Первач

Ему приятно было, что она, такая добрая и светлая, рядом с ним. Но что до собаки, то ее появление во сне вызывало тревогу.

– Откуда он? – спросил Тихон, показывая на пса.

– Он пришел за тобой! – ответила девушка.

– За мной?! – переспросил Тихон.

Он снова посмотрел на пса и удивился, что за время короткой беседы с Аминой тот значительно вырос в размерах. Изменился и внешне. Лапы вытянулись, и больше не были похожи на собачьи. Лоснящаяся шерсть отливала мрачными красками неба. Пес равнодушно семенил рядом, но вдруг повернул голову к Тихону. Глаза у него стали как человеческие. Не сводя с Тихона взгляда, пес вдруг громко и резко пролаял:

– Пер-р-р-р-уач!

На глазах он превратился в демона-албасту и, выставив клыки, – белые и отточенные, словно кинжалы, бросился на Тихона...

Он закричал и проснулся. Громкий хохот Амантура и остальных подействовал на него отрезвляюще.

– Ты чего, уснул что-ли? – потрепал его по плечу Амантур.

– Да, утрясло малость, – смущенно ответил Тихон.

Над ним долго смеялись. Один только Нусуп хранил на лице не по-детски суровое выражение.

Тихон ощупал шею и посмотрел на ладони, проверяя, нет ли крови: клыки приснившейся собаки-демона казались такими реальными. Убедился, что кожа цела и, немного успокоившись, стал разбирать детали последнего сна, навеянного однообразной дорожной тряской. Часто сон бывает продиктован волей подсознания. И надо было понять, что значило появление двух персонажей: Амины и демона в облике собаки. Появление во сне демона, как понимал Тихон, было реакцией на его желание разобраться в том, кто такие албасты – а это можно узнать, только если попасть в Полосу. Туда, откуда приходят эти существа.

Появление же во сне Амины могло иметь только одно объяснение: она вернула Тихону давно утраченное чувство собственной востребованности. И до конца он понял это лишь сейчас...

Он не успел додумать. Заметил, что Амантур обеспокоенно смотрит вперед. С очередным порывом ветер принес запах гари.

– Что там? – спросил Тихон.

Но Амантур не услышал его вопроса.

– Стой! – громко крикнул он и, не дожидаясь, когда колонна остановится, выскочил из повозки.

Тихон увидел, что из-за леса впереди показались разрушенные дома. Видимо, где-то здесь поселенцы скрывали свое добро, и Амантур встревожился не напрасно. Над развалинами курился дым, становясь все гуще, а там, где дорога исчезала за поворотом, появилась маленькая человеческая фигурка. Кто-то бежал навстречу, шатаясь и размахивая руками.

– Эй, Нурали, ты позорче будешь, – обратился Амантур к своему вознице, желтушному родственнику. – Кто это может быть?

– Кажется, это Марат! – откликнулся возница. – Да, Марат! Он у нас один такой криволапый.

С разных сторон послышался смех, но Амантур велел всем заткнуться.

Издали донесся истошный крик:

– Пропало! Все пропало!..

Человеческая фигурка приближалась. Можно было разглядеть черное от копоти лицо бегущего и безумные выпученные глаза.

– Пропало!.. – повторился вопль.

– Что ты там кричишь, Марат?! – грозно спросил кто-то из толпы.

Тихон обернулся и увидел Мирбека. Гигант за время поездки пришел в себя и теперь возвышался во весь рост на своей огромной повозке-грузовике.

– Все пропало!.. – тяжело дыша, человек приблизился к первой повозке и опустился на колени, вцепившись в узду ближайшей лошади, чтобы не повалиться наземь.

Толпа загудела. Мирбек спустился с повозки и направился к Марату. Амантур последовал за ним. На фоне брата он уже не казался таким грозным.

– Этот Марат, кто он? – спросил Тихон у Нусупа.

– Они здесь караулили наши запасы, – ответил мальчишка.

Судя по дыму, караулить уже было нечего. И в подтверждение этому сквозь гул толпы донесся завывающий голос Марата:

– Пожар... Там все горит!.. Все сгорит!.. На нас...

Он не успел договорить, послышался хлесткий удар, затем вопль. Снова удар и еще более жалобный вскрик.

– Лучше бы ты сдох!.. Сам сгорел!.. Шайтан!.. Ты кровью клялся, что ничего не пропадет!

Поднявшись на подножку, Тихон сквозь просветы между головами увидел, что Мирбек в бешенстве избивает сородича. Совершенно не желая разобраться, что к чему. И никто не подал голос в защиту. Все казались ошеломлены, раздавлены чудовищной вестью о гибели того немногого, что они имели. Несчастный не сопротивлялся.

Тихон отыскал взглядом Амантура. Тот с неудовольствием наблюдал за избиением, но ничем не выказал желания остановить брата. Подручные Мирбека улыбались, глядя на бедолагу, который походил больше на измазанную в крови и грязи тряпичную куклу, чем на живого человека.

Оставаться безучастным для Тихона было невыносимо. И все же он не мог заставить себя шагнуть вперед.

«Что мне за дело до этого Марата? – успокаивал он свою совесть. – Каждый сам за себя».

И вдруг заметил, что Амина с ужасом смотрит на него, словно спрашивает: что теперь будет, кто остановит это убийство? Тихон не мог себе представить, что скажет ей потом, когда все кончится.

«Вот если бы Мирбек и его шакалы захотели отнять ее жизнь, ты вступился бы, не раздумывая! Почему? Потому, что она тебе нравится, или потому, что это правильно? Так почему же сейчас даже не шелохнешься? Считаешь, что какой-то там Марат недостоин того, чтобы жертвовать собой?»

С трудом преодолевая сопротивление души, больше походившее на страх, в чем он боялся себе признаться, Тихон двинулся вперед. Но поздно – за секунду до того, как он решился, Амина сама кинулась вперед, расталкивая собравшихся. Протиснулась к Мирбеку и набросилась на него сзади, колотя по спине острыми кулачками:

– Не смей! Оставь дядю Марата в покое!

Мирбек отпихнул девчонку и, засмеявшись, повернулся к своим нукерам:

– Больно дерется, сучка!

Пока они хохотали, Амина схватила упавшего на спину Марата за руки и (откуда только сила взялась) поволокла его в толпу. Люди расступились. Нусуп неожиданно бросился за ней следом.

По лицам своих приятелей Мирбек понял – что-то не так. Все это время Тихон смотрел на Мирбека неотрывно, и вдруг в глазах его на миг потемнело, затем вспыхнуло, будто лопнул кровавый нарыв.

– А ну стой! – как сквозь вату услышал он рык Мирбека.

И почти сразу зрение восстановилось, и он увидел направленный в сторону Амины и Нусупа ствол автомата, из которого готово было вырваться пламя, такое же жгучее и беспощадное, как и лицо гиганта, от злости и ненависти превратившееся в раскаленную головешку.

Он с шумом выдохнул и увидел, что Мирбек вовсе не собирается ни в кого стрелять. И даже автомата не держал в руках.