Выбор клинка

Осмыслив услышанное, я порывисто встал из занятого мной кресла. Располагавшееся в отдалении от остальных, оно было выбрано как попытка отделить себя от всех участников приёма, но наглая ложь Ючи перечеркнула всё на корню. Увидев моё движение, сюзерен недовольно нахмурил брови и хотел уже что-то сказать, но Император прервал его лёгким движением руки и произнёс:

– Юности свойственна поспешность и открытость. Думаю, «Священному Ветру Хаттори» есть что сказать. В этой войне он потерял значительно больше, чем все остальные. Проявим уважение и выслушаем Леона, главу рода Хаттори.

Встретившись со взглядом этого маленького старика, внешне абсолютно не похожего на истинного владыку Империи восходящего солнца, я с благодарностью кивнул и, сделав несколько шагов, остановился перед ним, чётко соблюдая установленное традициями расстояние.

Расшитое хризантемами чёрное кимоно Императора – по центру; по левую руку от него – родовые багровые цвета молчаливого Такэда; а справа – белоснежные одеяния Маэда. Ощущая, как на мне с неслышным стальным скрежетом скрестились сразу три взгляда, я медленно опустился на пятки, сложив руки на бёдрах.

– Нет уважения, внук. Внешне всё правильно, так, как и должно. Как должно для самурая. Но в тебе нет к ним уважения. Это… неправильно, – едва слышно прошелестел голос дедушки.

Принятое решение жгло меня изнутри и уже не казалось столь необходимым. Поддавшись эмоциям, что вспыхнули во мне после предательства, я лишил себя возможности принять трезвое и рассудительное решение. Дедушка Хандзо ошибся. Я уже давно перестал быть самураем, хоть и продолжал цепляться за впитанный костным мозгом кодекс.

Пришло время признать то, кем я стал. И научиться извлекать из этого пользу.

Выхваченный из ножен танто ярко сверкнул в воздухе и глухо вонзился в доску из морёного дерева. Стон лезвия ещё звучал в воздухе, когда в него вплелась моя тихая, отчётливая речь:

– Вы говорили о бессмысленной жестокости и жертвах. И не упомянули об алчности. Алчности, что взыграла в сердцах Такэда, затмив для них понятия чести. Не упомянули о долге. Долге, согласно которому воины Маэда и Хаттори отдавали свою жизнь, защищая то, чему они преданы, то, что они любили…

– Леон! Прекрати это немедленно! – не выдержал Ючи, порываясь встать, но вновь был удержан движением длани Императора.

– Пусть он говорит. Это его право, – так же тихо, как я, проронил владыка империи. – Он оплатил его болью и кровью. Пусть говорит.

– Вы назвали войну бессмысленной и тем почти обесценили её жертвы…

– Ваше величество, Леон не ведает, что творит… – Ючи вновь попытался заговорить, растерянный и даже слегка напуганный. Казалось, он искренне переживал за меня. – Остановите его. Он ещё молод и горяч и не знает…

Но Император только кивнул мне, предлагая продолжить речь. Его старческое лицо озарили отблески жёсткой улыбки правителя, который так долго желал услышать правду и вместе с тем желал покарать смельчака. От волнения в горле пересохло, а на губах словно образовалась сухая корка. Держа спину идеально прямо, я прикрыл лицо ладонями и глухо закончил:

– Эта война закончится воздаянием. В тот день, когда последний из тех, кто её развязал, покинет этот мир, тяготимый раскаянием за содеянное и терзаемый болью потерь. Наши враги будут искупать свою вину страданиями. В том моё слово. И раз мой господин против этой войны… я ему не слуга!

Лезвие танто со звоном преломилось, так и оставшись торчать из деревянной половицы. Бережно сжав рукоять кинжала в ладони, я губами коснулся обломка клинка и только после этого глубоко поклонился Императору. Он улыбался. Понимающе и сочувственно.

– Мне больше нечего сказать вам, ваше величество. Ронин из рода Хаттори более не смеет отвлекать вас от разрешения важных государственных дел и просит дозволения покинуть дворец.

