Сокрушители большого жука. Былина первая

– Добро пожаловать в Туманную лощину, – размеренно произнёс Горыня, осматриваясь. Это место было ему знакомо.

– А-а-а… – округлила глаза Искра и тут же включила нудную «заучку»: – Место, где сошлись в последней битве войско славгородское с ордами нечисти поганой, ведомыми Вием Ужасным! И билися они три дня и три ночи! А после сошлись в поединке на вершине Грозового холма Белояр с полководцем нечестивым, и поразил богатырь Вия насмерть, вернулся с победой в Славгород и насадил голову Виеву на кол у Красных ворот, чтоб каждый супостат, к Славгороду с войском подступавши, в сей голове судьбину свою узрел!

Искра довольно посмотрела на взрослых, явно ожидая похвалы.

– Ты шутишь, что ли? – недоумённо спросил Горыня, и девочка догадалась, что одобрения не последует.

Богатырь устало опустился на пень, нахмурил брови, устремил взор в прошлое:

– Всё было не так…

– Шёл дождь… – произнёс Кощей, предвосхищая героическую историю витязя.

– Что? Нет, не было никакого дождя, – возразил богатырь. – Почему все думают, раз битва, значит, обязательно должно лить как из ведра? Что за идиотский штамп! Была совершенно обычная погода. Небольшой ветерок, переменная облачность, стрижи какие-то летали…

– Но народу-то много полегло? – с надеждой спросил Кощей.

– Ну ясен пень, это ж битва, а не гулянья ярмарочные.

– Да-да, – кивнула Искра. – Каждый год в день Битвы в Туманной лощине славгородские плакальщицы грустно поют о наших убиенных воинах и клянут нечисть поганую, что их живота лишила.

– Чего? Каких воинах? – возмутился Горыня. – С нашей стороны были только я, Блондинка, Пузырь и Огонёк. Да летописцев ещё увязалось штук двадцать. Может, конечно, кого из них кондратий и хватил, они пили всю дорогу, как обычно.

– А, прости, Блондинка, Пузырь и Огонёк – это Белояр, Могута и Огнеслав? – уточнил Кощей.

– Ну да.

– Хм. Ума не приложу, почему они с тобой не сдружились.

– Я сам без понятия. Наверное, заносчивые слишком. Не важно. Началось всё с того, что мне один прикормленный упырёк нашептал, мол, нечисть в лощине кучкуется. Ну, я князю весточку послал и сюда прискакал, это ж моё направление. Мне навстречу Вий вышел. А у нас с ним такие нормальные были отношения, уважительные. Мы на берегу договорились не беспределить. Они людей не трогают, а я за это их на куски не рублю. Бывало, конечно, что черти залётные парней на сенокосе помнут, так Вий их сам мне с потрохами сдавал. А так… Ну, как в засушливый год зверь в дебри уйдёт, залезут, бывало, вурдалаки к бабке какой в хлев и корову сожрут. Так что теперь, убивать их, что ли? Жрать-то всем хочется. Их по-другому наказывали: они этой бабке в полночь дров наколют, редьку прополют, лисичек из лесу напритаскивают – и все довольны, конфликт исчерпан. В целом проблем у меня с ними не было. Даже, помню, дни нечестивой культуры проводить думали по хуторам… А тут, смотрю, подходит Вий ко мне, и я вижу, что он на нервяке. Я ему говорю: что это у вас за собрание? А он мне: Гар, мы тут решили объединиться и вооружиться до клыков, потому что земля слухами полнится, мол, остальные богатыри нашего брата изводят ни за что по тихой лавочке. Я ему: ты это, не нагнетай, ты ж меня знаешь, я слово держу. Если ты по правилам играешь, то и я тоже. Так что отставить паникёрство. Пока я – Южный Страж, ни одна шерстинка, ни одна чешуйка с вас не упадёт. Дал ему честное богатырское. Он обещал подумать, пошёл к своему шатру. Ему оттуда старшая жена таз с козлиной кровищей вынесла – чтоб умыться там, руки помыть, короче, гигиена, – и ей прямо меж трёх глаз вот такая толстенная стрелища штр-р-р-р! И добрый вечер. Я оглядываюсь, смотрю – на холме сладкая троица стоит: Блондинка, Пузырь… Огонёк новую стрелу из колчана вытаскивает. Он мне потом говорил, что в Вия целился, да конь под ним всхрапнул. Скорее всего, это правда, Огонёк из них троих один был хоть с какими-то принципами. Короче, я их по матушке: вам солнце шлемы перегрело, вы что творите? А они лыбятся. Я только потом узнал, что князь Светозар, батя Мирослава, их в лощину послал, чтоб они всю собравшуюся нечисть оптом почехлили. Но в тот момент мне, знаете ли, было не до разборок. Потому что Вий берёт на руки тело своей старшей благоверной…

