоги. Шаг сбился, взгляд судорожно забегал по сторонам. Улыбка дрогнула и превратилась в болезненный оскал. Девушка остановилась и, казалось, начала к чему-то прислушиваться.

– Мне… – Юлия встревоженно посмотрела в сторону от Владимира. – Мне надо идти.

– Что-то случилось? – Владимир недоуменно смотрел на девушку.

– Случилось? – Юлия сделала резкий шаг. – Может, и случилось. Тебе-то что? Тебе-то какая разница? – с неожиданной злостью бросила она и быстро зашагала вперед, расшвыривая сапогами золотую листву.

Владимир недоуменно пожал плечами и против воли двинулся вслед за ней, чувствуя какую-то печальную тайну, скрывающуюся в изящной, стремительной фигуре. Чувствуя, что ему отчего-то не наплевать на то, что за печаль ее посетила.

Юлия свернула с дорожки и заскользила между деревьев, приобнимая серые стволы и срывая с поредевших веток последние багряные листья.

Внезапно она обернулась и несколько долгих секунд неотрывно и словно бы в первый раз смотрела на Владимира. В нежно-зеленых глазах сверкала легкокрылая надежда.

Секунды прошли, и надежда растеряла свои крылья. Юлия отвернулась и снова устремилась к одной лишь ей ведомой цели.

Владимир зацепился за этот взгляд, как за просьбу о неведомой помощи, и упрямо пошел за девушкой, не приближаясь, но и не отставая ни на шаг.

Чем дальше они уходили от дороги, тем плотнее вставали перед ним ряды карнавально разряженных деревьев. Они беззвучно танцевали вокруг, раскидывая в стороны свои разноцветные лапы, не желая отказывать себе в последних радостях последних золоченных дней.

Владимир мягко расталкивал их, в попытке угнаться за своей очаровательной беглянкой. А они с неохотой расступались, недоуменно переглядываясь и спрашивая друг друга – кто этот смешной господин? Почему и куда же он так спешит? И что мешает ему провальсировать вместе с ними эти прощальные дни?

Владимир и рад был ответить на этот законный вопрос, но и сам не знал, почему еще не повернул назад. Почему он, как герой дешевой любовной истории, продолжает идти за хрупкой, изящной фигурой в бежевом пальто? Но, быть может, этого и не стоило знать раньше времени?

Внезапно он потерял ее из вида, отчаянно завертел головой, а когда вернул ее на место, Юлия стояла прямо перед ним. Она смотрела на него чуть затуманенным взором, в котором не было ни злости, ни радости.

– Зачем ты идешь за мной?

Какое-то время Владимир глупо молчал, вновь не находя ответа на, казалось бы, вполне тривиальный вопрос.

– Я иду не за тобой, – наконец тихо сказал он. – Я иду за сказкой. Хочу узнать, чем она все-таки закончится.

– Уверен, что хочешь?

– Конечно, уверен.

Юлия горько улыбнулась.

– Тогда поцелуй меня.

Юлия широко раскрыла зеленые колдовские глаза, и Владимир с бесстрашием кавалергарда погрузился в их неземную глубину.

Он жадно целовал сладкие малиновые губы и не помнил о том, что совсем недавно слышал те же самые слова от совсем другой, но все же чем-то очень похожей женщины. Те же слова и, возможно, те же самые губы.

– Хватит. – Юлия отстранилась. – Мне пора.

– Да куда ты идешь?! – не выдержал Владимир.

– Иногда, – Юлия спокойно смотрела на него, – меня зовут, и я должна идти. Или не идти. Как повезет.

– Кто зовет?

– Ты сочтешь меня сумасшедшей и будешь прав.

– Пусть так, – Владимир мягко улыбнулся, – у всех свои недостатки.

– Осторожней, Володя, – Юлия печально усмехнулась. – С минуты на минуту сказка наконец-то станет страшной.