Выбор клинка

* * *

В Японии множество замков. Стоит ли говорить, что большинство из них имеют пульсирующие Силой «сердца»? Аристократия Ниххона когда-то обладала куда большими знаниями, на голову превосходя потомков в мистических практиках, и умела самостоятельно создавать узловые источники бахира, дабы обеспечить последующим поколениям и внукам часть родового могущества на своей земле.

Но творения природы имели слишком большую фору во времени, превосходя искусственно созданные аналоги. Тысячелетиями владеющие ими люди использовали их для проведения ритуалов и церемоний, воздавая за черпаемую Силу верой и неукоснительным исполнением определённых догматов. Природные образования подвергались вдумчивой культивации при помощи веры и молитв и порой достигали таких успехов, что под влиянием разросшегося места Силы оказывалась целая провинция. Одним из таких мест был императорский дворец в центре Токио.

Изящные очертания Токийского императорского дворца врезались в пылающий кровавым отсвет багрового шара заходящего солнца – врезались уверенно и размашисто, чернильной тушью стен и крыш обозначая границу своего влияния и отсекая из поля зрения путников у подножия замка добрую треть светила. А во внутреннем дворе Эдо буйно разрослись настоящие теневые джунгли, погружая его в приятную сумрачную прохладу. Тут и там вспыхивали факелы, немедленно вступая в борьбу с подступающей темнотой, в многочисленных окнах мягко загорались уютные светочи огоньков декоративных ламп – жители и гости Эдо частенько засиживались допоздна…

Они встретили нас у внешней крепостной стены, подле широких, окованных сталью врат. Встретили уверенно и спокойно, как и положено стражам главной цитадели Империи восходящего солнца.

Тройка императорских гвардейцев скорым шагом вышла из караульного помещения возле калитки в гигантских крепостных воротах. Тускло блеснул металл экзоскелетов, укрытых высокотехнологичным доспехом, чей внешний вид полностью копировал самурайскую броню начала XIX века, зловеще блеснули красным огоньки визоров поверх оскалившихся демонических масок.

– Всё равно мой доспех круче, – полушёпотом, не обращаясь ни к кому, выдохнул я, но всё же внутри слегка ворохнулось чувство зависти, – а после модернизации ему вообще не будет равных…

Однако стоило Клинкам поравняться со мной и словно невзначай, расслабленно застыть напротив коллег по цеху, как зависть растаяла без следа.

Похожие как братья, они столь же явно отличались друг от друга. Демонические очертания «Тэнгу», украшенных витиеватым узором поверх накладных броне-пластин, явно выигрывали на фоне расфуфыренных плюмажей и позолоченных доспехов гвардии Императора. «Стражи» выигрывали только в скорости и качестве оригинальной конструкции, во всём остальном доспехи были примерно равны.

– Господин Хаттори! – церемонно поклонившись, глухим и надтреснутым голосом пророкотал старший из Стражей. – Ваши люди останутся ждать вашего возвращения здесь. Поскольку поступило отдельное распоряжение, мы лично сопроводим вас до зала Девяти Лотосов.

– Для меня честь быть под защитой Стражей Императора, – кивнул я, обозначив ответный поклон и серией условленных жестов отдал распоряжения Клинкам.

Бряцнув сталью доспехов, мои телохранители синхронно отступили на несколько шагов назад. Только после этого Стражи ослабили хватку – каждый из них как будто не нарочно касался длинных рукояток мечей, укрытых в лакированных деревянных ножнах. Укоризненно покачав головой, я открыто улыбнулся:

– Не стоило воспринимать нас как угрозу.

– Это закрытая территория, Хаттори-сан. Таковы правила. Возложенный на нас долг предполагает куда более строгие меры предосторожности, – невозмутимо ответил старший из Стражей, отступая в сторону и делая рукой приглашающий жест. – Прошу прощения, если наше поведение каким-то образом затронуло ваше достоинство.

Ещё раз обозначив поклон, я через плечо бросил короткий взгляд на уходящих телохранителей и уверенно пошёл вслед за Стражами.

Мощённая камнем широкая дорожка источала холод, пробивавшийся даже сквозь толстые, подбитые гвоздями подошвы моих сапог. Прошествовав сквозь надвратную башню, я подумал о том, что, наверное, впервые в истории по этим дорожкам идёт не просто японский аристократ, но и фактический офицер другого государства. Русский офицер.

