Дитя ярости

Реми помолчал несколько минут. Потом произнес:

– Хочешь, чтобы люди из Инвиктуса пришли и забрали тебя?

На это ей было нечего сказать. Она подняла глаза и посмотрела на бледное, сморщившееся личико братишки, готового вот-вот заплакать, и почувствовала, как у нее сжимается сердце.

– Прости, – тихо сказала она. – Я веду себя как полная задница.

– Мне все равно, задница ты или нет, – ответил он. – Просто прекрати выпендриваться.

Она знала, что он прав. Но вся проблема в том, что ей нравилось выпендриваться. Если уж ей суждено было родиться странным созданием с телом, которому было нипочем даже самое опасное падение, почему бы не получать от этого удовольствие.

Если она примется развлекаться, пользуясь своей неуязвимостью, у нее не будет времени задаваться вопросом, почему ее тело способно на такие невероятные вещи.

И какие последствия это может вызвать.

В своем диком забеге по докам она шла по следу зла, словно охотник за добычей. На нижнем уровне доков было тихо, летний воздух был неподвижным и влажным. Она забежала за один угол, за второй – и остановилась. Запах и то самое странное, неприятное ощущение были особенно сильны на конце шаткого причала. Она заставила себя пройти вперед, хотя в груди горело и каждая капелька крови в ее венах кричала о том, что ей не следует туда идти.

В длинной изящной лодке, стоящей у конца причала, она заметила две фигуры в дорожной одежде, с лицами, скрытыми масками. Третий человек тащил на руках маленькую девочку со смуглой золотистой кожей, как у Харкана. Девочка отчаянно сопротивлялась, во рту у нее был кляп, руки и лодыжки связаны.

Мятежники из Красной Короны? Вряд ли. Что будут делать повстанцы с украденными детьми? И если именно Красная Корона повинна в похищениях, слухи об этом непременно дошли бы до Элианы через осведомителей в подполье.

Возможно, это такие же охотники за головами, как и она сама, но зачем Бессмертной Империи платить за то, что и так легко получить? К тому же их тут целая банда. Так что этот вариант был маловероятен.

Один из людей в лодке протянул руки, чтобы принять девочку. Элиана заметила, что на дне лодки лежат какие-то странные тюки. Она пригляделась – это были другие девочки и женщины, связанные, лежащие без чувств…

В сердце Элианы вскипел гнев.

Она вытащила длинное, тонкое лезвие Свистуна из голенища сапога.

– Куда-то собираетесь, господа? – спросила она и без раздумий бросилась на них.

Человек, стоящий на причале, обернулся как раз тогда, когда она налетела на него. Она крутанулась, заехав сапогом ему под подбородок. Он упал, задыхаясь.

Один из незнакомцев в лодке выскочил на причал. Элиана полоснула его по горлу клинком Арабета и столкнула вслед за подельником.

Девушка развернулась, упиваясь победой, и жестом подозвала похитителя, по-прежнему стоящего в лодке.

– Иди ко мне, дорогой, – ворковала она. – Ты же меня не боишься, правда?

Когда-то она старалась избегать убийств. Впервые она убила человека шесть лет назад, когда ей было двенадцать. Розен Ферракора, мать Элианы, взяла ее с собой на дело – последнее перед ранением, – и кто-то донес на них. Повстанцы знали, что они придут, и устроили засаду.

Розен уложила двоих, в то время как Элиана пряталась в темноте. Мать всегда говорила ей: Я буду оберегать тебя от убийства как можно дольше, малышка. А пока просто наблюдай. Учись. Тренируйся. Я научу тебя всему, чему обучил меня мой отец.

А потом одна из нападавших повалила Розен на землю, и Элиану захлестнул дикий гнев.

Она бросилась на женщину и всадила свой маленький клинок ей в спину. А потом стояла и смотрела, как из задыхающейся жертвы вместе с потоком крови уходит жизнь.

Розен схватила Элиану за руку и утащила ее прочь. Дома на кухне ее братишка Реми – ему тогда было пять лет – смотрел на нее широко раскрытыми глазами, когда шок перерос в панику. С руками, запятнанными кровью, она горько рыдала в объятиях матери.

К счастью, с тех пор убийства давались ей куда легче.

Тут из темноты вынырнули еще две фигуры со свертками в руках. Еще девочки? Они швырнули свертки товарищу в лодке, а потом развернулись и бросились на нее. Она ушла от одного удара, второго, а потом ее сильно ударили в живот и по челюсти.

Элиану повело, пространство исказилось, но она тут же постаралась стряхнуть с себя странное наваждение. Боль мгновенно ушла, как будто ее и не было. Она стремительно развернулась и сразила одного из озверевших негодяев кинжалом. Тот свалился в грязную воду.

А затем на нее накатил приступ тошноты, коварный, как удар под дых. Она упала на колени, отчаянно хватая ртом воздух. На ее плечи навалилась невероятная тяжесть, прижимая к скользкому причалу.

Пять секунд. Десять. Потом тошнота исчезла. Пространство вокруг нее больше не было искажено, по коже не ползли мурашки. Она подняла голову, заставила себя открыть глаза. Лодка уже отплывала от берега.

Охваченная диким гневом, Элиана с трудом поднялась на ноги. Она уже собиралась нырнуть в воду, когда сильная рука обхватила ее за талию и оттащила назад.

– Отпусти меня, – напряженным голосом произнесла она, – или тебе не поздоровится. – Она ткнула Харкана локтем в ребра.

Он выругался, но не выпустил ее.

– Эл, ты сошла с ума? У нас сегодня другое задание.

– Они ее все-таки забрали. – Она наступила ему на ногу, вывернулась из его рук и бросилась к концу причала.

Он побежал за ней, схватил за руку и резко развернул к себе лицом.

– Плевать. Нас для этого никто не нанимал.

Она презрительно улыбнулась.

– И когда это попытки удержать меня доводили тебя до чего-то хорошего? Впрочем… – она подалась к нему, ее улыбка смягчилась. – Могу припомнить пару раз, когда так и было…

– Прекрати, Эл. Вспомни-ка, что ты сама неоднократно мне говорила? – Его темные глаза смотрели ей прямо в лицо. – Если нас для этого не нанимали, это нас не касается.

Ее улыбка погасла. Она выдернула руку.

– Они куда-то забирают наших женщин. Почему? Кто они такие? Почему похищают только женщин и девочек? И что это за странное… ощущение? Я никогда ничего подобного не испытывала.

Харкан всем своим видом выражал сомнение.

– Возможно, тебе надо просто выспаться.

Она помолчала, чувствуя, как в душу закрадывается отчаяние.

– Неужели ты ничего не почувствовал?

– Прости, нет.

Она бросила на него свирепый взгляд, пытаясь не обращать внимания на растущее внутри беспокойство.

– В любом случае эта девочка явно не из повстанцев. Она всего лишь ребенок. Зачем им понадобилось забирать ее?

– Какие бы ни были на то причины, это не наша проблема, – повторил Харкан. Он медленно и глубоко вздохнул, возможно, пытаясь убедить в этом самого себя. – Во всяком случае, не сегодняшней ночью. Нам еще предстоит выполнить свою работу.