Изгнанник

– К рабе Божьей Наталье ходил? – спросил старец, внимательно посмотрев на него.

– Да – ответил тот удивленно.

– Это твоя будущая жена – объявил священник и, глядя на опешившего Вадима, добавил – я же говорил – все у тебя еще будет хорошо. Главное – ты обратился к Богу!

Глава 6

Прошел год. Вадим долго работал при церкви по благословению отца Романа. По его же благословению окончил курсы режиссера видеомонтажа и устроился работать на одну из киностудий, занимающуюся съемками документальных фильмов православной тематики. Работа была надомной, вольной и неплохо оплачивалась. К этому времени изгнанник женился на Наташе. Он прописался в ее квартире и теперь, имея и жилье, и работу, и семью, Вадим горячо благодарил Бога за все, случившееся с ним и иногда в свободное время приходил потрудиться во Славу Божию в храм к уважаемому им старцу.

У Наташи и ее мамы были дружелюбные, легкие и неконфликтные характеры. Общаться с обеими женщинами было просто, легко и приятно. Они никогда не «пилили», не орали и не раздражали, ссорились редко и всегда старались относиться ко всему с пониманием. После неудачного брака с Оксанкой Вадим очень ценил эти качества в новой супруге и теще. Он уважал их, а они – его.

Изгнанник бросил курить, но побороть в себе страсть к пьянству, после нескольких лет нетрезвой жизни так и не смог. Отец Роман благословил его обратиться к наркологу, и Вадиму несколько дней покололи уколы, снимающие тягу к спиртному, после чего он иногда по воскресеньям и большим православным праздникам выпивал за ужином бутылку красного вина. Но запоев, длительных попоек и соответствовавшего этому тяжелого похмелья изгнанник не имел. С утра не было плохо, а, следовательно, – не продолжалось пьянство со всеми вытекающими последствиями, и такая жизнь была вполне удовлетворительной. Да и с обретением православной веры, жизнь Вадима стала осмысленной, насыщенной и гораздо более интересной. Не было на душе того извечно терзающего чувства пустоты и безысходности, замыкающей узкий круг бытия.

Павлик подрос и пошел в детский сад, супруга устроилась на работу, и новая семья Вадима жила не бедно.

Наташа подростком ходила в музыкальную школу, правда недолго, после чего забросила инструмент. С тех самых пор в ее комнате висела скрипка. Она прекрасно сохранилась – не ссохлась, не расклеилась и совсем не потеряла качества звучания струн.

Вадим теперь телевизор смотрел редко – все свободное время он играл на скрипке и, вспомнив за год все, чему учился в детстве, он даже шагнул вперед. После всех пережитых страданий у изгнанника «проснулась» душа и музыку он стал «чувствовать сердцем», так, как, несмотря на большие способности, не чувствовал в детстве.

Татьяна Викторовна и Наталья восхищались Вадимом и, понимая, что имеют дело с огромным талантом, никогда не мешали ему играть и, даже, наоборот, всячески поддерживали и приветствовали его усилия. Наташа гордилась мужем, а ее мама – зятем.

Через год на Пасху изгнанника попросили выступить в воскресной школе. Сильно смутившись, Вадим отказался, но Наталья и Татьяна Викторовна настояли на выступлении и, даже повели себя несколько импульсивно по отношению к изгнаннику. Под давлением двух женщин Вадим все же согласился.

В узком зале с длинными светло-зелеными стенами в несколько рядов были расставлены стулья. На них сидели священники (в первом ряду), работники храма, прихожане и их дети. Прямо перед публикой у стены, на которой крупными красными буквами было написано «Христос воскресе!» сначала с маленьким спектаклем выступили дети, потом на подобие сцены пригласили Вадима. Сам того не ожидая, изгнанник с первых же минут покорил публику. Когда он окончил играть первое произведение, в зале на несколько секунд воцарилась полная тишина, затем раздались бурные аплодисменты.

– Вот тебе и бомж! – послышался чей-то тихий голос.

Наташа, ее мама и Павлик сидели в последнем ряду. Глаза обеих женщин с восхищением смотрели на Вадима.

