Дневники. Книга первая

– Так чего поступать то передумал? Крови вроде не боишься.

– Бумажки писать не люблю. Думал, выучусь, буду людей лечить, а оказалось, придется журналы, отчеты, отписки-расписки, – Кирыч кивнул на журналы, лежащие на столе перед хирургом.

Сергеич басовито засмеялся:

– Твоя правда Кирилл, ой верно подметил, чертяка. Ладно, беги давай.

– Ну, я побежал?

– Беги, побегун, и завтра не приходи, не пустят. Петровна дежурить будет.

– Понял. Спасибо.

Выйдя на улицу, Кир махнул рукой Женьке, который успокаивал тетю Лину по телефону, и побрел домой.

«Эх, Катейка, Катейка, наворотила делов», – подумал Кирыч, удаляясь в темноту улиц.

Дневники Кирилла

Часть шестая

Катейку, на удивление Кирыча, промариновали в больнице две недели. Три раза провели полное обследование, чтобы исключить скрытые травмы, отследить динамику. В общем, Катейка попала.

Кирыч по утрам ездил в институт, а потом летел в больницу. Катейка в палате так и лежала одна и от одиночества ее просто бил форменный психоз. Кирыч каждый день выслушивал ее гневные тирады в адрес «маньяков, которые только на анализы из нее выкачали крови больше, чем есть в ее организме» и «садисток, сделавших в ее великолепной заднице, лишних дырок». Кирыч смеялся и говорил, что теперь Катейка может работать в любом ресторане. Должность дуршлага ей была обеспечена. Девушка от этого еще больше бесилась, и Кирыч получал порцию в свой адрес. Потом девушку отпускало, и их беседа перетекала в привычный обоим трёп. Все было как всегда, только место беседы воняло хлоркой и периодически Катейку вызывали на очередной укол.

Сегодняшний день не был исключением. Девушка рвала и метала, Кирыч пошутил, что дуршлаг из ее задницы попадет в книгу Гиннеса как самый злой. Катейка показательно обиделась и замолчала, сказав, что не вымолвит в присутствии такого жестокого человека ни слова. Кирыч пожал плечами, то ли соглашаясь, то ли поддерживая игру больной подруги.

Выждав стандартные пять минут, Кирыч решил рассказать о том непонятном взгляде. Катейка сразу навострила уши, Кирыч заговорил о таинственной Н., как ее сразу же окрестила девушка. Причина ее удивления была понятна – последний год Кирыч переживал разрыв с одноклассницей. Ну как переживал. Кирыч мстил. Причем делал это крайне изощренно. Он мстил не своей бывшей, а всему женскому племени, которое на него обращало внимание. А внимание он привлекал. Кирыч в Катейкиной табели занимал почетное второе место, естественно после Заи и мог выбирать. Благо выбор был всегда, но Кир пошел по пути мести. Каждая, кто проявлял в его адрес хоть какой-то намек на «покрутить романчик», автоматически попадала в «Тайную черную Книгу». Катейка была уверена, что она существует и так же реальна, как Солнце. В итоге, попавшая в эту книгу была обречена. Не раз и не два Катейка видела, с каким садизмом и дотошностью Кирыч разбирал подопытную по гайкам и винтикам, и в каждой детали находил изъяны. И озвучивал их в лицо. Катейка бы убила уже за десятую часть, но девушки почему-то слушали его, выли, истерили, но хотели, чтобы именно это представитель рода мужского был с ними. Последняя жертва получила вообще больше обычной программы. Первой ее ошибкой было то, что она решила затащить Кирыча в постель, второй – она ее озвучила и третьей – Кирыч об этом узнал.

Две недели жертва купалась в лучах славы, Кирыч каждый вечер звонил ей и приглашал либо в кино, либо в парк, где держась за руки, парочка медленно прогуливалась, болтая о всякой чепухе. Наташа, вроде так звали бедняжку, уже вовсю ликовала. Спор был почти выигран, крепость пала и оставался последний шаг – затащить этого женоненавистника в постель.

Случай представился: родители Наташи уехали на неделю, оставив свою дочь одну. Вечерние прогулки сменились чаем на кухне под тихую музыку и просмотром фильмов в темноте девичьей комнаты. Во время которых девушка ненароком прижималась к Кирычу в «особо страшные» моменты. Неизменным было лишь одно – в 22 часа Кир прощался и уходил домой. Но все пошло не так в пятницу. Кирыч позвонил сам и предложил посмотреть очередной ужастик. В десять вечера он не ушел, а продолжал сидеть рядом с девушкой и даже, какой прогресс, нежно поглаживал девушку по ладони, лежащей на его колени.

