Афанасий Никитин: Время сильных людей

– А тебе-то, мертвому, с того корысть будет?

Афанасий надавил, староста тихонько пискнул, чувствуя, как гнется хребет.

– Ладно, ладно, отпусти только.

– Э нет, сначала скажи что надобно, потом уж отпущу. – Афанасий надавил еще.

– Сашко, – прохлюпал в миску староста, – бери людей, сколько надо, и пусть тащат на двор все, что мы сегодня у купцов забрали. Да точно все. Чтоб до шкурки. Узнаю, что утаили, – убью!

Названный Сашко кивнул нескольким мужикам, что менее всех пострадали в драке с Афанасием, и повел их на двор.

– Вот это лепо, – похвалил старосту Афанасий. – Теперь вели остальным из горницы убираться. А лучше из дому, да идти от крыльца подальше.

Староста зло прикрикнул на столпившихся у дверей мужиков. Те попятились, вздыхая и топоча ногами, как стало коров. С ними ушли и все домочадцы.

Михаил вышел в сени и заложил дверь крепким брусом. Щелкнул засовом и вернулся обратно.

– Ну, что теперь делать будем? – спросил он.

– Так к своим пойдем, – пожал плечами Афанасий, отпуская старосту.

Тот вскочил на ноги, взъерепенился, заругался матерно. Купец отвесил ему полновесную затрещину, отчего староста заткнулся, поперхнувшись нечестивыми словами. Афанасий бросил ему расшитое полотенце:

– На, утрись, а то на лешака болотного похож.

Староста, бурча что-то под нос, принялся выбирать из бороды стрелки рубленой капусты.

– Ну, как там оно? – спросил Афанасий Михаила, пытавшегося разглядеть что-то сквозь слюдяное окошечко, высотой и узостью более походящее на крепостную бойницу.

– Да вроде вынесли товар да у крыльца положили. Не знаю, весь ли.

– А ты не считал, пред тем как пошли?

– Не. На ум не пришло.

– И мне не пришло, – покачал головой Афанасий. – Будем надеяться, что жисть воеводы своего они ценят выше, чем мягкой рухляди мешок. – Он тяжело глянул на старосту. – Коль уж так виноваты вы перед нами, то вели своим людям еще и снеди нам заготовить. Чтоб до Астрахани на дюжину едоков знатных хватило.

– А как же… – начал было Михаил.

Афанасий подошел к оконцу без рамы и хрястнул кулаком. Осколки слюды полетели вниз, осыпая дождем толпившихся внизу, те отскочили от неожиданности. Взяв старосту за ворот, купец подтащил его к проему и высунул харей в проем:

– Командуй, пес. Если не хочешь, чтоб голова там осталось, а все остальное тут.

– Мяса принесите, того, что с вчерашней коровы нарезали. Да хлебов, да огурцов и лука… – краснея от натуги и унижения, закричал староста, кривя стиснутое границами окна лицо.

– На телегу грузят пусть, – вполголоса подсказал Афанасий. – И добро туда же сложат.

– …погрузите на телегу, вместе со скарбом…

– И отгоняют к воротам. Да больше четырех мужиков пускай не ходят.

– …и к воротам гоните. Сашко пойдет, Гаврила, Андрей и Мышата…

– Остальные по домам, – командовал от имени старосты Афанасий. – И чтоб носу на улицу не казали.

– …остальным дома закрыться и тихо сидеть, пока я не вернусь.

– Экий ты прыткий: «не вернусь», – развеселился Афанасий, чуть придавив старосту.

Тот крякнул, но смолчал.

– А не обманут? – спросил Михаил. – Мы отправимся, а они за нами следом и подкараулят на тропе? Вон, и темнеет уже, так им даже сподручнее.

– Непременно обманут, – сказал Афанасий, оттаскивая старосту от окна. – Но на их хитрость мы свою хитрость учиним.

Он достал из сапога короткий, но острый даже на вид нож. Снял кушак и примотал свою руку к шее старосты так, чтоб острие смотрело обомлевшему мужику точно в кадык.

– Ну вот, – полюбовался он делом рук своих. – Теперь, ежели что, ежели прыгнут из кустов али стрелять надумают, ты первым покойничком станешь. Так что людям твоим надо птиц ночных разгонять и ветки с дороги убирать, чтоб я не оступился нечаянно. Чуешь?

Страшась даже кивнуть головой, староста лишь закрыл глаз утвердительно.

– Вот и славно. Ну, двинем, помолясь?

Михаил прошел в узкие сени. Щелкнул засовом. Приоткрыл с опаской. Замер на пороге, загораживая проход.

– Чего застрял-то? Шагай уже, – подбодрил его Афанасий.

Михаил выхватил саблю и шагнул за дверь, словно в прорубь нырнул. Сын кузнеца вывел старосту, стараясь не очень щекотать его ножом. Хотел еще раз предупредить, чтоб не рыпался, да передумал – и так хватит ему острастки.

Под ненавидящими взглядами мужиков, не думавших расходиться, они дошли до ворот. Телега с едой и товаром ждала их, как и было указано.

Афанасий придирчиво осмотрел груз:

– А пушечка наша где?

– Бог с ней, – попытался одернуть его Михаил. – Новую купим.

– Э, нет. Что наше, то наше. Ну-ка, за пушечкой дунули, – бросил он, не оборачиваясь, зная, что мужики идут за ними от самого крыльца. Для убедительности он кольнул острием горло старосты.

Тот прохрипел, чтоб выполняли.

Через некоторое время пушку прикатили, привязали к задку телеги. Афанасий кивнул, пошли, мол. Колеса скрипнули. Телега с товаром и четырьмя мужиками по бокам тронулась. Следом пошли Афанасий и староста, а замыкал шествие Михаил, нервно поигрывающий саблей.

– Ворота за нами закройте, чтоб соблазну не было? – крикнул на прощание Афанасий.

Телега вкатилась под сень вечернего леса.

До корабля добрались уже в сумерках, ориентируясь на едва заметный огонек костра. Купцы подивились находчивости Афанасия, но сдержанно. Поняли, что, пока корабль не отплывет, радоваться преждевременно.