Осознать себя в этом качестве после нескольких месяцев обучения в ВКШ было довольно забавно. Бытие русского кадета – это не только обучение воинским наукам. Посещая лекции, занимаясь на спортплощадках и полигонах, изучая бальные танцы и этикет, законы государства и иностранные языки, молодые кадеты выковывали в себе нечто, что по примитивнейшей аналогии можно было бы назвать внутренним стержнем. Нечто, основанное не на древности и родовитости происхождения, но не менее благородное духом.

Предполагаю, что в решении облачиться в парадную школьную форму было нечто мальчишеское. Вышитые серебром вензелем буквы «К» на узких чёрных погонах, вызывающе белое сукно мундира и брюк, золото хулигански повязанного аксельбанта на правом плече – всё это было своеобразным вызовом, красной тряпкой, привлекающей внимание и содержащей в себе посыл. Мол, идите вы все на…

Пренебрежение традициями не могло пройти для меня безнаказанно – заранее назначенный приём у владыки Островной империи предполагал, что юный аристократ проявит достаточное уважение и будет соблюдать все предписания. В том числе и в одежде. Но я знал, что всё это лишь постановка, основной целью которой является лишь завуалированное предложение из разряда тех, что не подразумевают отказа. И не собирался играть по навязанным мне правилам.

Забавно. Оказалось, что насмешки судьбы не различают общественного положения – Императору предстоял неприятный сюрприз, ведь последний из рода Хаттори более не владел тем, из-за чего, собственно, и начался весь сыр-бор.

Погружённый в свои мысли, я размеренно шагал по парку из покрытых инеем деревьев с изящными снежными шапками на ветвях до тех пор, пока мои сопровождающие не вывели меня к подножию широкой лестницы. Шероховатые каменные ступени, начисто выметенные и оттого вполне безопасные, вели наверх, в одно из зданий дворцового комплекса. Усечённую пирамиду строения разрезали декоративные скаты крыш, прикрывающие окна и галереи как от солнечного света, так и от проливного дождя. Во всём, что окружало меня, ощущался оттенок величия и силы. Оно словно ложилось на плечи, стесняя движения и не давая дышать полной грудью.

– Я помню те времена, когда Эдо был молод и не столь могуч. Иэясу-сан потратил годы на то, чтобы привязать источник Силы к крови рода, – шепнул дедушка, незримо касаясь моих волос и взъерошивая их до состояния вороньего гнезда. – Соскучился, внучек?

– Деда… – мысленно выдохнув, ответил я, улыбаясь дуновению холодного зимнего ветра. – Ты в порядке?

– Приятно, что ты заботишься о старике, – притворно растроганно всхлипнул дух Хаттори Хандзо. – Мне нужен был отдых после столь бурной разминки. Но теперь всё даже лучше, чем было до сих пор. Долго собираешься стоять? Мне не терпится посмотреть на вашего Императора. Чую, без разочарования не обойтись, никто на моей памяти не затмил Токугава Иэясу!

Мысленно усмехнувшись, я раскланялся с гвардейцами и занёс ногу над первой ступенью, но…

– Ты-ы-ы… – разъярённо прохрипел Такэда Харуки, появившийся откуда-то сбоку, прохрипел, неосознанно тыча в меня пальцем и делая порывистое движение. Багровое пламя его одежд взметнулось от излишне резкого движения и опало, наткнувшись на преграду – изогнутый клинок меча, предусмотрительно выставленный одним из Стражей.

– Господин Хаттори – гость его императорского величества и находится под его защитой! Остановитесь, Такэда-сама, прошу вас.

Возглас старшего из Стражей Императора привёл моего врага в чувство. Отступив назад, глава клана злобно оскалился, но сдержался, памятуя о том, насколько опасно пренебрегать правилами императорского дворца.

– Где мои сын и брат, Хаттори?! Где они?!

– Твой брат решил отправиться на ознакомительную экскурсию в горы. Людей там мало, зато воздух прекрасен… – насмешливо ответил я, открыто встречая его полный ненависти взгляд. – Хотите составить ему компанию? Но ведь тогда мы не поиграем в заложников. А вы так любите эту игру, Такэда-сан!

Но Харуки не услышал главного и потому снова взвыл:

– Где мой сын?! Где мой сын, Хаттори?!