– …и кричит в небеса протяжное «Не-е-е-е-е-ет!»…

– Да ни фига он не кричал, Кощей, не перебивай! Молча просто жену откидывает, у них в последнее время наметился кризис в отношениях… В общем, смотрю, у него веки поднимаются. И я понимаю, что всё – дипломатия уже не поможет, мужику башню напрочь оторвало. Его, конечно, тоже понять можно: не каждый день твою жену стрелой в лобешник наповал укладывают. Да ещё в довесок ко всему у него в башке какая картина складывается? Я перед ним клятвами да честными богатырскими рассыпаюсь, а сам камень за пазухой держу в виде этих трёх дебилоидов! Короче, получаюсь то ещё мурло. Он, значит, расправляет свои кожистые крылья, меня когтями за грудки хвать! И ввысь. Поднял саженей на сорок, языком шею обвил и давай душить. Не дал даже попробовать объяснить ситуацию.

– Почему ты не отсёк язык своим мечом?

– Ой, Кощей, как жаль, что тебя не было рядом! Твой мудрый совет был бы весьма кстати, ведь я – сказочная лошадка, поющая на радуге, и, когда меня схватил страшный Вий, я немного стушевалась! Разумеется, дубина ты бессмертная, я бы так и поступил, если бы он вторым языком не сорвал меч с пояса и не бросил вниз. Меч в какой-то камень священный воткнулся, я его потом еле вытащил. Так вот! Придушил он меня в полёте знатно, но я ему двоечку выписал, вижу – он «поплыл». Я язык ослабил и головой ему в бубен – н-н-на! Рухнули мы на холм. Он атакует, я влево ухожу, подсечку – и на болевой, крыло ему заламываю, и, казалось бы, всё, проси пощады.

– А он?

– А он не просит, потому что веки подняты, процесс необратим, если отпущу – он деревни три сожрёт, пока не поймаю. Так что выбора у меня не было. Вырвал я ближайшую сосну и лупил его с полчаса где-то, пока у него зенки не потухли. Устал я тогда очень. И тут откуда ни возьмись Белоярка наша нарисовывается. Копьечишком своим по шее дохлого Вия – шмяк, башню ему аккуратненько так отсёк и давай по холму с ней в руках скакать: «Я Вия одолел! Я Вия одолел!» Как дурачок, ей-боги! Летописцы проспались и наперебой эту его великую «победу» запротоколировали. Ну и про Пузыря с Огоньком не забыли – эти ж два воина, пока мы с Вием в небе кувыркались, пошли лощину зачищать. Уйму нелюдей положили, остальные по лесам разбежались. Вот так дело было, малявка. Малявка?

Искра молча смотрела на Горыню. Затем подошла, улыбнулась по-доброму, провела ладошкой по богатырской щеке.

– Тятя Горыня. Обещай мне, что больше не будешь по ночам ползать под дикими вишнями и есть забродившие ягоды. Ты из-за них плохие сказки выдумываешь.

Горыня раскрыл было рот пошире, чтобы ответить что-то очень громкое и длинное, но сдержался.

– Ладно, я понимаю, – сказал он. – Ты, как все дети, любишь сладкое, в том числе и враньё.

– Я прошу прощения! – вклинился Кощей. – А про пьяные вишни можно поподробней? У нас тут сухой закон вообще-то!

– Это было один раз, – огрызнулся богатырь. – Может, два или, не знаю, восемь, надо было победить бессонницу!

– Ты честное богатырское дал!

