Изгнанник

– Привет, Иван! Это Вадим, вчерашний скрипач.

– Да, привет! Я тебя слушаю.

– Ты вот меня вчера даже не узнал, а я тебя очень часто вспоминаю. Ты ведь нам очень сильно помогал, мне и моему другу.

– Не припомню что-то.

– Помнишь, когда ты был пастухом в монастыре, двух бомжей и случай с козами?

– Помню.

– Вот я и есть – тот самый бомж, Вадим. Это не шутка.

Иван молчал. Он потерял дар речи. Изгнанник был доволен произведенным эффектом. Через час друзья встретились в кафе. Иван с большим удивлением и уважением смотрел на старого приятеля. Вадим рассказал ему все: и про монашек в поле, и про смерть Капитана, и про неудавшуюся месть Сергею, и про спасенного Павлика, и про отца Романа и работу при храме, и про замироточивший канон, и про Наташу, оказавшуюся дочерью Капитана и ставшую женой изгнанника, и, наконец, про скрипку и свое выступление в ДК.

– Вот, что сотворил со мной Господь! – закончил он.

В глазах Ивана на протяжении всего рассказа изгнанника горела искра, но при его последних словах почти сразу же появились боль и усталость.

– А я просто проклят этим Богом! – резко выпалил Иван – Ты вот из бомжей в люди выбился, на скрипке играешь, а я пять лет в монастыре трудился, да еще в женском, хотел здоровье поправить, и в результате мне только хуже стало. К тому же меня сильно обидели и унизили. И прошло уже полтора года, а я все это забыть не могу. Мне этот чертов монастырь до сих пор по ночам снится. И плохо мне постоянно. А гитару я бросил. Не потому что надоела, а потому что в таком состоянии просто не до нее. Вот так воздал мне Бог за мои труды! Я теперь и в церковь больше не хожу. Через год приехал в этот монастырь сестер повидать, так меня настоятельница выгнала и даже разговаривать со мной не стала. Правильно! Зачем с каким-то бывшим трудником разговаривать! Я же не благодетель, как этот Сергей! Был на правах скотины, терпел все, как скотина, и вылетел, как скотина. И никому до этого дела нет. А мне плохо все время! И от молитв толку нет никакого!

Вадим сочувственно смотрел на Ивана, не зная, чем ему помочь.

– А ты в психушку не хочешь лечь? – спросил он.

– Нет, не хочу – ответил пастух – Там залечат, заколют и сделают из меня «овоща». И будет мне только хуже.

– И что ты будешь делать дальше?

– А ничего, жить, как живется. Работать не могу в таком состоянии. Сижу на шее у родителей. Стыдно, а что поделать?! Я каждый день проклинаю этого Сергея, Арсению и Филимону. И на Бога я больше не надеюсь. А еще я ненавижу женщин – Иван говорил гневно, напористо и остановить его было невозможно – И духовника своего я бросил. И очень жалею, что ему доверял. Это он сказал мне – ты больной – живи в монастыре. Терпи все, и Бог тебе воздаст. А сам бы попробовал все это потерпеть! Это он меня не благословил в психушку лечь. А когда меня из этого монастыря выгнали, он хотел, чтобы я в другой пошел. А я ненавижу теперь эти монастыри!

Разговор еще продолжался долго. Иван смотрел на свою жизнь совершенно без оптимизма и любые попытки Вадима настроить его на положительный лад воспринимал исключительно негативно и даже немного агрессивно. Каким-то чудом изгнаннику все же удалось уговорить пастуха обратиться к отцу Роману, послушать совет старца.

– Ты получил мученический венец за свои труды в женском монастыре – сказал Ивану отец Роман – Ты пять лет трудился, не покладая рук во славу Божию, помогал сестрам, брал на себя их женские немощи, терпел их всех. Вот и получил награду. Значит угодны были Богу твои дела. А духовник у тебя был никудышный. Надо было другого искать. Теперь уж, что вышло, то вышло. Ложись в психушку и ничего не бойся. Тебя там вылечат и все у тебя хорошо будет. А в монастырь свой больше не езди. Игуменья тебя снова выгонит. Накажет их еще Господь. Он все видит.