– Ронин из рода Хаттори волен делать то, что он пожелает. Если сегодня Маэда и Такэда заключат долгожданный для страны договор, то он должен хорошо для себя уяснить: моё недовольство падёт на того, кто осмелится нарушить необходимый для страны мир.

– У меня могут отнять землю. Но никто не в силах лишить меня чести… Даже вы…

* * *

Одним из неотъемлемых свойств человеческого духа считается стремление выйти за рамки ограничений. Так было от начала времён и так будет до конца человечества. Не зря у многих народов бытует поговорка: правила создают для того, чтобы их нарушать.

Из века в век социум старался обуздать это стремление, придумывая страшные кары для тех, кто осмелится нарушить законы или традиции. Изгнание можно отнести в разряд самых гуманных наказаний. Преступнику сохраняли жизнь, давая ещё один шанс. Ещё один шанс вдали от дома.

Вырванные с корнями, изгои странствовали по миру: гибли или после долгих поисков обретали новый дом, путешествовали в поисках новых знаний или просто сражались во имя чужих, но взамен уплаченных интересов. Порой в изгнание отправлялись целые народы. И зачастую участь их была незавидна.

Однако встречались и такие, что смогли сохранить свой уклад жизни и культуру даже спустя столетия изгнания…

…Каждое её путешествие завершалось пробуждением в реальности. Участи шаманов, как, впрочем, и прочих сноходцев этого и других миров, нельзя не сочувствовать. Обретая доступ в иные миры и блуждая тропами Межреальности, они каждый раз рискуют своей жизнью – ведь шанс не проснуться чрезмерно велик. Так происходит всегда: за великую Силу приходится платить соответствующую цену.

Веки Иланы затрепетали – медленно, неуверенно, словно крылья бабочки, стряхивающей с себя сонное оцепенение перед первым взлётом. Тихое и ровное дыхание шаманки сбилось с ритма. Девушку неожиданно выгнуло дугой – настолько резким и глубоким оказался её первый, самый жадный глоток воздуха. Сев на больничной постели, Илана непонимающе оглянулась.

Белые кафельные стены просторной палаты, освещённой одним только солнцем, проникающим сквозь два широких, почти во всю стену, окна; кремово-бежевая и абсолютно нейтральная по форме мебель, блестящий хромом штатив, с закреплённой на нём капельницей; пахнущее мятной свежестью белоснежное постельное бельё…

Дверь в палату, расположенная в дальнем от кушетки углу комнаты, мягко отворилась. Просунувшаяся в образовавшуюся щель голова радостно затрясла чёрными как смоль кучеряшками и, поправив пальцем сползающие на кончик носа щегольские очки в золотой оправе, громогласно возопила:

– А вот и наша Спящая Красавица! И у меня для вас две новости. Как водится: хорошая и плохая. С какой начинать?

Илана задумчиво склонила голову набок, наблюдая за тем, как кучерявая голова плавно трансформируется в невысокого, чуточку полноватого мужчину средних лет в больничном халате. Отсутствие у него неизменных для врачей атрибутов (тот же стетоскоп ей казался обязательным) сразу навело девушку на нехорошие мысли, и она подозрительно сощурилась:

– Будет прекрасно, если вы сначала представитесь. И ответите на несколько моих вопросов. Новости подождут. Особенно плохие. К обвалу торгов на Токийской бирже, например, я пока ещё морально не готова. Только после кофе в постель!

Тем временем мужчина спокойно прошёл практически через всю палату и жестом фокусника извлёк из-за спины небольшой аккуратный букет из пяти роз – трёх белых и двух бордово-красных. Небольшую заминку вызвал поиск подходящей вазы, но неожиданный посетитель, после недолгих колебаний, предпочёл попросту аккуратно уложить его на тумбочку рядом с кушеткой девушки.

– Леон попросил передать вам именно этот букет. Он называется «кровь на снегу», – мягко улыбнулся визитёр, щёлкнул каблуками и слегка склонил голову: – Честь имею представиться, Олег Кац, представитель ЧВК «Сибирский Вьюн». Отвечаю за вашу безопасность.