«Созрел!» – пронеслось в голове Наташи и в глазах ее заиграли чертики. Кирыч еще плотнее придвинулся к ней и прошептал, что его родители уехали на дачу и торопиться домой ему не надо. Тихий шепот и губы, касающиеся уха, стали для Наташи зеленым светом. Резко повернувшись к Кирычу, она села верхом на его колени и потянулась к нему для поцелуя, но палец, легший на ее губы и отрицательное движение головой, ее остановило. «Да какого хрена происходит?» – мысленно возмутилась Наташка, и ее взгляд буравил глаза этого неприступного. Кирыч же уверенным движением взял девушку за затылок и притянул к себе так, что ухо девушки оказалось напротив его губ.

– Я хочу предложить тебе одну игру, – шептал его голос, – я хочу все сделать сам. Если твои руки попытаются расстегнуть хоть одну пуговку, я уйду. Согласна?

Девушка медленно кивнула. «Да и какая разница кто кого разденет», – подумала она.

Кирыч поудобнее усадил девушку на своих коленях и пристально посмотрел в ее глаза. Медленным движением он кончиком пальца провел по носу девушки, очертил контур ее губ и по шее опустился к первой пуговке на ее блузке. Медленно ее расстегнув, Кирыч приблизил свои губы к уху Наташи и шепотом, от которого у девушки по шее пробежали приятные мурашки, повторил свои условия. Почувствовав утвердительное движение головы, Кирыч едва коснулся губами Наташиной мочки.

А правая ладонь уже гуляла по спине девушки, опускаясь все ниже. Когда ее изучающий маршрут достиг ягодиц, Кирыч чуть отстранил девушку и его палец, едва касаясь кожи, снова лег на нос девушки, очертил контур ее губ, и продолжил свой маршрут по шее вниз. Вторую пуговку постигла участь первой. Дыхание девушки стало учащаться. Такая игра все больше распаляла её, а нежное прикосновение она ощутила уже на коже груди. Кирыч словно изучал ее тело. Его палец скользил по ажурной ткани, а Наташа чувствовала, как ее кожа начинает гореть от этой неторопливой ласки. Палец Кирыча достиг ложбинки между грудей девушки и чуть потянул лифчик в свою сторону. Наташа завела руки за спину, чтобы расстегнуть его, но в ухо девушки прозвучало твердое, еле слышное «нет», а руки сжала ладонь Кирыча.

– Ты помнишь наш уговор? – шепот сводил девушку с ума.

Как только она кивнула, её шею будто обожгло, едва ощутимые касания пальцем обострили ее чувствительность и от поцелуя девушку выгнуло.

Ладонь, сжимающая ее руки, исчезла, а губы снова очерчивали еле ощутимые касания. Вот они опускаются по коже, скользнули между грудей, и третья пуговка больше не соединяла две половинки ткани. Губы Кирыча коснулись подбородка Наташи и нежными обжигающими прикосновениями покрывали ее шею. Уперевшись руками в его колени, девушка выгибалась все сильнее и сильнее, ощущая, как нежное пламя приближается к ее груди.

Девушка дышала часто и глубоко, ажурная ткань лифчика давила на грудь при каждом вздохе. В голове творился полный хаос, а каждое касание этих губ вызывали еле слышный стон. От еле ощутимого прикосновения к носу, девушку стало колотить, рот ее приоткрылся, дыхание прервалось, когда нежные касания, очертив ее губы, двинулись ниже. Шея. Ложбинка. Пуговка. Блузка, больше не удерживаемая, скатилась по рукам. Кирыч притянул к себе девушку и чуть прикусил мочку. Наташка со стоном выдохнула и жадно задышала. Вдох-выдох, вдох-выдох… Губы пересохли, тело била конвульсия, глаза застилал туман. Кожа горела огнем, а проклятый лифчик мешал дышать.

Девушка чуть не задохнулась от удивления, когда рука Кирыча потянула ее голову за волосы. Девушка повиновалась этому движению, и ее тело стали осыпать жадные поцелуи.

Нежность сменилась агрессивным напором. Волосы, зажатые в кулаке, не давали даже шанса выпрямиться, а вторая ладонь уже сжимала грудь девушки. Губы Кирыча были обжигающими, они появлялись то на шее, то впивались в ткань лифчика. Девушка таяла в его руках свечой. Ее волосы уже никто не держал, но выпрямиться сейчас? Нет, ее тело было во власти этих рук, губы распахнуты, в прикрытых глазах поволока и только звук своего стона давал понять, что все ею испытываемое реально. А ладони Кирыча жили своей жизнью – одна гуляла по груди и шее девушки, а вторая медленно опускалась все ниже. С каждым пройденным миллиметром, девушку все больше колотило, а когда она ощутила его ладонь на промокших трусиках, единственное что она хотела – лишь бы это не прекращалось. Наташа, словно в замедленном кино расстегнула крючки лифчика и бросила его на пол, подставив под губы Кирыча свою грудь, но ничего не происходило. Руки до этого момента ласкающие ее больше не касались ее тела, губы не жгли поцелуями. Распахнув веки, она посмотрела на Кирыча. В ответ на нее смотрели ледяные глаза полные какой-то животной ярости.