В психиатрической больнице Иван пролежал целых четыре месяца и вышел оттуда совершенно здоровый. Он стал ходить в храм к отцу Роману и начал снова проявлять усердие к духовной жизни. У Ивана снова проснулся интерес к музыке. Он стал сочинять православно-патриотические песни и исполнять их под гитару. Вместе с Вадимом они играли дуэтом и, выступая в клубах, года за три постепенно получили широкую известность для определенного круга людей – думающих православных патриотов. Часто они выступали и на благотворительных концертах и нередко ездили на гастроли.

Иван рассмешил в метро одну симпатичную и очень милую девушку по имени Мария, и она сначала стала его подругой, а затем и женой. Мария была очень смешливой и идеально подходила такому шутнику, как Иван. Каждый раз, когда он изрекал, какую-нибудь шутку, его вторая половина сгибалась пополам от смеха. О своей ненависти к женщинам он совершенно забыл.

– Ты ее только в церковь не забывай водить – улыбаясь, наставил Ивана отец Роман – А не то помрет с тобой со смеху.

Вадим часто вспоминал всех своих погибших друзей, мать, отца. Он молился за упокой их душ и только, вспоминая Лену, сильно огорчался – за самоубийц в церкви не молятся. Изгнанник скорбел от того, что ничем не мог ей помочь.

Однажды он шел по рынку, посланный женой за продуктами. Была весна, и Вадим красовался в белом весеннем плаще. Кто-то бесцеремонно хлопнул его по плечу.

– Вадим, ты ли это?! – раздался знакомый голос – тебя совсем не узнать!

Перед изгнанником стоял Кузьмич.

– Кузьмич! Сколько лет, сколько зим! – Вадим обнял старого товарища – Какими судьбами в Москве?

– Да вот к сыну в гости приехал погостить. Уже неделю тут живу. Сына пять лет не видел. Ты так изменился! Как у тебя дела? Давно ты в Москве?

– Да у меня все хорошо. Жилье нашел, работу, женился.

Изгнанник поскромничал, не став рассказывать про свои музыкальные успехи.

– Я рад за тебя очень! Я очень рад, что мы встретились! Ты не поверишь, Вадим – собираюсь в дорогу, выхожу из дома, дай–ка, думаю, почтовый ящик проверю, гляжу – письмо. Ну я его в карман сунул, а в поезде прочитал. У меня просто слов нет! На-ка, сам почитай.

Кузьмич протянул изгнаннику конверт. Вадим, достав из него письмо, с интересом принялся его читать:

«Здравствуй, дорогой Виталий Кузьмич! Пишет тебе Лена. Надеюсь, ты помнишь меня. Мы бомжевали вместе с Вадимом. Ты часто помогал нам, и мы часто пили водку в твоем подвальчике. Ты не представляешь, как может повернуться судьба. И я решила написать тебе письмо про все, что у меня произошло. Я вас с Вадимом часто вспоминаю. Вы были единственными моими друзьями в моей старой бомжевской жизни.

Как ты знаешь, мы с Вадимом отправились путешествовать. Все лето мы шли, куда глаза глядят и, наконец, остановились на озере Селигер. На берегу озера мы построили шалаш и жили в нем. И вот однажды мы нашли на помойке рыболовные снасти, после чего ловили рыбу на самодельные удочки. А на другом берегу озера стоит монастырь. И что-то случилось со мной. И так вдруг тепло на душе стало… Это мне потом объяснили, что благодать Божья моего сердца коснулась, потому что я была готова уверовать в Господа Бога. Меня охватило раскаяние за всю свою жизнь: за то, что я жила неправедно, блудила, пила, воровала, в церковь не ходила… и так мне захотелось попасть в этот монастырь и начать новую жизнь, посвятить ее служению Богу!..

Вадим пошел в шалаш спать. А я, нарыдавшись, угнала чью-то лодку, положила в нее свою одежду, оттолкнула лодку от берега, написала Вадиму предсмертную записку, чтобы он думал, что я утопилась и не искал меня и пошла в монастырь. Я до сих пор не могу понять, где я взяла столько сил и решимости. Этот момент своей жизни я часто вспоминаю. Особенно, когда бывает тяжело. Я со всей силы оттолкнула охранника, который, видя, что я – бомжиха, пытался выгнать меня из монастыря и упала в ноги к настоятельнице, которая в этот момент находилась неподалеку.

