Танец с Клинком

Прозвучало наивно и слегка по-детски. Но это временно успокоило её. На несколько секунд.

Слишком много мыслей…

На смену тревогам пришла ревность, ворохнулась и выразила робкий протест против формата сложившихся отношений. Алексе нравилось думать о себе как о будущей жене Леона, но… Ей, как и многим девушкам, хотелось быть единственной и неповторимой. А получалось только неповторимой. Патриархальное устройство мира и брачные традиции в этом плане совпадали в большинстве стран мира – полигамные браки в среде аристократии считались нормой и вряд ли могли кого-то удивить. Бладштайнер предстояло стать первой. И она уже знала о наложнице, той самой китаянке, из-за которой произошло столько всего…

– Сучка! И он тоже хорош! Пригрел змею! – раздражённо фыркнула Алекса себе под нос. Следом вспомнилась госпожа Астахова, с которой она провела незабываемые дни в заключении. Ещё одна… претендентка! – Альфа-самец!..

Остатки сна улетучились. Бесцеремонно сняв с себя руку, она села на кровати и мстительно стянула с парня его часть простыни, служившей им укрытием от ночного холода, по капле проникающего сквозь приоткрытое на проветривание окно. Леон сонно заворочался и, перевернувшись на другой бок, сграбастал в объятия подушку и вновь удовлетворённо засопел. Едва сдержавшись, чтобы не столкнуть его с кровати ногой (люлей-то получать не хочется!), девушка соорудила из простыни нечто вроде римской тоги и аккуратно выбралась из постели.

За прикрытым шторами окном игриво резвилась утренняя метель. Предрассветные сумерки исчезали под натиском восходящего солнца. Но его лучи ещё не пробились сквозь лесные чащи на горизонте, и небо по-прежнему сохраняло серо-стальные оттенки.

Зябко передёрнув плечами, Алекса отошла от окна и неохотно ступила босыми ногами на ламинат, начинавшийся за пределами комнаты. Сердце продолжало обиженно трепыхаться, не понимая: почему она должна делить любимого мужчину?!

– Такова наша бабская доля, – тоскливо сказала она сама себе, проскользнув в ванную комнату и замерев перед огромным зеркалом над умывальником. – Будь его отношения с Мэйли построены на расчёте, я бы…

Алекса осеклась, так и не договорив, понимая, что пытается солгать сама себе. Встретившись с отражением глазами, она укоризненно покачала головой и, словно почувствовав, что этого недостаточно, погрозила себе пальцем. Отражение послушно кивнуло и грустно поступило глазки.

Едва слышно щёлкнула дверь ванной комнаты. Девушка не успела даже дёрнуться, как Леон оказался за её спиной и, приобняв за талию, шутливо укусил за мочку уха.

– Просил же разбудить, если проснёшься раньше меня. Плохая девочка! Непослушная! Ещё и покрывало забрала!

– Какая есть, – задрала она носик, подставляя шею под его мягкие губы, и изящно подняла руки вверх, давая простыни соскользнуть с обнажённого тела. – Доброе утро, любимый! Пора просыпаться…

Покраснев от некоторой двусмысленности своих слов, она сквозь смежённые веки наблюдала за тем, что отражалось в зеркале – то, как одна ладонь её мужчины плавно скользнула вверх, накрывая её грудь и жадно сжимая, а вторая стекла вниз, прячась меж её бёдер, раздразнивая и разжигая в ней желание…

Поток мыслей в сознании девушки значительно истончился. И вскоре ей уже вообще не хотелось думать. Потом. Всё потом.

Алекса наслаждалась моментом. Была любима. И любила.

* * *

Кавалькада рычащих двигателями мотоциклов бодро вкатилась в распахнутые настежь ворота загородной базы ЧВК «Сибирский Вьюн», привлекая к себе внимание не только часовых на вышках периметра, но и немногочисленного техперсонала возле ангаров и трёх десятков пехотинцев, занятых отрабатыванием навыков перестроения в условиях открытого боя. Стальные кони чуть сбавили скорость и неторопливо проехали всю базу насквозь. Было в этом что-то мальчишеское и хвастливое.

