Афанасий Никитин: Время сильных людей

– Доски обратно свели да скобами укрепили. Просмолили тож, – доложил Андрей. – На воду спихнули, вроде держит.

– То славно, – отозвался Афанасий. – Этих олухов приспособьте к работе, пущай таскают добро на борт.

Михаил же закусил от обиды губу – в его сторону никто и не посмотрел.

– А с этим что делать будем? – ткнул пальцем в старосту Хитрован, в глазах которого зажглись мстительные огоньки.

Шипша, оскалившись, потянулся к висящему на поясе кривому кинжалу.

– Смертоубийства не допущу, – дал им укорот Афанасий. – С собой его возьмем до поры, чтоб деревенские какую подлянку не устроили. А отплывем подальше – за борт кинем, пущай домой сам плывет. Глядишь, после такой науки перестанет добрых людей обманывать.

– Есть тут еще беда одна, – помял в руках шапку Андрей.

– Что случилось? – нахмурил брови Афанасий. – Да говори, не томи.

Привязанный к нему староста обмер, повис безжизненно в ожидании смерти. Михаил снова взялся за эфес сабли.

– Караван Аслан-бека мимо прошел. Почитай сразу, как вы в деревню ушли. Кораблей тридцать. Спервоначалу посольские на судах огромных, что бусами[15 - Бус – полумифический корабль, ходивший по Волге и Каспию, имел до 60 м в длину и водоизмещение до 200 т.] прозываются. Да красивые такие, с резными надстройками, в коврах все. Шум, музыка на них. А следом за ними корабли попроще. Московские да ярославские струги, да и кочи[16 - Коч – поморское деревянное одномачтовое однопалубное промысловое парусно-гребное судно XI–XIX вв. Первоначально строились без применения металлов. Оснащались мачтой, навесным рулем и веслами. Также известны и двухмачтовые суда.] северные, и даже коги[17 - Ког – основной тип судна Ганзейского союза. Это высокобортное палубное одномачтовое судно с мощным набором корпуса. Характерная особенность – навесной руль и прямые штевни, сильно скошенные к линии киля.] ганзейские шли.

– Поспешать, значит, надо до Нижнего, чтоб успеть перехватить? – раздумчиво проговорил Афанасий. – Что ж, придется-таки за весла браться.

Купцы не роптали, сели не чинясь, только Андрея не пустили, хоть и рвался. Уважили старость. Отправили молодого да глазастого племянника на нос, смотреть под форштевень, не окажется ли еще мелей по курсу. Михаил, места которому просто не хватило, тоже ушел на нос, занялся пушечкой, внимательно разглядывая ствол внутри и снаружи, не поцарапали ли, когда тащили по лесу. Кто-то из гребцов затянул веселую песню с молодецким посвистом, весла вспенили темную воду. Струг помчался вперед, оставляя за кормой пенный след.

Старосту решили в ледяную воду не сбрасывать, как обещали. И грех на душу брать не хотели, а то вдруг потопнет еще, да и гнев поутих. Наказали больше купеческий люд не грабить, подкрепив слова парой затрещин, да и высадили за ближайшей косой, чтоб пешком до дому шел.

Вечерний причал Нижнего Новгорода встретил их тишиной, грудами мусора, оставленными пребывавшим тут караваном, и плавающими в воде объедками. Огромный караван, утомив жителей до полного безразличия к происходившему вокруг, снялся и ушел вниз по реке.

– Не успели, – выразил общую мысль Андрей.

– Ничего, бог даст, нагоним, – ответил Афанасий.

– Погодить надо, – взял слово Михаил. – Люди руки до крови сбили и спину наломали так, что не разогнуть. Отдых нужен.

– То верно, – подтвердил Хитрован. – Мочи больше нет.

– Пристанем?

– Совсем караван уйдет, – вздохнул Афанасий.

– Тогда, может, парус поставим, да на руль человека и пойдем караван догонять тихим ходом? А остальные пускай спать ложатся, – молвил Андрей. – Приставать нам незачем. Еды, Афанасию благодаря, у нас в достатке.

В подтверждение своих слов он с шумом хлебнул ухи, сваренной из наловленной сачком прямо с борта рыбы, и вкусно заел подовым деревенским хлебом.

– Никто не супротив такого предложения? – спросил Афанасий. После возвращения товара к словам его стали относиться с особым почтением.

– А не опасно ночью да в одиночестве по Волге-то плыть? – спросил кто-то.

