Моно логи. Том 2

Это было сказано таким тоном, что я растерялся. Эта фраза словно бы объясняла всё! Это звучало как "Сорок два", никак не меньше… И я ушёл…

Посидел за своим столом, ещё раз прибрался на нем, посидел снова, подумал… Огляделся вокруг. Будучи практикантом, я как-то особо не оглядывался по сторонам, некогда было, я был погружен в работу по самое не могу. А тут… оказалось, что в КБ сидит около трёх десятков человек. Компов всего семь. Остальные люди что-то читали, о чём-то переговаривались, некоторые что-то писали…

За одним из компов сидела моя наставница по периоду практики… Устав изнывать от тоски, я двинулся к ней.

– О! Кирилл! Как твои дела?

– Да вот, – тяжело вздохнул я, – Мне стол дали.

– А, ну это хорошо.

– А вы что делаете?

– Да вот, "Клюкву" рассчитываю.

В моей душе вёе перевернулось и упало. Ведь это я рассчитал "Клюкву"! Моя схема не была идеальной, но она была хорошей! Мне все так сказали! Мою схему приняли к работе и передали дальше, выше! Ведь прошел год, целый год! За год "Клюкву" уже должны были изготовить и принять на вооружение! Как же так?

– Так ведь я ж её год назад рассчитал, – осторожно спросил я, – Неужели все плохо оказалось?

– Не, все нормально было. Хорошая схема, рабочая… Её передали конструкторам, чтоб они сделали корпус, и оказалось, что они его уже сделали.

– В смысле? – не понял я.

– Ну, пока мы тут рассчитывали начинку, они корпус уже сделали. И, само собой, начинка в корпус не влазит. Приходится переделывать…

Я потряс головой, пытаясь осмыслить. Мало того, что я должен свети к минимуму аберрации в схеме и при этом не сделать прицел размером с автомобиль, так я, оказывается, ещё должен уложить его в заранее задуманный кем-то корпус???

– А почему так?

– Бардак! – лаконично ответила моя наставница и углубилась в какие-то расчеты.

Я дотерпел до обеда. После обеда я подошёл уже к ведущему инженеру, второму человеку в КБ.

– Иван Иваныч, тут такое дело… Что мне делать-то? Чем заниматься? Над чем работать?

– Не понял? – удивился он, – Тебе что, стол не дали?

– Дали! – упал духом я.

– А в чём вопрос-то?

– Ну… Я… Что я должен делать?

– Ну как что? Тебе же стол дали!

Я сдался! Я опустился за свой стол, достал из сумки Пола Андерсона и углубился в чтение, время от времени поглядывая по сторонам. Пытаясь понять, кто же здесь что делает.

За неделю, что я выдержал в этом островке совка, я понял, что делают что-то от силы 5 человек. Те, кому достались компы, да и то не все, ибо компов было 7, а работников – пять. Остальные двое весь день раскладывали пасьянсы.

На второй день "работы" я обратил внимание на женщину, сидевшую напротив меня и читавшую газету. Поймав мой взгляд, она стыдливо спрятала газету под стол, ну а я, последовав ее примеру, спрятал под стол книгу (предыдущим вечером я сходил в библиотеку и затарился как следует). Она выждала минуты три и вновь достала газету… Я вновь достал книгу и свою соседку решил больше не смущать.

И вот так текли дни…

Каждый день в 11-40 открывалась дверь в КБ, в дверь вбрасывался здоровенный ящик, и зычный голос вещал: "МУУУСОООР!" Первое время меня это безумно удивляло, а потом я понял, что здесь всё происходит по часам. В 9 утра работа начиналась по звонку, причём на работу все приходили не раньше 8-55. Меня, приходившего в 8-40, приходившая в 8-50 начальница окидывала очень удивленным взглядом и не раз спрашивала, а чего я так рано прихожу…

Много позже я узнал, что те, кто приезжали на работу на своих авто, парковались поблизости и сидели в машине до последнего, перешагивая порог КБ ровно в 9 утра!

В 12-30 по звонку, как дети в школе, все сотрудники вставали и строем шли обедать! Все как один, в едином порыве! Само собой, возвращались все ровно в 13-30, не раньше!

В 17-50 народ начинал собираться. Паковались, одевались и вставали у двери в ожидании звонка. Ровно в 18-00 звонок, все выходят и растворяются в толпе!

Говорят, что однажды директор ЦКБ ровно в 18 часов караулил сотрудников под дверью. Звонок прозвенел, все ломанулись, а там господин Попов, который, окинув подчиненных взглядом, изрёк: "Про премию забудьте!" Кто-то робко возразил: "За что?" и тут же получил развернутый ответ: "Рабочий день у вас до 18-ти. Ровно в 18-ть вы вышли за пределы своего КБ. Значит, как минимум пять минут у вас ушло на то, чтобы собраться и одеться, а, может, и больше! А по трудовому договору вы должны работать ровно до 18-ти! Работать, а не пинать балду". Говорят, был скандал, вмешался профсоюз, но Попов был непреклонен, и все как один лишились премии!