И неудивительно. «Эскадрон» кадетов ВКШ понтовался вполне естественно и без свойственной возрасту натуги. Юноши вели себя, как и полагалось дружной компании молодых аристо: они задирались, бахвалились и были готовы ответить на любой вызов, при этом не смотрели на всех свысока и общались вполне свободно, а не разговаривали через губу. Наёмникам «Вьюна» такое поведение даже нравилось. Особенно после нескольких поединков, прошедших с переменным успехом и минимальными травмами для проигравших участников.

Поэтому очередной визит оголтелой молодёжи был воспринят весьма радушно. Всеми, кроме начальства базы.

– Вы чего припёрлись?! У вас экзамены по алгебре на носу! – недовольно прокричал я, выглянув из ворот технического ангара. Моя перемазанная техническим маслом физиономия не предвещала прогульщикам ничего хорошего. – Вы готовиться должны, а не…

– А не участвовать в различного рода сомнительных боевых операциях одного нахального молодого хана, – холодно парировал единственный безлошадный всадник, соскакивая с бронированного двухместного квадроцикла «Витязь». – И раз уж поучаствовали, нам бы хотелось пожинать её плоды вместе!

Калашников, так и оставшийся за рулём, уже стянул с головы шлем и языком жестов сигнализировал: «Командир ранен».

Судя по всему, в голову, раз у рыжего столь отвратное настроение. Староста тоже снял шлем и явил собравшимся хмурое, не выспавшееся лицо с тёмными кругами под глазами. Видимо, в отличие от остальных, не стал игнорировать учебу и остаток ночи просидел над учебниками. В остальном его недовольно можно понять.

– Можешь и дальше дуться. Не поможет, – отрицательно покачал я головой, уверенно встретив его недовольный взгляд. – Это не у меня на шее две несовершеннолетние японки с непонятным статусом! На тебе ответственность. А значит, и в операциях можешь участвовать только в качестве вспомогательных сил! Ещё раз повторить?! Или мне для ясности придётся это вырезать у тебя на подкорке?!

Рыжий протестующе выпрямился и уже открыл рот для отповеди, когда прошедший мимо него Хельги со смешком хлопнул его ладонью под челюсть.

Лёхины зубы звонко клацнули, а сам староста обиженно взвыл: прикусить кончик языка ему довелось в прямом смысле слова.

– Иначе он бы не заткнулся, – повинился варяг, приближаясь и протягивая руку. – Рад видеть тебя, брат!

– И я тебя, брат!

Воинское рукопожатие за предплечье и хлопок по плечу уже стали привычными, хотя в первое время после знакомства с парнями я ещё иногда кланялся. Поприветствовав остальных, я с сожалением отметил отсутствие Савелия.

– Сколько он будет восстанавливаться?

– Не менее недели. «Каменщик» ранга Ветеран, пятая степень совершенства, не меньше. Мы его еле-еле пробили, – отозвался Калашников, ткнув в бок смурного Джучи. – Этот деятель вообще два раза промахнулся!

– Полтора! Вторая пуля прошла вскользь по наплечнику «голема»! – возмутился потомок Чингисхана, зло сверкнув глазами. – Ему просто повезло!

– Ты промазал и засветил позицию. А «каменщик» правильно подставился, – обрубил я, вспоминая этот эпизод из записей со шлемов. – Повезло Димке, который удержал защиту, попав под дружественный огонь!

– Так это рикошет был?! Ну, всё, луноликий! Не выпущу с полигона, пока десять из десяти сто раз подряд не выбьешь! – взвился наш техник, отвесив незадачливому стрелку подзатыльник.

С трудом сдерживая смех, я покачал головой, мысленно отметив то, с какой лёгкостью парни рискнули жизнью. И уже не в первый раз.

Диего и близнецы Харальдсоны торопливо поздоровались и… свалили в один из гаражей, укатив туда свои мотоциклы. Как оказалось, они сумели договориться с техниками о какой-то модернизации – уникальной, родом из Свободных Земель. Боюсь даже представить, во что превратятся их двухколёсные монстры.