– Если сейчас не поплывем, домой возвращаться с убытком придется. Как вы, не знаю, а мне с долгами не расквитаться будет.

– Мине надо томой, – подал голос татарин Шипша. – Шдут меня.

– Да и я бы поплыл, – сказал Михаил.

– И я бы, – сказал Андрей. – Я эту поездку как последнюю задумал, чтоб потом на покой. Нехорошо будет, если несолоно хлебавши вернусь. На всю оставшуюся жизнь камень на душу.

Все посмотрели на Хитрована.

– Да и черт с вами! – вскричал тот, мелко перекрестив рот. – Идем!

– Тогда спать укладывайтесь, а я до свету на руль встану, – сказал Афанасий.

Никто не стал ему возражать, купцы тут же вытащили отрезы и шкуры, служившие им постелями, и улеглись. Весельные гребцы попадали, кто где был, иные уснули прямо на банках. Над водой понесся молодецкий храп.

Глава четвертая

Шестой день скользил по реке струг Афанасия и его команды. Уже закончились нижегородские земли и потянулись степи Большой Орды. Плоские, как стол, лишь изредка перемежались они островками лесов. Бревенчатые дома русичей сменили шатры и юрты татар-кочевников, стоявших лагерем у самого берега. Правда, на татар эти кочевники были уже не очень похожи – ликом белее, да в одеждах, обычных для более западных земель. А русские, жившие в приграничье, наоборот, часто несли на себе следы татарской породы.

Купцы повсюду встречали следы каравана Аслан-бека, но не в силах были его догнать. Будто заколдованный, тот исчезал из-под самого носа, оставляя после себя выторгованные до основания поселения и упитых с хорошего навара жителей.

Шипша несколько раз сходил на берег и возвращался с каждым разом все мрачнее и мрачнее.

Наконец Афанасий не выдержал:

– Ты что хмурый такой? Новости плохие узнал?

– Расное говорят, та верить можно не всякому.

– Чего говорят-то?

– А… – только отмахнулся татарин.

Больше Афанасий к нему с расспросами не приставал.

В одном безымянном стойбище, где-то уже за Берке[18 - Сарай-Берке построен в 1262 г. ханом Берке в пойме реки Ахтубы, на левом берегу. Это место хан использовал для кочевья. В 1396 г. город разрушен Тамерланом. В 1402 г. столица на этом месте возобновлена.], встретили они хорасанца[19 - Хораса?н («откуда приходит солнце») – историческая область в Восточной Персии. Ранее включала земли, находящиеся на территории современных Таджикистана, Афганистана и Туркмении. В Хорасане были расположены некоторые из главных исторических городов Персии: Нишапур (Иран), Мерв и Санджан (Туркмения), Герат (Афганистан).], черноглазого и загорелого, как чугунок, в дырявом, но дорогом платье и потрепанной чалме. Придя на корабль, тот клялся и божился, что состоит в свите самого бека, и обещал, если купцы помогут ему добраться до каравана, свести с нужными людьми. Согласились, даже не взяв платы. Все равно по дороге, а хорошие знакомства никогда не помешают.

Мехмет, так звали перса, оказался разговорчивым, веселым, неплохо говорил по-русски и знал множество историй, баек и присказок, коими охотно делился с командой. Афанасий же не упускал случая поболтать с ним на фарси о том о сем. Михаил тоже часто присоединялся к их беседам. Нос, на котором они взяли привычку собираться возле удачно возвернутой пушки, часто оглашался взрывами хохота.

У других купцов настроение было не столь беззаботным.

– Да что ж такое-то? – сетовал Хитрован после очередного возвращения с берега. – Ни единой шкурки продать не удалось. Вроде бы и рады взять, да платить нечем.

– Ничего, Большую Орду скоро пройдем, до ханства Астраханского доберемся. Там, в Хаджи-Тархане[20 - Хаджи-Тархан – позднее переродилось в Астрахань, устоявшееся название в русском языке с XVII в.], поторгуем, – успокаивал его Андрей.

– Да как поторгуешь, ежели эти, – Хитрован неопределенно махнул рукой вперед по течению, – подчистую все выметают?

– Хаджи-Тархан от моря недалеко стоит, на берегу самом, там и персидские купцы бывают, и ногайцы из Сарая, и хивинцы туда приплывают. Может, даже и до Ширвана идти не придется, тут отторгуемся.

– Было б хорошо. А чего это наши персияне так всполошились? – спросил Хитрован.