Рэббит-Джон. Ловля на живца

– Я заметил ещё одну тень!

– Чью? – протянул Милфорд.

– Птицы, которая падала на меня, выставив лапы для удара.

– А ты?!

– Когда птица приблизилась ко мне вплотную, я отпрянул и оторвался.

Полицейские дружно выдохнули и захлопали в лапы, отчего по комнате поплыли пыльные кораблики.

– Молодец! Избежал трагической гибели!

– Но потом этот кречет начал гоняться за мной! – продолжал ворон.

– А ты?!

– Я принялся уворачиваться, но он не отставал. И я заметил…

Мы затаили дыхание и ждали, что скажет Бертрам, но он молчал.

– Так что ты заметил, дружище? – спросил я.

– Я увидел обножки на лапах кречета.

– Это что такое? – сдвинул брови Ленард.

– … кожаные колечки. Это означает, что птица приручённая и подготовленная к охоте.

– И как ты выкрутился?

– Я полетел прямо на водопад, разогнался как следует, сложил крылья и проскочил сквозь воду. Меня чуть не смыло в реку, но я умудрился проскользнуть.

– А хищник? – спросил я.

– Он полетал минуту, понял, что его добыча исчезла, а потом птицу позвали.

– Как?! – полицейские насторожились.

– Кто-то крикнул «ау», и кречет послушно улетел прочь.

– Это был двуногий? – спросил Берни.

– Да, человек.

Собравшиеся молчали, пытаясь осмыслить то, что услышали от Бертрама.

– Значит, хищника напустил на тебя двуногий.

– Выходит, так…

– Но зачем ему охотиться на во?рона?

– Действительно, зачем? – поддержал меня полицейский пёс Джордан. – Насколько я помню по звериной школе, с помощью кречетов человек охотится на уток, он же не питается во?ронами. Или двуногий так оголодал, что решил закусить тобой?

– Конечно нет, – согласился Бертрам.

– Тогда в чём дело? – развёл лапами Берни.

– Вот это и надо выяснить.

В связи с внезапно нахлынувшими неприятностями Совет Зверей разрешил мне пройти через портал на разведку.

– Как думаете, парни, мне пойти в одежде или снять её? Я не буду привлекать внимание в рубашке и комбинезоне?

– Ночью никто не заметит, в одежде ты или в шёрстке, – облизнул нижнюю губу Вирджил.

– Все привыкли к твоему симпатичному комбинезону, медведи-хранители примут тебя за постороннего кролика и не пропустят, – добавил Милфорд.

– Шутите.

– Так что будь собой, – снисходительно протянул Ленард.

Честно говоря, я привык к одежде и без неё чувствовал себя неуютно. Но иногда, для пользы дела, мне приходилось оставлять её в уголке.

Я пошёл ночью, свято помня о том, что мой друг чуть не стал жертвой ловчей птицы. Бертрам и росомаха Глюк остались у портала в компании медведей-хранителей дожидаться моего возвращения. Во?рон хотел отправиться со мной, но я запретил.

– Я понаблюдаю за тобой сверху!

– Нет, Бертрам, ты должен остаться дома, не хочу рисковать твоей жизнью.

Глюк поддержал меня.

– Рэббит-Джон прав, ворон. Тебе уже досталось от хищника, хватит приключений, рычать – не молчать!

Кроме сов, ночью почти никто не охотится, да и человек мало что увидит в темноте, поэтому я нисколько не опасался, что меня кто-нибудь заметит.

Я был осторожен: вместо того, чтобы спускаться к реке по верёвочной лестнице, я полез наверх по каменистому откосу. Белый остроконечный месяц скромно жался в уголке антрацитового неба, ветер стих, и запах сочной травы ласкал ноздри.

Пройдя по выступу вдоль падающей воды, я миновал водопад, прислушался, хотя мало что услышишь при таком грохоте, огляделся и полез вверх по крутому склону.

Обнажённые корни вековых деревьев покрылись непробиваемой коркой и увеличились в размерах, что не мешало мне пробираться наверх.

Через полчаса я оказался у реки, которую питал водопад, а потом осторожно зашагал вдоль берега. В случае опасности придётся прыгать в воду, хотя я всегда старался избегать этого.

Я обследовал берег реки и внезапно наткнулся на птичьи перья, разбросанные по траве. При нарождающейся луне мало что видно, поэтому после недолгих колебаний я осторожно собрал их и положил в карман синего комбинезона. Надо показать находку Бертраму, пусть выскажет своё мнение.

И внезапно замер.