– Я знаю, что ты спорила на меня. Ты проиграла.

Голос Кирыча прозвенел металлом в ее голове. Он сдвинул девушку на диван, еще раз посмотрел в глаза Наташи, которая хотела что-то ему сказать, но не могла найти слов.

– ТЫ ПРОИГРАЛА! Запомни этот момент.

Кирыч развернулся и ушел. Хлопнула дверь подъезда, а по щекам девушки покатилась первая слеза…

Катейка узнала про это через третьи руки. История к тому моменту обросла подробностями и исказилась. По одной из версий Наташка чуть ли руки на себя не наложила. А Кирыч молчал как рыба. Либо понимал, что перегнул, либо не считал нужным объяснять.

С одной стороны Катейка была готова убить Кирыча, но с другой… Кирыч был другом. И она видела, как его ломало после разрыва с Мариной. Слишком правильная девочка сломала что-то внутри Кирыча, и последовавшие за этим изменения в его характере Катейку очень напрягали. Нет, он остался хорошим другом для нее, но другим девушкам не повезло. Он ломал их как спички, отталкивал от себя своими поступками, но количество желающих «проверить свои силы в покорении этого дикого жеребца» меньше не становилось. А сейчас, сидя на больничной кровати, она поняла, что этот взгляд заинтересовал Киру неспроста. Лишь бы отвлечь от этого крестового похода.

– Так, меня выпишут, и я попробую поспрашивать у своих одногруппниц. Юлька точно отметается, а с остальными разберемся.

Кирыч кивнул. Катейка выглядела как заправский следователь. Глаза горят, нос по ветру. Потрещав еще минут десять, друзья попрощались до завтра – медсестра уже в пятый раз звала Катейку на очередной укол и прямым текстом отправляла молодого человека домой.

Дневники Кирилла

Часть седьмая

Кирыч лежал на одеяле и изучал потолок. Катейку со дня на день выпишут и это плюс. Женька, похоже, начал ревновать – это минус. Это даже проблема, причем Кирыча. Катейка может говорить ему что угодно, но Женька только больше заведется. Раз защищает, значит не без повода. А поссориться с Женькой и сохранить такие же отношения с Катейкой не получится. Ставить ее перед выбором не было смысла. А доказывать, что поползновений в сторону Катейки не было и не будет – бессмысленная трата времени. Кирыч перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. На душе было погано до безобразия. «Вот зачем эта стерва именно в это время поперлась выгуливать своего спаниеля?» – мысль колотила молоточком в затылок. Логика говорила, что это простое совпадение, но верить в это не хотелось.

Маринку он встретил, когда шел из больницы, погруженный в свои мысли. Она вылетела из подъезда летящей походкой, рядом семенил вечнотяфкающий кусок шерсти. Нет, Кирыч любил собак, но это недоразумение назвать собакой могли только специалисты и то, потому, что это не кошка.

– Привет, Кирыч. Как дела?

Звонкий голос остановил его, как удар в солнечное сплетение.

– Привет, живем, а как твои поживают?

– Мама в Германии с группой инженеров, папа завтра в Мадрид летит, а я завтра пойду пробовать в спецгруппу перейти, которая по усиленной программе учится. В общем, всё просто за-ме-ча-тель-но.

– По-здра-вля-ю, – выдавил Кир. – Мне некогда, пока.

– Чмоки-чмоки, Кирюш.

Скулы Кирыча свело до зубовного скрежета.

Маринка поскакала дальше, а Кирыч посмотрев ей в спину, понял, что настроение испорчено и поднятию не подлежит.

Родители-переводчики вложили в дочь все свои силы. Маринка была лучшей ученицей в классе, и свою жизнь распланировала заранее. Институт – хорошая карьера.

Кирыч в эту схему не вписывался и, как мешающий хлам, год назад, был выброшен из жизни. «Сперва надо готовиться к экзаменам, потом к поступлению и вообще, мне бабушка сказала, – раз не поступает с тобой, значит, уже готовится гулять на стороне». Эти слова сперва рассмешили Кирыча, но девушка, как оказалось, не шутила.