– Матушка – плачу и кричу – возьмите меня в монастырь! Я не могу, я не хочу больше жить, как живу! Я хочу жить по-другому! Я проститутка, воровка, алкашка, бомжиха… Мне надоела такая жизнь! Возьмите меня в монастырь! Я хочу стать монашкой!

На мой крик сбежался весь монастырь: монашки, прихожане, паломники, охранники, священник, а я стою на коленях перед настоятельницей и реву.

В этот же день меня напоили, накормили, дали помыться, переодели и отвели в келью. Через полгода я стала послушницей, стала носить подрясник. Постепенно при помощи настоятельницы, священников и сестер я воцерковлялась. Я узнала, как правильно вести себя в храме, как причащаться, исповедоваться, как относиться к послушанию, стала читать Евангелие и православную литературу. Я очень многое в жизни поняла и очень на многое стала смотреть по-другому.

Я трудилась на разных послушаниях: на пасеке, в курятнике, на огороде и на трапезной. У нас очень хорошая настоятельница и замечательные сестры. Я очень рада, что пришла в этот монастырь. Ведь это в сто раз лучше, чем спать под забором и там сдохнуть от пьянства. Теперь моя жизнь наполнена смыслом и смысл жизни – в спасении души. Об этом знают только верующие.

Есть, конечно и минус. Монастырская жизнь гораздо тяжелее мирской. Много бывает искушений, плюс каждый день устаешь на послушаниях. Но я сама выбрала такой путь.

Совсем недавно был постриг. Я стала инокиней. Теперь у меня новое имя – Марина. Пока еще к нему не привыкла.

Кузьмич, я понимаю, что это маловероятно, но все же, если ты когда-нибудь встретишь Вадима, передай ему, что я очень часто его вспоминаю и всегда молюсь за него. Он был единственным мужчиной в моей жизни, с которым у меня были отношения. Он сирота, как и я. Кто же, если не я за него будет молиться?! За тебя я тоже молюсь. Не пей, ходи в церковь, задумайся о смысле жизни. Всех благ тебе! Да, хранит тебя Господь! Марина.»

Кузьмич что-то говорил, но Вадим его не слушал. Ленино письмо было, как гром среди ясного неба. От радости сильно колотилось сердце – Лена была жива.

– И откуда в этом хрупком, беспомощном создании взялась такая сила и решимость?! – с восхищением подумал изгнанник, представив Лену, что есть силы отталкивающую охранника и бросающуюся в ноги к настоятельнице – Что значит – призвал Господь монашествовать!

Через несколько секунд Вадима осенило – так вот, чьими молитвами я жив–здоров и все у меня так благополучно! И действительно, кроме Лены за меня было больше молиться некому. Спасибо ей! Теперь душа за нее спокойна.

Пообщавшись немного с Кузьмичом, изгнанник поспешил домой. Дома он написал Лене письмо обо всем, что с ним произошло – пусть радуется, что Господь услышал ее молитвы.

Однажды произошел еще один интересный случай. Вадим и Иван стояли на платформе Ленинградского вокзала в ожидании поезда. Им предстояло выступить на концерте в Санкт-Петербурге.

Стоял теплый весенний вечер. Снег давно растаял. В душе было оживление, свойственное весеннему времени. Темнело поздно. Вадим и Иван с наслаждением вдыхали свежий весенний воздух. До отхода поезда оставалось почти два часа. Друзья выпили по бутылке пива. Спустя небольшое время сработал мочевой пузырь. Вадим и Иван пожалели денег на сортир вышли с территории вокзала искать место для справления нужды.

Возле вокзала сидели кучкой несколько бомжей. От них невыносимо воняло. На чумазых, заросших бородой и щетиной лицах, казалось застыло одно и то же желание – желание выпить.

Изгнанник, проходя мимо них, посмотрел на них сочувственно. От них веяло таким родным и знакомым, что в отличии от Ивана, он даже не поморщился от исходивший от них вони.

Бомжи посмотрели с завистью и любопытством на двух красиво одетых друзей с музыкальными инструментами в чехлах, висящих на их спинах.