Укутавшись в одеяло, девушка сцапала букет, окунулась в него лицом и поудобнее устроилась на кушетке, неосознанно поджав под себя ноги.

– Благодарю вас, господин Кац, – мелодично пропела она, вдоволь надышавшись цветочным ароматом и с сожалением отрываясь от зажатого в руках букета. – Вы можете рассказать, как я здесь оказалась?

– Только в общих чертах. Один из моих младших командиров обратился с просьбой об обеспечении безопасности для впавшей в кому принцессы эвенкийского союза племён. Поскольку нас издавна связывают узы братства, я не мог отказать ему в столь малом одолжении. Однако спустя всего день ваше состояние чудесным образом стабилизировалось и перешло в стадию обычного сна. А просьба насчёт букета так и вовсе поступила всего пару часов назад.

– И всё же есть какая-то причина, по которой вы ждали моего пробуждения, – неожиданно сделала вывод Илана и вопросительно посмотрела на удивлённо кашлянувшего Каца. – Это же очевидно! Не будь её, со мной разговаривал бы один из ваших подчинённых, а не глава ЧВК. Гена о вас рассказывал.

– Леону стоит поостеречься с вами, молодая госпожа, – шутливо заметил Олег. – Вы правы. Эта причина в количестве дюжины людей находится сразу за территорией клиники. Они утверждают, что прибыли на ваш зов, дабы преклонить колено и верно служить вам.

В палате вновь раздалось удивлённое покашливание – настал черед Иланы скрывать своё изумление. Ради справедливости стоит заметить – оно было значительно более сильным.

– Мои бойцы сумели договориться и не вступать в конфликт с ними, но… Эти люди весьма настойчивы в желании увидеть вас воочию и пригрозили силовой акцией, если почуют подвох и неисполнение обязательств с нашей стороны. Поэтому ваш покорный слуга сейчас здесь, в надежде, что вы сможете внести ясность в сложившуюся ситуацию.

– Смогу, – задумчиво произнесла девушка после недолгой паузы. – Пригласите ко мне их старшего. Если я права в своих предположениях, у него на шее должно быть приметное ожерелье из медвежьих когтей.

– Приятно иметь дело с человеком, понимающим суть нашей профессии. Однако это ещё не всё. Вам рассказать те самые новости? – степенно кивнув, ответил Олег.

– Раз они настолько важны, я, несомненно, хочу их услышать.

– Начать стоит с плохой: ваша одарённость более не секрет для князя Морозова. Проведённый вами ритуал, принцесса, создал возмущения Силы такой мощности, что не мог остаться незамеченным. СБ клана Морозовых имеет предписание немедленно сопроводить вас в Ледяной Пик сразу же после выписки. Боюсь, что ни я, ни мои бойцы не в силах будем воспротивиться воле князя.

– После таких известий сложно рассказать мне что-то хорошее… – пробурчала девушка, ещё сильнее прижимая к себе букет и пачкая губы в цветочной пыльце.

– Леон официально заявил о вашей с ним помолвке. – Кац ослепительно улыбнулся и очередным жестом фокусника извлёк из кармана халата небольшую бархатную коробочку: – Не желаете посмотреть на колечко?

Глава 5

Нюансы законодательства

«…Опричный приказ был учреждён в Царстве Русском в XVI веке – в те нелёгкие времена, когда большинство боярских семей по-настоящему вошли в силу. Мощь аристократических кланов возросла настолько, что всё чаще и чаще голоса недовольных правлением Рароговичей сливались в гул непрестанного ропота, эхом раскатившегося по всему необъятному царству.

Всё это происходило на фоне беспрестанной междоусобной войны между боярскими семействами. Зарево пожаров и последствия разорения многих земель Рароговичи могли наблюдать даже из своих палат. Царство шаталось, не в силах обрести покой и мир, – недовольных следовало заткнуть, пока они не стали мятежниками, а чрезмерно воинствующих властолюбцев – приструнить.