От всего происходящего изгнанник пришел в сильное смущение. Он густо покраснел и стоял, опустив голову, словно получал не овации, а абсолютно заслуженный выговор. Вадим сильно волновался, исполняя одно произведение за другим, но играл «с душой» и не фальшивил. Со сцены его не отпускали больше часа. По окончании каждой композиции раздавались дружные, бурные аплодисменты. Некоторые слушатели утирали глаза носовыми платками.

После выступления к изгнаннику выстроилась целая очередь, желающих пожать руку или сказать теплые слова. Это было впервые в его жизни. Вадим был сильно тронут. Он продолжал смущаться, непривычно выслушивая комплименты.

Подошли Татьяна Викторовна, Наташа и Павлик. Супруга изгнанника без всякого стеснения бросилась на шею мужу.

– Вадим, а мы от тебя другого и не ждали – улыбнулась теща.

Подошла и Лидия Ивановна.

– Прости меня, Вадим! – тихо проговорила она, делая земной поклон – Я была перед тобой не права.

– По-человечески надо к людям относиться, по-христиански! – ответил ей изгнанник, глядя на старуху с укором – А если бы я сейчас по-прежнему бомжом был и на скрипке не играл, стали бы Вы у меня прощения просить?

– Это для меня урок! – виновато отозвалась Лидия Ивановна – Прости меня ради Христа!

Подошла одна пожилая женщина. Вадим видел ее иногда в храме на литургии, но знаком с ней не был.

– Вадим, у меня к Вам просьба – громко сказала она – я работаю в ДК. У нас через две недели будет большой благотворительный концерт. Я хотела бы Вас пригласить. Вы не могли бы там выступить?

– Ну я даже не знаю – в который раз за этот день смутился изгнанник.

Выступление состоялось.

Изгнанник сильно нервничал, сидя в гримерке. Тайком от жены и тещи он выпил в буфете стакан водки и набил карманы печеньем (после долгих лет нелегкой бомжевской жизни чувство хронического голода постоянно давало о себе знать, и Вадим часто прятал в карманах печенье, сухарики, конфеты…). Так он не волновался никогда в жизни. Руки дрожали, коленки тряслись, и изгнанник с ужасом ждал момента, когда его пригласят на сцену. Он хотел оттянуть этот момент, задержать его, как можно дольше и, даже, пожалел, что согласился на это выступление, но, вместе с тем, он прекрасно понимал, что отступать некуда и слишком поздно.

Зрительный зал был большой и в этот день он был полный. Первым, после концертмейстера – пожилого мужчины в черном в белую полоску костюме на сцену вышел православный священник. Сказав небольшую проповедь, он уступил место музыкантам. Затем на сцену по очереди пригласили пять малоизвестных православных бардов. После каждой их песни раздавались овации – иногда редкие и жидкие, иногда громкие и бурные. Исполнив по три-четыре творения, барды уходили, уступая место следующим. Потом выступила неизвестная оперная певица – красивая стройная девушка с изящным, мощным вокалом. Ей аккомпанировала не менее красивая молодая пианистка Екатерина. Вадим познакомился с ней во время нескольких, предшествующих выступлению, репетиций. Зал их принял очень тепло. Наконец концертмейстер объявил:

– А теперь выступает очень талантливый потрясающий скрипач Дубинин Вадим! Ему аккомпанирует Екатерина Бубенцова. Пожалуйста, Вадим, пройди на сцену!

В зале раздались вежливые аплодисменты.

Задыхаясь от волнения, Вадим вышел из-за кулис и быстрыми шагами прошел на середину сцены. Дрожащими руками изгнанник прижал скрипку к плечу. Зазвучал рояль, смычок коснулся струн, Вадим заиграл. Зал затих моментально. Не было слышно ни шороха. Изгнанник чувствовал на себе многочисленные, полные уважения и восхищения взгляды – публика буквально пожирала его глазами. После несколько летнего постоянного презрения прохожих во время тяжелого бомжевского существования это было совсем непривычно. Сильно дрожали коленки. Еще сидя в гримерке, Вадим боялся, что, выступая, он что-нибудь перепутает, возьмет не ту ноту, «слажает». Теперь же от волнения он все играл правильно.