Ах да, в 11-40 выносили мусор! Мусорщик закидывал в КБ коробку, все вываливали в неё хлам, и коробка исчезала.

Каждые 15 минут мужское население КБ вставало и уходило курить. Не курящий я тихо завидовал им и сходил с ума от скуки: делать там было абсолютно нечего, но всех вокруг это ничуть не волновало. Народ сидел, спал, негромко болтал, единицы – работали, в пятый раз переделывая схему "Клюквы", а счастливые обладатели компов – раскладывали пасьянсы, равно как и начальница отдела.

Кстати, у ведущего инженера компьютера не было. Он относился к числу людей, предпочитавших спать.

Всё это здорово напоминало работу рабов на плантации, которым, при этом, абсолютно нечего делать! Ах да, забыл сказать, с 9 до 12-30 и с 13-30 до 18-ти сотрудники не имели права покидать здание ЦКБ! На меня, сновавшего туда-сюда и имевшего по блату свободный пропускной режим, поглядывали с дикой завистью и, кажется, планировали устроить тёмную и отобрать вожделенный пропуск!

Кстати, о пропусках. Пройти на завод можно было через три проходные. Одна из них находилась в центральном здании завода, и через неё допуск был далеко не у каждого. Со временем он появился у меня, просто потому, что мне случайно ляпнули на пропуск не ту печать, что тоже многое говорит о нашем режимном учреждении, но речь не об этом. Просто попасть в главное здание завода можно было, пройдя на территорию через ЛЮБУЮ из двух других открытых проходных и войти в него изнутри. Но с парадного хода – не приведи господь, если у тебя на пропуске не стоит вожделенный кленовый листочек, символ власти и того, что тебе можно ходить везде!

На выходе с завода всех шмонали. Проверяли сумки, правда, когда я однажды всё-таки принёс на завод фотоаппарат, его обнаружили у меня в сумке, спросили, что это такое, и, получив закономерный ответ, кивнули и отстали. Как стало ясно позднее, весь этот шмон был направлен не на выявление шпионов, а просто на отлов расхитителей заводского имущества, коих было вагон и маленькая тележка. С завода пёрли всё, что плохо лежало! То, что лежало хорошо – перекладывали плохо и тогда уж пёрли!

Однажды моя мама (а она на этом же заводе в поликлинике народ врачевала) купила таз. Да, обычный эмалированный таз весьма приличного размера. Было это ещё до моей работы в ЦКБ… И вот мама попросила меня заскочить на завод и таз этот забрать.

Время – полдень. Я иду через проходную, что само собой уже странно, свободный допуск то далеко не у всех. И иду с тазом! Контролёрша придирчиво осматривает меня, затем таз, и спрашивает:

– Это что?

– Фотонный отражатель! – рапортую я.

– Проходите!

В этом был весь завод и подотчётное ему ЦКБ.

А ещё одна история с воровством случилась с год назад, о ней я узнал от мамы, которая и лечила пострадавшую… Обед. Через весь завод идёт мужик, несущий в руках CRT-монитор дюймов так 21-22. У самой проходной случайная женщина-инженер интересуется у него: "А куда это вы монитор понесли?" Мужик без разговоров швыряет в неё монитор и исчезает в неизвестном направлении. Монитор – вдребезги, у женщины – сотрясение. Мужика так и не нашли. А ведь он мог ответить любую ерунду! Как старики-разбойники: "Несу монитор на реставрацию!" – и всё, она бы наверняка от него отстала, ибо она потом и сама не знала, зачем она спросила, куда это он прёт монитор.

Особо интересно было наблюдать на проходной мою маму… Она на заводе вот уж 25 лет, и это уже само по себе накладывает определенный отпечаток, а в сочетании с её властностью и решимостью – это вообще гремучая смесь.

Однажды одна моя подруга должна была встретить мою маму на проходной, дабы кой чего у не забрать. Поскольку она её никогда не видела, я её проинструктировал следующим образом: "Ищи самую пробивную женщину. Менее заметная примета – трость".

После этой встречи, Наташа, смеясь, пересказывала события того дня.

– Стою на проходной. Все выходят, показывают пропуска, протягивают сумки для досмотра. И тут голос: "Какой пропуск? Ты что, не видишь, я иду!" Сомнений в том, кто это, уже не возникало.

Но что-то я ушел от темы: рассказывал-то ведь о своей работе в ЦКБ…