Кастилец во время операции очень спокойно воспринял свою роль охранника при транспорте и тем заслужил мою признательность. Даже доводы не понадобились. На брифинге дель Кастильо безразлично пожал плечами и ничем не выдал разочарования, понимая, что бойцу его редкой специализации одного выстрела весьма сложно будет случайно не прикончить противника.

– Так, парни… Пока выдвигаетесь в штаб, мне с доспехом надо закончить. Буду через полчаса. Пойдём разбалтывать «молчи-молчи».

– Что? – хором и одинаково заинтересованно произнесли Лёха, Хельги и Димка.

– Да, парни, – спокойно подтвердил я. – Мы поймали контрразведчика империи! Бывшего контрразведчика.

Удержать в плену стихийного бойца ранга Учитель не такая уж простая задача. Но только если заморачиваться соблюдением конвенций, а в моём случае – ещё и нескольких законов Российской империи. Само собой разумеется, что ничем подобным голову я себе забивать не стал.

Благородному не пристало вникать в уложения, противоречащие его священному праву на месть. Этот весомый аргумент довольно успешно использовался в суде на протяжении уже не одного столетия. Пленённый наёмник сам нарушил с десяток законов. И я был вправе решать его судьбу самостоятельно. И терпеливо ждал полной разгерметизации шлюза, преграждающего мне путь к его одиночной камере.

Бетонированное помещение глубоко под землёй освещалось десятком ослепительно ярких ламп дневного света. Сделав шаг под его низкие бугристые своды, я с любопытством огляделся по сторонам, подмечая бронезаслонки в тех местах, где располагались акустические динамики. Помещение не могло похвастаться даже скромным убранством – только голый холодный бетон, вытягивающий тепло из человеческого тела, и толстые якорные цепи, надёжно приковавшие Учителя за руки в центре камеры. Стальные фиксаторы на полу удерживали его ноги возле колен и на щиколотках. Максимально неудобное положение тела ограничивало силу любых его попыток встать и даже просто пошевелиться.

Также в стенах камеры располагались излучатели генератора Саймона, способные превратить высокорангового бойца в слабосилка. Но, увы, ни среди бойцов «Вьюна», ни среди «Ушкуйников» не отыскалось специалиста, способного обнаружить в теле пленника корундовые импланты. И потому полагаться на одни лишь достижения техники мне показалось неразумным. На помощь пришла химия. И несколько любопытных методов психологического давления. Если б я знал, каких именно…

Наёмник выглядел отвратительно: худое и костистое лицо, словно вырубленное из пористого бледно-серого камня, иссиня-чёрные провалы глазниц, протянувшаяся изо рта ниточка слюны и пустой, ничего не выражающий взгляд.

– Досадно, – разочарованно проронил я, просматривая выданную мне охранниками распечатку, и неожиданно прозрел: – Музыка жанра brutal death metal?! Двенадцать часов непрерывного прослушивания?!

– Мне тоже показалось слегка чересчур, хан Хаттори, – с трудом прохрипел пленник, поднимая на меня выцветшие серо-голубые глаза и болезненно щурясь от режущего белого света ламп. – Но я не в претензии. Что с моими людьми?

Вопрос наёмника остался без ответа. Повернувшись к шлюзу, я жестом пригласил ожидавших возле него друзей войти и с благодарностью принял протянутые Лёхой документы, распечатанные на гербовой бумаге. Мы подготовились к разговору ещё утром и запаслись весомыми аргументами.

– Кононов Артур Григорьевич. Позывной – Арт. Тридцать восемь лет. В прошлом майор Главного разведывательного управления РИ, отдел контрразведки. Здесь указано, что вы были уволены из рядов подразделения в 20… году. Формулировка «с позором» говорит о многом. – Зачитывая вслух содержание грамоты, предоставленной филиалом Гильдии наёмников, я делал это скорее для своих спутников. – Стаж работы в Гильдии – семь лет. Безукоризненный и безупречный. Двенадцать завершённых контрактов класса «А». Браво!

«Эскадрон» сымпровизировал, с лёту подхватив настроение. Выстроившись полукругом, парни одарили коленопреклонённого наёмника негромкими аплодисментами. Без издёвки и иронии. Они уважали столь нерядового и достойного противника.