– А вот тут стоп! Это ты сказал: «Дай честное богатырское».

– А ты кивнул головой!

– Я не кивал! А махнул головой так, знаешь, неопределённо! Слушайте, мы с этими посиделками уже выбились из графика. Так что подрываем свои подхвостья и чапаем, не останавливаясь, до темноты.

…Солнце уже коснулось вершины Грозового холма, а Сокрушители не прошли и трети пути по угрюмой Туманной лощине. Кощей с опаской и интересом осматривал быстро темнеющую долину.

На знаменитой битве Бессмертный не присутствовал. Он вообще был из других мест и оказался в Лихоборах, можно сказать, случайно: речные пираты, у которых Кощей пребывал в рабстве, отдали его Яге в качестве платы за стоянку в Сомовьей заводи. Бессмертный, конечно, знал обе версии битвы – лихоборскую и славгородскую – и, как существо неглупое, полностью не доверял ни одной. Но в любом случае Туманная лощина была местом знаковым, поэтому Кощей запоминал её миги с удвоенным усердием и безупречным балансом белого.

– Хм! Какой очаровательный курганчик! – воскликнул он и ринулся к большому конусообразному возвышению. – Надо его обязательно запо…

Кощей резко остановился. Принюхался, сморщил нос:

– Сокрушители! У нас проблема!

Перед ним был не совсем курган. Скорее, гора из свежих комьев земли и глины. От неё исходил липкий запах мертвечины.

– Кто и зачем накидал тут столько земли? – поинтересовалась Искра и тут же скривилась, почуяв аромат тухлятины. – Ф-у-у-у.

– Трупожоры, – ответил Горыня. – И не накидали, а выкопали снизу. Они под землёй живут и трапезничают мертвецами. Тут же жмуров была полная лощина. Вот они сюда и понаползали. Видать, кто-то здесь обосновался: до сих пор землю роет, пожрать ищет. Вон, дальше тоже кучки такие же.

– Нам надо срочно менять маршрут, – посоветовал Кощей.

– Ничего мы менять не будем, – отрезал Горыня. – Нам просто нельзя спать и напиваться, вот и всё. Айда.

Горыня уверенно зашлёпал дальше, остальные Сокрушители засеменили за ним. Запах усиливался, и девочка повязала косынку на лицо.

– А почему нельзя спать? – полюбопытствовала Искра.

– Трупожор чует неподвижную плоть, поэтому может перепутать. И давайте болтать погромче – трупожоры ненавидят шум. Тут когда-то специальное ветряное колесо с трещотками поставили, чтоб оно их отгоняло. Даже люльки плетёные на него повесили, чтобы люди на праздниках за деньги крутились и поражались, как необъятно выглядит их родина сверху.

– Ой, я бы хотела покататься на такой диковине! – мечтательно заявила Искра.

– Так многие захотели. В день открытия народ съехался со всего княжества, телегу кинуть было негде. Очередь выстроилась вёрст на десять. Скоморохов ленивых завезли, гусляров каких-то неизвестных, кругом вялые хороводы, снедь втридорога – короче, торжество с целью причинить веселье. Посадили в люльки княжью родню да бояр, колесо красной бичевой обвязали, чтоб сам князь серебряным мечом её перерубил и всё красиво закрутилось. Он так и сделал, но то ли ветер был сильный, то ли зодчие неправильно рассчитали – в общем, сорвалось колёсико и катилось с орущими властями вёрст пятнадцать. Говорят, столько счастливого люда на гуляньях Славгород ещё не видывал. Виноватых нашли, втихаря на дыбе пожурили, а в бересте за август написали: мол, это черти порчу навели. Окрестили колесо «чёртовым» и больше таких не строили. Так что трупожору здесь раздолье.

– Стой! Есть ещё один важный нюанс, – вспомнил Кощей. – Нам ни в коем случае нельзя наступать на вырубовик.

– Вырубовик? Что это? – не поняла Искра.

– Это гриб, малявка. Гриб вырубовик. Когда на него наступишь, он дымок выпускает. Вдохнёшь его – и вырубишься на несколько минут. Всё видишь, всё слышишь, а сделать ничего не можешь, лежишь как дурак и слюноточишь.