Первое произведение было окончено. Зал снова взорвался аплодисментами. На этот раз громкими, бурными и долгими. Раздались свисты и восхищенные возгласы.

– Давай, давай, Вадим! Ты молодец! – послышался с первого ряда знакомый голос.

Это кричала его жена. Глаза супругов встретились. Взгляд Наташи светился любовью, радостью и восторгом. Даже со сцены было видно, как сильно она гордится мужем. Рядом с ней сидели Татьяна Викторовна и Павлик. Лицо тещи было весьма красноречивым – она тоже гордилась Вадимом. Даже маленький четырехлетний ребенок с довольным видом приветливо помахал ручкой.

Изгнанник ободрился. Рукоплескания постепенно стихли. Снова заиграл рояль. Смычок Вадима опять коснулся скрипичных струн. Зазвучала новая мелодия. Зал снова затих. Бывший бомж, алкоголик и неудачник, стоял посереди сцены в белом пиджаке, окруженный уважением, теплотой и любовью зрителей. Он чувствовал себя очень неловко. Сам того не заметив, изгнанник прослезился. Вся его боль и обида, словно слетали с души и вместе с музыкой растворялись в набитом публикой зале. Слезы затуманили глаза, стало плохо видно людей. Но Вадим, не обращал на это внимания. Он продолжал играть. Перед глазами вдруг встал отец Роман, его хитро прищуренные глаза и фраза: «А скрипочку ты зря бросил, играй на ней.»

Этот концерт изгнанник запомнил на всю жизнь. По окончании каждого произведения зал взрывался аплодисментами – дружными, долгими и бурными. Вадим выплакал всю свою боль и обиду, но публика долго не отпускала его со сцены. Приходилось играть снова и снова. Но вот прозвучали последние ноты, затем после долгих оваций изгнанник вежливо поклонился публике. Наконец на сцену вышел концертмейстер. Его речь Вадим не слушал вообще. Он стоял посреди сцены рядом с довольно улыбающейся Екатериной и устало смотрел поверх зала. В голове не было ни одной мысли, в душе чувствовалось полное опустошение. Вадиму больше всего на свете хотелось сейчас побыть одному, посидеть где-нибудь молча и ни о чем не думать. Но в зале зажегся свет и Наташа с первого ряда, улыбаясь, помахала рукой. Изгнанник медленно сошел со сцены в зал. Вокруг него тут же собралась целая толпа.

– Вадим, ты был великолепен – с восхищением сказала его жена.

– Ты весь зал покорил – добавила ее мама.

Вокруг изгнанника собралась целая толпа. Одни пожимали ему руку, другие восхищались или благодарили, третьи задавали вопросы, зачастую глупые и пустяковые. Каждый из подошедших был рад хотя бы короткому общению с музыкантом. И вдруг мимо Вадима прошел какой-то парень. Лицо его показалось знакомым. Он мельком глянул на изгнанника и собирался пройти мимо. Приглядевшись к парню внимательнее, Вадим узнал его.

– Иван! – радостно закричал он.

Парень остановился и удивленно посмотрел на изгнанника. Он не признал в чистом, хорошо одетом и аккуратно побритом музыканте своего старого приятеля – грязного, вонючего, с заросшим щетиной лицом бомжа.

– Мы знакомы? – недоверчиво спросил он.

– Да – радостно ответил Вадим и тут же засмеялся. Ему было неудобно говорить при окружающих людях, при каких обстоятельствах они познакомились. После секундной паузы изгнанник продолжил:

– Ты меня не узнаешь?

– Нет.

– А я так рад тебя видеть! Если расскажу, кто я такой и где мы познакомились – ты не поверишь.

– И где?

– Ладно, ты дай мне номер своего телефона, я завтра тебе позвоню. Думаю, ты будешь рад.

На следующий день Вадим позвонил Ивану.