– Там же, где и три тысячи твоих солдат. Поверь, все они получили достойные почести, – от насмешки в моём голосе не осталось и следа, только холодное спокойствие. – Он пал от моей руки, сражаясь как воин.

Не знаю, что двигало мной: раскаяние ли за бессмысленную и неправильную казнь или желание выказать врагу благородство. Не знаю и, наверное, не хочу знать ответа. Духовное совершенство приходит со временем, и не всегда мы готовы к честности. Особенно с самим собой. Сказанная мною ложь тем не менее подействовала разрушительно.

Такэда Харуки выглядел… жалко. Побледневшее и вытянувшееся лицо, потухшие тёмные и безжизненные глаза, дрожащие тонкие губы… Но даже в таком состоянии он оставался собой: потомственным аристократом и главой клана.

Метаморфозы, вызванные усилием воли, неуловимо быстро изменили его лицо, превращая в холодную маску. Пробитая эмоциями брешь затянулась, и на меня взглянул уже не человек, а нечто куда более страшное. По-настоящему страшное. Так выглядят идолы первобытных языческих богов – равнодушно и кровожадно одновременно. Сузив глаза и сжав кулаки, я нарочито медленно завёл руку за спину и обхватил ею рукоятку танто, покоившегося в ножнах, заткнутых за ремень портупеи.

– Вот видишь, Ючи, а ведь я был прав, когда предложил тебе прогуляться перед сложным разговором. Так у нас появился шанс разнять этих драчунов до того, как в очередной раз бессмысленно пролилась ненужная кровь…

Он ещё говорил, когда Стражи слаженно опустились на одно колено, низко склонив головы в вычурных шлемах. Он ещё говорил, когда я и Такэда синхронно повернули головы на звук его властного старческого голоса, против воли внушающего желание повиноваться и… служить.

– Ваше величество… – низко поклонился Харуки, успев отреагировать раньше меня. – Я прибыл по вашему зову.

А я замер соляным столпом, сердцем предчувствуя очередные неприятности. Потому что на лестнице стояло двое: Император и мой бывший сюзерен, Маэда Ючи…

И в голове отчаянно билась всего лишь одна мысль: как он опередил меня?

* * *

Судьба насмехается над всеми, но её шутки особенно жестоки к тем, кто возомнил, что способен предусмотреть любое развитие событий.

Стройный и логичный план, составленный перед визитом во дворец Императора, трещал по швам и рассыпался буквально на моих глазах. Мною было учтено множество факторов и несколько наиболее вероятных исходов. И, чёрт побери, план был хорош.

Был. Потому что в расчёты вкралась ошибка. Я ошибся в одном человеке, в его мотивациях и способностях, не смог предугадать его поступка, потому что он противоречил всему, что мне было известно о моём бывшем сюзерене. Точнее, как оказалось, не таком уж и бывшем…

– Вассалитет – это древняя, хоть и давно позабытая в нашей стране традиция. Сейчас все предпочитают нечто более гибкое. Союзы, альянсы… Однако я рад, что Империя восходящего солнца по-прежнему рождает верных долгу буси, – согласно кивнул Император, вольготно расположившийся в глубоком плетёном кресле. Одном из многих, что широким полукругом занимали центр зала Девяти Лотосов.

Восседающий по правую руку от него Маэда Ючи только что закончил свою пламенную речь, согласно которой он мог немедленно прекратить войну. Для этого Ючи достаточно было лишь отозвать войска своего воинствующего вассала. И утихомирить некоего молодого юношу, на чьи плечи столь рано пала тяжкая ноша ответственности за угасающий род.

– Внук, кажется, мы что-то пропустили? – заинтересованно протянул дедушка Хандзо. – Речи этого человека в некоторой части разительно отличаются от тех, что он произносил утром.

Тем временем Император прервал короткую театральную паузу и продолжил:

– Вот уже полгода как империю сотрясают отголоски братоубийственной войны. Моё сердце страдает оттого, что не в моих силах остановить эту кровопролитную схватку. Собравшись сегодня здесь, по моему зову, вы оказали мне уважение, и я не вправе просить о большем. И лишь выражу свою обеспокоенность о тех, кто может стать новыми жертвами бессмысленной и жестокой войны. Не мне призывать вас к примирению. Но я могу стать тем, кто встанет промеж вас и поможет услышать друг друга сквозь пелену мести и ненависти.